Максим Брусиловский
Я принадлежу к меньшинству.
В мире мы количественно опережаем аутистов, а в процентном отношении нас больше, чем афроамериканцев в США. Но если проговориться об этой принадлежности на собеседовании при приёме на работу, то наверняка будут проблемы. Наши права никто не защищает, у нас нет своей партии или движения, к нашему образу жизни относятся с нетерпимостью, а общество заставляет нас стесняться своей сущности.
Мы — “совы”.
А весь мир играет по чужим для нас правилам. Ребёнком ни свет ни заря в школу, чтобы первые два-три урока провести в анабиозе, изредка прерываемом издёвками учителя — “опять не подготовился!” К чему это я мог подготовиться, если по моим биологическим часам я ещё предпоследний сон досматривать должен? Всё детство через пень колоду — мало нам ранних подъёмов, так ещё и ложиться спать приходилось на самом интересном месте. Вот вроде совсем недавно начался любимый вечер, можно читать, играть, скакать и буйствовать, энергии через край, а тебя уже гонят в постель, иначе с утра вообще не проснуться.
В институте хотя бы можно прогуливать первые пары, что, впрочем, не способствует успеваемости. Но потом всё равно всю жизнь выслушивать “Как это вы не можете прийти на встречу к 10 утра? Вы что, больны?”
Нет, мы все совершенно здоровы. Просто для нас норма — это ложиться посреди ночи или под утро, а вставать, когда “жаворонки” уже обедают. И бежать по делам, едва успевая вскочить в последний вагон уже с раннего утра суетящегося мира, заточенного под совсем других людей. В котором чиновники в учреждениях чаще всего принимают до пяти. В это же время начинают пустеть рынки — уставшие торговцы покидают свои места. Музеи обычно работают до шести-семи, но касса закрывается на час раньше. Да что музеи — с медициной всё куда страшнее! Стоит приболеть, и тут же выясняется, что многие процедуры в районной поликлинике (включая, о ужас! — приём анализов) проходят только утром. А вот если дело доходит до больницы, то тут уже намертво попадаешь в режим “подъём в 6 утра, отбой в 10 вечера”. В тюрьмах, по слухам, такой же режим, что для сов является дополнительной пыткой.
Хотя более всего меня, конечно, умиляют глубокомысленные рекомендации “не есть после шести”. Вы правда мне советуете перейти на одноразовое питание и большую часть дня голодать? При этом я на практике знаю, что рацион питания для сов (не говоря уже о диете) сильно отличается от жаворонкового. Впрочем, это уже тема для отдельного исследования.
Общественное мнение сов если не осуждает напрямую (всё-таки в Библии, сколько помню, наш образ жизни не объявлен греховным, в отличие от некоторых других меньшинств), но всё же относится к ним неодобрительно. “Вставай, соня! Всю жизнь проспишь!” — приходилось слышать каждому из нас. Многие и сами стесняются, заставляя себя просыпаться хотя бы к полудню. Для меня, впрочем, и это рановато. Сколько раз приходилось объяснять курьерам по доставке всяких мелочей, что не нужно пытаться дозвониться до меня раньше трёх, телефон всё равно будет до этого момента выключен. Но нет, включаю и вижу — пытались меня достать прямо с одиннадцати. Так что кто меня знает — тот знает. Прочим серьёзным тоном сообщается — “у меня будет совещание”. (И про себя с улыбкой — “с Гипносом и Морфеем!”)
Иногда пытаюсь быть честным и с незнакомцами. На открытии выставки современного искусства ухоженный молодой парень с классическим московским растянутым прононсом ведёт small talk с соседями по восприятию эпатажной реальности. “Ну-у, меня как гея очень интересует эта тема. А вот мой партнёр…” Собеседники и ухом не ведут, реагируя примерно как на “мы с моей девушкой очень любим скачки и часто посещаем ипподром”. Мало ли у кого какие причуды! Толерантность даже не в моде, а фактически обязательна к исполнению. Стоит мне, однако, на вежливый вопрос, почему я ничего не пью и не налить ли мне чего-нибудь горячительного, дать честный ответ, и атмосфера непринуждённости начинает рассеиваться. “С моим режимом немного рановато — всего семь вечера, у меня ещё весь день впереди… Да, я типичная сова”. Это всё ещё слишком оригинально — выставлять напоказ столь интимные подробности своей частной жизни.
