На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ЖеЖ

50 153 подписчика

Свежие комментарии

Соловьи, во Львове

24 июня

Русские отступают, и люди говорят, что со дня на день в город войдут немцы. Уже в нескольких точках города по отступающим русским войскам стреляли из окон и подвалов. Это группы украинских националистов и диверсантов в центре.

Они занимают нескольких домов на Стрелецкой улице, на Стрелецкой площади и дома возле костёла Девы Марии Снежной. Нескольких из них русские солдаты схватили и расстреляли.

Другие по-прежнему стреляли по русским. Украинские националисты лишили свободы действий приходского ксёндза прихода Божьей Матери Снежной и оттуда, из костёльных окон, обстреливали войсковую колонну на Краковской площади.

Русские направили танковое орудие для выстрела в сторону костёла, но люди просили их, чтобы не уничтожали польский костёл, потому что это не поляки обстреливают войсковую колонну, а украинские националисты. Офицер-танкист послал солдат, чтобы проверили, кто стреляет. Украинцев выкурили, и костёл остался целым.

25 июня

Русские объявили, что кто из жителей города хочет, могут отступать вместе с армией. Поезда выезжают с вокзала Подзамче, и все так переполнены, что люди сидят в окнах. Выезжают главным образом семьи служащих и советских работников, но и много поляков, которые не хотят попасть в руки к немцам.

Русские явно отступают не только из города, но вообще из всей Восточной Малой Польши. Но говорят, что снова вернутся сюда.




Отступающие колонны идут в боевом порядке. Перед ними и после них с боков под стенами домов идут солдаты с оружием, направленным в окна домов на противоположной стороне улицы. Время от времени солдаты стреляют.

Теперь, после нескольких покушений, устроенных украинскими националистами, отряды уже внимательны. Если случится, что войсковая группа останавливается где-то на отдых, солдаты отдают населению свой хлеб, консервы, нередко и бельё.

Город бомбят самолёты, у которых короткий путь с аэродромов до нас. Милицейские и заводские машины ежедневно свозят убитых в морги при кладбищах.

Военные власти предупреждают, чтобы на улицах не поднимали никаких сумочек с конфетами или шоколадом. Будто бы существуют доказательства того, что немецкие диверсанты подбрасывают отравленную пищу.

При этом они рассчитывают на то, что маленькие дети поднимают всё, что найдут. Люди говорят, что Сталин обещал Германии поражение. Но нам в это не очень верится, тем более что русские отступают.



28 июня

В нескольких местах города люди взломали и ограбили государственные магазины, словно никакой власти в мире уже не было. Это происходило там, где поблизости нет отделений милиции. Самое глупое, что люди взламывают, например, магазины со спортивными товарами или магазины с письменными наборами.

Жители ещё боятся трогать магазины в центре города, но на окраинах города мало где целых магазинов. Впрочем, сами продавцы приходят под шумок и набирают из магазинов товары.



29 июня

Сегодня город уже был ничей. За весь день я видел двух русских солдат. Украинские националисты уже выходят из домов. Не боятся никого, потому что власти в городе нет. Будто бы немецкие патрули уже стоят на въезде в город со стороны Яновской улицы.

Наиболее возбуждены евреи, которые боятся не столько немцев, сколько украинских националистов. Некоторые евреи уже сейчас отдают соседям-полякам на хранение свои самые ценные вещи, мебель, одежду и даже своих детей.

В городе уже нет магазинов, есть только разбитые помещения, в которых находились магазины. Люди растащили даже двери и дверные коробки. Интересно, что им всё равно, что грабить - лишь бы не быть хуже других и тоже что-нибудь принести домой.

Наши соседи - украинские националисты - уже сегодня таким взглядом смотрят на всех, что можно догадаться, что бы было, если они могли свободно действовать.



30 июня

Немецкие войска заняли город одновременно с нескольких сторон. Пехота вошла с улиц Жолкевской и Замарстыновской, а танки от Городецкой и Брюховицкого леска.

Также со стороны Персенковки въехали немцы на мотоциклах и бронемашинах. Железнодорожный вокзал, Цитадель, здания тюрем и почты заняли отряды украинских националистов.

Немцы готовят в котлах и походных кухнях под открытым небом и рядом же выкидывают остатки. Около котлов крутится много бедноты и детей. В бывшем здании НКВД ещё можно найти картофель и остатки сухарей.



1 июля

Сегодня на Стрелецкой площади остановились автомобили, а одетый в немецкую форму военнослужащий со знаками различия на погонах заговорил со мной по-украински. Спросил, где улица Чвартакув и потребовал показать дорогу. Один автомобиль был окрашен в защитный цвет, а второй - с будкой, покрытой палаточной тканью, на дверце шофёра которой были нарисованы стрекозы.

На улице Чвартакув был один дом, занятый немецкими войсками. Перед домом стоял караульный с автоматом на груди. Унтер-офицер дал мне пачку сигарет, половину хлеба и велел подождать.

Через некоторое время он вернулся из здания с другими солдатами, среди которых уже находились двое штатских. Когда у одного отогнулась пола пиджака, я заметил кобуру с пистолетом. Долго разглядывали меня, а потом один из штатских спросил по-польски, есть ли у меня желание заработать.

Когда я ответил, что да, тогда спросил меня, умею ли я убирать, подметать и держать язык за зубами. Я сказал, что умею всё это, но он выразил сомнение, смогу ли я в одиночку сохранить в чистоте всё здание.

Посоветовал мне, чтобы я нашёл себе ещё одного малыша, и мы вдвоём будем поддерживать чистоту в здании. Кроме того мы должны будем чистить ботинки и кожаные ремни.

Из города я привёл Кшисека, с которым дружу. Нам было разрешено спать в подвале рядом с котельной. Еды у нас было достаточно, и мы собирали в банки суп, хлеб и жир. Завтра это мы отнесём к себе домой. Перед обедом пойдёт Кшисек, а вечером я.

Сегодня мы выбивали половики и во дворе жгли мусор. Кшисек говорит, что эти солдаты не такие обычные, если имеют в спальнях половики и пьют вино.



2 июля

Вечером украинская полиция тщательно облила бензином и сожгла большую еврейскую синагогу. Это было великолепное здание. Говорят, что такого второго нет в Европе. Синагога стояла на Старом Рынке а огонь был такой сильный, что в домах вокруг неё оконные стёкла от жары вогнулись внутрь. Мои товарищи, которые живут поблизости и видели огонь с самого начала, говорили мне, что в огонь бросили нескольких евреев.

От немецкого солдата я получил пачку сигарет, которую отдал отцу. Также заработал одну немецкую марку за то, что показал дорогу немецким мотоциклистам.



3 июля

Сегодня мы с Кшисеком спали в котельной, когда под утро приехали украинцы в немецкой форме. Сегодня у нас с Кшисеком было довольно много работы, так как ботинки солдат были запачканы глиной, грязью и даже калом.

У некоторых из них брюки были испачканы кровью. Эти в брюках более тёмного цвета также имели на них пятна, но трудно сказать, была ли это кровь или что-то другое.

Один из солдат стирал у крана носовой платок, который был весь в крови. Их автомобили были забрызганы грязью и глиной. Мы чистили ботинки с 6 до 9 утра, а потом убирали двор.

В этот день мы заработали довольно много хлеба, швейцарского сыра и смальца. Нам не дают за работу деньги, только продовольствие. Всё отнёс домой.



4 июля

Сегодня солдаты уехали поздно вечером, и я видел, как грузили оружие. Мы уже знаем наверняка, что они принимают участие в казнях. Возвращаясь, привезли с собой две машины гражданской одежды, очков, ботинок и портфелей. Кроме того, в машинах было несколько чемоданов.

Все эти вещи отнесли в большую комнату в партере дома и велели нам чистить. На одежде не было крови, но зато она была испачкана землёй и глиной. Унтер-офицер велел нам тщательно просматривать карманы и всё содержимое складывать в чемодан. Машины вернулись из Вулецких Холмов а солдаты проклинали подъезд к той части города.