При этом всё на самом деле даже хуже, чем кажется. Мы в России не живём в нормальном времени. И в данном случае это не метафизическая шутка, а до суровости трезвая реальность. Большевики, пытаясь штурмовать не только пространство, но и время, дважды прибавляли к поясному (или, если угодно, “царскому”) времени по часу — в 1930 и 1981 году. Новая власть долго колебалась туда-сюда, но в 2011 вернулась к советскому стандарту “плюс два”, так что наши шесть утра — это были дореволюционные четыре часа ночи. В 2014 один час на большинстве территорий РФ, включая Москву, опять скостили до раннесоветского “декретного времени”. Но хотя бы отменили безумный ежегодный “переход на летнее время” — медикам удалось доказать, что дважды в год бить кувалдой по биологическим часам каждого гражданина (включая власть предержащих) — слишком дорогая плата за гипотетическую экономию электроэнергии, чем ранее мотивировали весь этот жестокий балаган.
Нельзя сказать, что совы исторически не пытались бороться с несправедливостью заведённого порядка. Во многих странах люди переходили на двухчастный сон, включавший основную ночную фазу и дополнительную дневную. В южных странах это назвали сиестой. Иной раз её наличие ошибочно объясняют дневной жарой, из-за которой, мол, на улицу не выйти. Хотя всем понятно, что климат той же Испании, Италии или Греции вовсе не отличается круглогодичным зноем (обычно действительно жарко лишь пару летних месяцев). Нет — это возможность для сов немного отдохнуть днём, компенсируя бодрствование в наиболее продуктивные вечерние и ночные часы.
В России “двухчастный сон” практиковался и в имперском Петербурге, не отличавшимся, как мы понимаем, климатическими аномалиями. Чиновники и военные, вынужденные являться на службу чрезвычайно рано — к 6–7 утра, рано её и заканчивали — к полудню. После возвращались домой и, отобедав, ещё досыпали пару часов. Что как раз и позволяло по вечерам функционировать в режиме “балы, красавицы, лакеи, юнкера”, иной раз затягивая светскую жизнь далеко заполночь. Пролетарский “рабочий день с 9 до 6” полностью убил эту возможность восстановления сил.
На сегодняшний день можно отметить некоторый прогресс как в осознании совами своей идентичности, так и в движении общества им навстречу. Первопроходцами ожидаемо стали учреждения культуры. “Ночь музеев”, когда мы можем наслаждаться шедеврами в наиболее удобное для нас время (и без аккомпанемента суетливых тургрупп жаворонков, галопом перебегающих из зала в зал), а также расширение времени посещения до восьми-девяти вечера в отдельные дни — это важные достижения. Радует и введение МФЦ (многофункциональных центров), через которые можно общаться с госучреждениями в форме подачи-получения справок и различных документов до восьми вечера. Ну а круглосуточные магазины появились уже давно. (Ждём открытия ночных рынков — как в Азии). Конечно, это в основном отличительные черты мегаполисов, но за ними постепенно смогут подтянуться и все прочие населённые пункты.
И всё же пора нам выходить из подполья и менять имидж персонажей из “сочинений господина Достоевского”. Отвоёвывать право на свой образ жизни не только в ночных клубах и ресторанах. Но в первую очередь стоит побороться за общую легитимность сов в современном обществе. Например, за закреплённое законом право на работу только во второй половине дня, включая службу в госучреждениях и силовых структурах. За право на рассмотрение дел в суде в соответствующее время. В конце концов, почему заставлять религиозного еврея есть свинину — это преступление, а заставлять нас вскакивать ни свет ни заря до сих пор допустимо? Наверняка нам понадобится для этого своя организация. Один из вариантов названия — “Совы Минервы”. Нас ведь и интеллектом Господь не обидел!
И кто-то должен представлять наши интересы в Госдуме.
отсюда
Свежие комментарии