5 июля

Был плохой день. Солдаты выезжали дважды: раз под утро, а раз поздно вечером. После возвращения побили меня и Кшисека так, что в этот день мы даже не пошли в комнату за супом.

Заметил, что среди них есть два офицера с черепами на головных уборах. Один из них говорит по-украински так, как будто никогда не служил в немецкой армии.

Со второго выезда, то есть вечернего, солдаты привезли много одежды. Сегодня во время чистки одежды испачкали себе руки кровью, которая частично успела застыть. У меня есть немного хлеба со вчерашнего дня, но нам с Кшисеком не разрешают выходить за пределы здания.



6 июля

Солдаты выехали ночью, а вернулись в 7 утра и пошли спать. Ботинки были забрызганы, нам приказали чистить автомобили внутри. В фургонах мы нашли несколько банкнот. Несло человеческими испражнениями. В чистке ботинок нам помогал один из водителей.

Когда мы уже закончили работу, водитель сказал нам, что если мы кому-то расскажем что-нибудь из того, что происходит в доме на улице Чвартакув, то нас застрелят и бросят в уборную. В машине я нашёл золотое кольцо, которое отдал шофёру.
Во второй половине дня был какой-то праздник или что-то в этом роде. Ещё в обед весь двор был посыпан свежим песком. В этот раз украинцы помогли нам сжечь мусор. Привезли срезанные ветки пихты и украсили ими комнаты. Сегодня вместо одного караульного на вахте стояли двое, в том числе один унтер-офицер.

После обеда приехал грузовик, из которого вынесли ящики с водкой и вином, пачки шоколада, мясо и хлеб. Повар с двумя помощниками делали бутерброды и сервировали столы. Мы с Кшисеком получили довольно много горбушек хлеба и обрезков колбасы. В самой большой комнате, где стоял стол, висел портрет Гитлера, украшенный пихтой.

Около 18 часов приехали три автомобиля. Из них вышли офицеры и ещё один солдат в форме, но без знаков отличий. Эти проявили к нему большое уважение и пустили перед собой. Целый вечер пили в здании, а вопли были такие, что люди, проживающие напротив, останавливались на улице. У солдат было много грампластинок, они ставили одну за другой.



Часовые сменялись каждые полчаса и шли в здание пить. Один из них - называли его Стецько - дал мне 100 сигарет и коробку шпрот.

Показал мне золотые часы и сказал, что это подарок за хорошую службу в Вермахте. Когда вечером гости уезжали, я стоял около входа в здание. Мужчина, одетый в форму без знаков различия, спросил у командира украинской роты, кто мы с Кшисеком такие.

Офицер что-то ему объяснял, и оба отошли в сторону машины. Поздно ночью караульный разбудил меня и Кшисека и отвёл нас к командиру. Тот спросил меня, знаю ли я, что за войска занимают это здание. Я сказал, что Вермахт.

Офицер велел мне рассказать о своём доме, о родителях и о том, как случилось, что я оказался на Стрелецкой площади в момент, когда там остановились машины со стрекозами. Потом офицер сказал мне, что здесь располагался отряд немецкой армии, который сражался с бандами диверсантов.

Теперь отряд отправляется на фронт в Россию. Офицер дал мне и Кшисеку по три хлеба и несколько консерв для дележа. Кроме того разрешил нам выбрать себе на складе по одной паре ботинок.

Также сказал нам, что ради интереса армии нам нельзя никому говорить о том, что мы видели, так как в противном случае будем иметь дело с полевым судом. Когда мы с Кшисеком покидали здание на улице Чвартакув, я заметил, что некоторые солдаты собирались, затягивали ремнями большие полевые сумки и чистили чемоданы.



9 июля

Немцы заняли и уже обжили тюремные здания на улицах Лонцкого, Замарстыновской и Казимировской. В здание на Пельчинской улице свозят различных учителей, писателей, офицеров.

Во Львове действует какая-то войсковая группа, которая не убивает простых евреев и простых поляков. У этих немцев есть список с фамилиями и адресами, кроме того местные украинские националисты служат им источником информации. Сначала всех арестованных свозят к себе, а потом на еврейское кладбище на улице Яновской. Их расстреливает специальная группа. Много таких людей во Львове уже забрали из домов и убили.

На их машинах нарисованы символы птиц, стрекоз и комаров. Среди них больше всего украинцев, но также есть несколько немцев. Кроме автомата или винтовки каждый из них имеет ещё на поясе пистолет, а многие носят армейские штыки. Украинцы и немцы из специальной группы убивают людей в нескольких местах города. Самая лёгкая смерть у тех, кто умирает на лычаковских и клепаровских горках, потому что избегают избиения перед смертью.

Ставят арестованных внизу под песчаным холмом, а немцы в них стреляют из винтовок и автоматов. После каждого залпа офицер или унтер-офицер, командующий казнью, подходит к лежащим и каждому ещё стреляет в голову. Хуже приходится людям, которых убивают в зданиях полиции и боевых отрядов. Перед смертью их ещё избивают.



11 июля

Во время казни на Кортумовых Горках одному из расстреливаемых удалось сбежать. Теперь он прячется рядом с нами, у соседа украинца, который его не выдаст, потому что сам против немцев. Этот беглец по профессии инженер-химик, перед войной работал на научном предприятии Львовского Политехнического института.

Днём он находится у соседа, а на ночь приходит к нам и спит на чердаке. Он боится разговаривать с чужими людьми, но нам он рассказал, что делали украинские "Пташники".

Его арестовали 2 июля и в тот же самый день, вечером, вместе с другими перевезли в здание бывшей тюрьмы - Бригидки. Всех этих людей завели в коридор и держали в такой давке, что нельзя было шевельнуться, и некоторые оправлялись на месте. Через какое-то время их начали поодиночке вызывать в сторону двери, ведущей на внешний тюремный двор.

Когда арестант выходил из коридора, за дверью получал удар молотом в висок. Тогда падал, а стоящий сбоку украинец в форме Вермахта, вооружённый винтовкой с прикреплённым штыком, протыкал сердце и живот лежащего. Другие сразу оттаскивали тело и взваливали его на стоящий рядом большой автомобиль.



В момент, когда наш инженер должен был получить удар молотом, появился какой-то офицер в форме Вермахта, с чёрной повязкой, вшитой в манжеты рукава. Офицер приказал прекратить убийства и отозвал Пташников в сторону. Сразу же после этого убитые были сложены в автомобиль, который выехал через ворота со стороны Карной улицы.

Инженера и остальных заключённых ввели в коридор. В течение часа приехало десять больших машин, которые остановились возле входных ворот у Казимировской улицы. В каждую машину втолкнули столько арестантов, сколько получилось, а между одной и второй машинами на маленьких открытых автомобилях ехали "Пташники".

По Казимировской, Яновской улицам и новой построенной дороге машины ехали на Кортумовку и здесь остановились. Заключённых из первых машин расстреляли внизу, в маленьком овраге, куда их приводили по одному. Последним заключённым велели сбегать вниз и стреляли по ним сзади. Именно в этой группе был наш инженер. Когда люди начали сбегать, сзади раздались выстрелы и тут же крики поражённых людей.

Инженер бежал всё дальше, вплоть до края оврага. Так как в него не попала ни одна пуля, он влез на достаточно отвесную сторону пригорка и начал сбегать вниз, в сторону клепаровского леска.

"Пташники" непрерывно стреляли, но вблизи инженера уже не было никаких арестантов. Уже стреляли только по нему, но была ночь и плохая видимость. Инженер вбежал в лесок, а оттуда окружными дорогами пришёл в Клепаров, откуда он, переодетый в рабочего, добрался к нам.

14 июля

Собственно обычных казней нет. Немцы и украинская полиция убивают, где получится, даже в подъездах домов. Стоит лишь о ком-то сказать, что был комсомольцем или что является евреем, и уже такого застрелят или забьют до смерти прикладами и пинками.

На Краковской площади украинцы убили двух мальчиков-поляков, о которых кто-то сказал, что они, наверное, евреи. Потом выяснилось, что мальчики были поляками, а их родители были дворниками на улице Легионов.

Украинские националисты и немецкая полиция разыскивают организационные списки партии, комсомола и даже школьных пионерских организаций. По найденным спискам забирают из домов людей - часто молодых юношей и девушек. Сначала их бьют и выпытывают фамилии и адреса других, а потом расстреливают на Лычаковских песках, в Винниках и на Яновском кладбище. Часто случается, что перед казнью насилуют молодых девушек.

По городу ходят украинские националисты и ищут русские и польские книги. Взламывают двери библиотек, читальных залов, выносят книги на улицу, а затем сжигают их. Уже уничтожили много библиотек и частных собраний. Сожгли даже книги из школьных библиотек, книжные фонды в интернатах и бурсах.



28 июля

Продолжаются казни - гибнут, прежде всего, евреи, но расстреливают также и поляков. Немцы призвали всех владельцев иностранных паспортов явиться к губернатору для их продления. Во Львове было много лиц с иностранными паспортами.
Немцы определили несколько разных условий для иностранцев. Тех, кто отозвался, поделили на несколько групп. Евреев - обладателей английских, чешских и австрийских паспортов - расстреляли в Бригидках и на Яновском кладбище. Нескольких американских граждан освободили, но приказали отмечаться раз в неделю в здании Гестапо на улице Пелчинской. Люди говорят, что лучше всего обращались с гражданами южноамериканских государств.

В городе осталось немного русских, которые не смогли отступить с армией. Часть из них откликнулась на призыв немецких властей и получила идентификационные документы. Не все, однако, явились, поскольку были и те, кого немцы расстреливали сразу. У таких людей жизнь складывалась по-разному. Если их, нигде не зарегистрированных, хватали немцы, то расстреливали сразу же, как диверсантов.

Кроме того, эти русские часто старались перебраться в глубь Украины, где существуют партизанские подразделения. Некоторые находили себе место при семьях, где и работали - в основном, у частных лиц. Есть и те, кто умер бы с голоду, если бы не помощь поляков.



3 августа

Жители далёкого Клепарова рассказывают, что стало трудно спать до утра, потому что недалеко от их домов немцы устроили резню. Под клепаровским лесом также сотнями расстреливают советских пленных, привозимых из-за линии фронта.
Для невозможности опознания у этих пленных отбирают обмундирование ещё в железнодорожных вагонах, за несколько километров до Львова, и привозят на казнь уже полураздетыми.

Жители окрестных домов находят немало писем от пленных во время перевозки их к месту казни. Письма написаны по-русски и по-украински, и солдаты просят о том, чтобы после победы над немцами эти письма доставили командованию русских войск." - из дневника Я. Вильчура.

+++++++++++++++++

В дневнике меется в виду ликвидационная группа бригадефюрера СС Карла Шёнгарта. При самом действенном участии украинских националистов занималась арестами и ликвидацией польской научной элиты с целью обезглавить польское культурное общество.

По ходатайству Шёнгарта была создана "Айнзацкоманда особого назначения" для Галиции, которой с 3 июля по 11 августа 1941 года командовал лично Шёнгарт. Штаб айнзатцгруппы располагался во Львове.

В июне 1943 года Шёнгарт принимал участие в "Enterdungsaktion" - акции по уничтожению следов деятельности оперативных групп полиции безопасности и СД путём вскрытия братских могил и сжигания трупов.

После поражения Германии Шёнгарт был арестован британскими войсками. На суде в Бургштейнфурте в феврале 1946 года британский армейский трибунал осудил его и 6 его сотрудников за убийство 21 ноября 1944 года парашютистов союзников у Энсхеде. На основе этого обвинения Шёнгарт был приговорён к смертной казни и повешен 16 мая 1946 в тюрьме Хамельна.





из блога oper_1974


Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх