На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ЖеЖ

50 153 подписчика

Свежие комментарии

Мифология «новгородской свободы» и реальность

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

 

Клавдий Лебедев. Марфа Посадница. Уничтожение Новгородского веча. Здесь и дальше - картины, написанные под [токсичным] влиянием мифологии, анализируемой в статье

Клавдий Лебедев. Марфа Посадница. Уничтожение Новгородского веча. Здесь и дальше — картины, написанные под [токсичным] влиянием мифов, анализируемых в статье

Ганс Лемке

По случаю резкого обострения в СМИ монархической чесотки (повод — 400-летие Романовых) напомню следующее. Новгород – это загубленная московщиной Возможность. Возможность формирования нормальной буржуазной нации. Возможность православной реформации, уже сквозившая в новгородских ересях. Возможность демократии. Россия, созданная Москвой, противоположна и первому, и второму, и третьему. Россия ПО СУТИ антагонистична Европе. Лишь только Россия сформировалась как феномен, она немедленно вступила в конфликт с Ближней Европой в лице Новгорода. То, что эта Европа своя, русская, вызывало в Москве ОСОБУЮ ненависть. Россия садистски убила Новгород и насилием сформировала свой, ОСОБЫЙ тип русскости. Московитский тип. Триединый тип служаки, империалиста и раба. Если бы победил Новгород, мы не узнали бы опричнины, царизма, крепостничества, Ленина и Сталина. Мы были бы ДРУГИМИ. И страна у нас была бы совсем другая.

А.А. Широпаев, «национал-демократ»

В современной либеральной и «национал-демократической» исторической мифологии Новгород фигурирует как экзистенциальный антагонист «тиранической», «азиатской» Московии, которая якобы унаследовала «восточный деспотизм» от Золотой Орды (Улуса Джучи Монгольской империи). Если «патриоты-государственники» апеллируют к истории России, уже объединенной Москвой, преклоняясь перед Рюриковичами и Романовыми, то их антагонисты, нуждаясь в «историческом примере»1, взывают к прошлому Новгорода, где якобы царила чуть ли не средневековая демократия.

В основании новгородского мифа лежит несколько краеугольных камней.

Первый – это образ Новгорода как некого принципиального антагониста «восточного деспотизма», воплощенного сначала в Золотой Орде, а потом в Московском княжестве/царстве. Второй – Новгорода как о «страны свободных людей» и «русской республики». Третий – Новгорода как, выражаясь словами процитированного выше Широпаева, «русской Европе», которая якобы взаимодействовала на равных с европейскими государствами тех времен, имела с ними дружественные отношения и была столь же развита, как и они.

Начнем с первого мифа. Как уже упоминалось в одной из предыдущих статей, Новгород пользовался поддержкой монголов, заинтересованных в процветании торговли в своих владениях – как в пограничном конфликте 1269 года с Тевтонским орденом, так и в произошедшем год спустя столкновении новгородцев с великим князем Владимирским Ярославом Ярославичем. Именно при участии ордынских баскаков Чевгу и Баиши Ярослав и новгородцы подписали договор 1270 года2, сводивший власть князя практически к нулю3 и предоставлявший новгородцам торговые льготы в «Низовской земле», т.е. Владимиро-Суздальском княжестве, владениях самого Ярослава Ярославича.

Не стоит забывать и о том, что политический курс новгородского князя Александра Ярославича Невского на подчинение Золотой Орде, получившего от монголов ярлык на великое княжение, пользовался полной поддержкой господствующего класса Новгородской земли – «вятших», бояр. Поэтому, если либеральные и национал-демократические историографы клеймят Александра как «монгольского коллаборациониста», то они должны признать такими же коллаборационистами и представителей новгородской «элиты», оказавших ему во всем этом полное содействие4.

Апполинарий Васнецов. Новгородский торг

Апполинарий Васнецов. Новгородский торг

Впрочем, этим новгородско-ордынское сотрудничество далеко не исчерпывается. В 1281 году, когда монголы предприняли против великого князя Дмитрия Александровича карательную экспедицию, недовольные им новгородцы, когда тот бежал в Новгород,

«изидоша вси полкомъ противу, на озеро Ильмерь; князь же Копорьи отступися, а новгородци князю путь показаша, а не яша его, а двѣ дщери го и бояры его с женами и с дѣтми приведоша в Новъгород в таль»5,

то есть выступили против него, взяли в заложники его семью и бояр и вынудили оставить основанную им крепость Копорье. После этого «приѣха князь Андрѣи Александрович в Новъгород, и посадиша на столѣ» – новгородцы признали своим ставленником ордынского марионетку Андрея, который перед этим донес на брата, что и стало причиной монгольской интервенции на Русь6.

В следующем году Дмитрий попытался вернуть родовые владения – Переславль – в связи с чем новгородцы «идоша <…>на Дмитриа к Переяславлю» (Новгородская I летопись младшего извода). В походе участвовали также князья Москвы и Твери, позднее переметнувшиеся к Дмитрию и поддерживавшие его в борьбе с Андреем за великое княжение. Когда позиции Дмитрия усилились, новгородцы в 1288 году участвовали в его походе против тверского князя Михаила, с которым у Дмитрия возник временный конфликт, но после Дюденевой рати 1293 года новгородцы спокойно приняли вновь Андрея, с помощью татар утвердившегося на великом княжении, как своего правителя7.

Распространенное представление о новгородских пиратах-ушкуйниках как о борцах с Золотой Ордой также не соответствует действительности. На самом деле ушкуйники гораздо чаще грабили в русских землях, чем в ордынских, и захваченных в плен русских продавали в рабство… татарам. Так, в 1375 году произошло следующее:

«Новгородци Великого Новагорода оушкуиници, 70 оушкуевъ, и стареишина беаше оу нихъ Прокопъ, а другыи Смолнанъ, и, пришедше, взяша градъ Костромоу <…> И шедше на Низъ по Волзе, пограбиша Новгородъ Нижнеи, много всякого полона взяша и градъ зажго[ша]. И поидоша на Низъ, и поверноуша в Каму, и тамо помедлиша неколико время. И потомъ внидоша Камою на Волгоу, и дошедше на Низъ по Волзе града Болгаръ, и тамо полонъ всь крестьяньскии попродаша Бессерменомъ, или Костромьскии или Нижняго Новагорода, жены и девици, и сами поидоша в носадахъ по Волзе на Ни[зъ] къ Сараю, гости крестьяньскиа грабяще, а Бессермены бьюще.

И доидоша на оусть Волгы, близъ моря, града некоего Хазьторокана, и тамо избиша лестию Хазитороканьскии князь, именемь Салчии; и та[ко] вси безь милости побьени быша, и ни единъ отъ нихъ не остася, а имение ихъ все взяше Безьсерменове; и такова бысть кончина Прокопоу и дружине его».
(Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, часть 1, стр. 304-305).

Не видим мы и какого-то принципиального антагонизма Новгорода с Москвой. Так, уже в 1296 году новгородцы заключили договор с Михаилом Тверским и Даниилом Московским, в котором прямо говорилось о оборонительном союзе против великого князя Андрея Александровича и татар8. Это, правда, не помешало новгородцам в 1301 году воспользоваться помощью Андрея для изгнания шведов, закрепившихся в устье Невы и основавших крепость Ландскрона (см. Новгородскую I летопись младшего извода).

Но апогея сотрудничество Москвы с Новгородом достигло уже позже, в правление князя Юрия Даниловича Московского, который вел в 10-ых годах XIV века борьбу с Михаилом Ярославичем Тверским за великое княжение. Михаил на тот момент де-факто был другом Золотой Орды, послушно проводивший нужную ей политику, но недовольство новгородцев вызывало не столько это (когда Юрий стал другом татар, а Михаил – врагом, они и дальше держали сторону Юрия), сколько то, что Михаил не уделял внимания новгородским нуждам и вымогал у Новгорода деньги9.

В этой борьбе Москва и Новгород дважды оказывали друг другу критически важную помощь. Так, в 1316 году, по-видимому, именно угроза удара в тыл со стороны московского войска под началом брата Юрия Ивана вынудила Михаила свернуть поход на Новгород, для которого он собрал войска чуть ли не со всей Северо-Восточной Руси10. Зато в следующем году, когда Михаил 22 декабря разбил москвитян при Бортенево, Юрий с помощью новгородцев собрал новое войско, что вынудило Михаила начать с врагом переговоры11, завершившиеся в итоге отъездом обоих князей в Орду и казнью Михаила.

Уже после того, как в 1322 году – судя по всему, по доносу тверских князей – Юрий, ранее находившийся в милости у хана и даже женатый на его сестре, был лишен великого княжения в пользу Дмитрия Михайловича Тверского12 — новгородцы продолжали считать Юрия своим князем и приняли его у себя, хотя традиционно новгородское княжение занимал великий князь Владимирский (что, помимо прочего, облегчало татарам сбор дани на русских землях). Он принял участие в новгородском походе на Выборг13, а в 1323 году заключил со шведами Ореховецкий мир, установивший четкие границы в Карелии, безопасность торговли, а также обязавший шведов не вмешиваться в конфликты новгородцев с западными соседями — тевтонскими рыцарями и датчанами14.

В 1332 году Иван Данилович Калита, новый великий князь Владимирский, по требованию Узбека, решившего увеличить взимаемую с Северо-Восточной Руси дань (и, по видимому, собираясь как минимум часть её положить в свой карман), затребовал у новгородцев увеличения дани; получив отказ, он оккупировал новгородские «пригороды» (Торжок и Бежецкий Верх)15. Но в итоге Калита и новгородцы пришли к компромиссу по вопросам выплаты дани16; боевые действия также обошлись без чудовищных зверств, сравнимых хотя бы с опустошением Торжка Михаилом Ярославичем Тверским.

Н.С.Рубцов. Новгородское вече

Н.С.Рубцов. Новгородское вече

Не стал конфликт и концом московско-новгородского сотрудничества. В 1372 году тверской князь Михаил Александрович (внук Михаила Ярославича) при поддержке литовцев претендующий в Орде на великое княжение Владимирское (а значит, и Новгород) попытался посадить своих наместников в Торжке. Новгородцы изгнали их и обратились за помощью к московскому князю, но Михаил успел взять штурмом и разграбить Торжок17. Произошла резня, которая, если судить по данным современной археологии, превзошла даже ту, что устроил за полвека до того его дед18. Позднее условием мирного договора Москвы и Твери было освобождение тех жителей Торжка, что были проданы тверитянами в рабство:

«А как еси взял Торжек, а кто ти с(я) будет продал пословицею новоторжан одернь, или будеш(ь) серебро на ком дал пословицею, тех ти отпустити по целован(ь)ю, а грамоты дерноватыи подрати» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950, стр. 27).

В дальнейшем до правления Василия II, когда новгородцы совершили ошибку, поставив на его соперника Дмитрия Шемяку, и его сына Ивана III крупных конфликтов между Новгородом и Москвой, не считая конфликта 1393 года, в ходе которого великий князь Василий I временно занял Торжок, а новгородцы – Устюг, но завершился конфликт мирно, причем, судя по всему, по инициативе новгородцев:

«князь великыи взя у Новагорода пригород Торжокъ с волостьми, и Волокъ Ламьскыи, и Вологду, и волостии много повоева; а новгородци взяша у князя великаго Устьюгъ город, Устижно, и много волостии поимаша; и в то время с обѣ сторонѣ кровопролитья много учинилося. И новгородци, не хотя видити болшаго кровопролитья въ крестиянѣхъ, послаша послы к великому князю с челобитьемь» (Новгородская I летопись младшего извода).

Было ли новгородское общество обществом «свободных людей»? Если на счет восстаний 1255 и 1257 годов остается лишь строить предположения, то на счет восстания 1259 года можно уверенно заключить, что оно было вызвано произволом «вятших» бояр, пошедших на капитуляцию перед монголами и взваливших на простонародье все тяготы дани. Идеализация Новгородской «республики» неуместна – это была отнюдь не современная буржуазная демократия и даже не средневековая городская коммуна.

Современный историк Николай Кленов отмечает, что основными статьями новгородского экспорта были пушнина и воск, причем продажа пушнины осуществлялась средними и крупными партиями (сотнями и тысячами шкурок), что свидетельствует о том, что наиболее доходные сферы торговли были практически монополизированы крупным боярством. При этом торговцы Ганзейского союза, перекупавшие шкурки, строго следили за тем, чтобы они продавались в необработанном виде; по сути, Новгород в экономическом отношении был ганзейской колонией, экспортирующей необработанное сырье. При этом ткани Новгород был вынужден импортировать, причем до конца XVI века почти отсутствуют упоминания существования ремесленников-текстильщиков.

Новгородские улицы («концы») были четко привязаны к определенным боярским кланам, а ремесленники де-факто составляли клиентеллу того или иного боярина; ремесленные мастерские находились на боярских усадьбах, причем границы частоколов усадьб не менялись столетиями. При этом каждый из боярских кланов ориентировался на ту или иную княжескую группировку в «Низовской земле», о чем говорят и частые насильственные смены посадников, и мятежи, тогда как в полноценных средневековых республиках наподобие Венецианской такого рода перевороты происходили куда реже19.

А.М.Васнецов. Новгородское вече

А.М.Васнецов. Новгородское вече

Не было у Новгородской республики и собственного флота, а также приморских городов; рост городов вообще происходил сильно медленнее, чем в остальных русских землях, поскольку развитие уже существующих городов Новгородом подавлялось (см. ниже), а основание новых новгородская правящая элита не приветствовала, опасаясь, что они станут опорой княжеской власти. По сути, Новгород существовал как своего рода «страна-бензоколонка», не развивающая собственное производство, а лишь доставляющее на Запад сырье – в первую очередь, меха и воск. При этом должность посадника всё время «реформировалась» в сторону превращения его в чисто боярского назначенца20.

В XIV веке широко развивается процесс «обояривания» — бояре активно получают в раздачу новгородские земли, причем не пустующие, а с крестьянами, которые превращаются в крепостных. Управляющие бояр резко повышали повинности, вымогая всё больше и больше. Одновременно вследствие аграрного перенаселения стремительно шел процесс разорения крестьян; многие крестьяне сами шли в кабалу, чтобы как-то прокормиться. Таким образом, Новгородская земля едва ли не лидировала по темпам закрепощения населения ещё задолго до установления крепостного права в остальных русских землях21. Ещё новгородский договор с Михаилом Ярославичем Тверским, помимо прочих пунктов, содержит требование выдавать беглых холопов без суда22.

Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга

Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга

Не лучше было положение и подвластных Новгороду финно-угорских народов. Новгородцы использовали карелов и ижору для набегов на Швецию и Норвегию (см. статью про Александра Невского), однако за попытки неповиновения жестоко расправлялись. Так, в 1278 году против карелов была предпринята карательная акция:

«князь Дмитрии с новгородци и со всею Низовьскою землею казни Корѣлу и взя землю их на щитъ» (Новгородская I летопись младшего извода).

Именно путем ограбления или сбора дани с финно-угорских племен новгородцы добывали пушнину:

«Въ то же лЂто идоша из Новагорода въ Югру ратью съ воеводою Ядреемь; и придоша въ Югру и възяша городъ, и придоша къ другому граду, и затворишася въ градЂ, и стояша подъ городомь 5 недЂль; и высылаху къ нимъ Югра, льстьбою рекуще тако, яко «копимъ сребро и соболи и ина узорочья, а не губите своихъ смьрдъ и   своеи дани»…» [НПЛ, стр. 40].

Немногим лучше обращались новгородцы и с подвластными ими собственно русскими городами. В большинстве случаев они даже не могли присутствовать на вече (!) – в отличии, например, от купцов немецкого Ганзейского двора23. Сами эти города находились под властью назначающихся из Новгорода посадников или служилых князей; назначались посадники из числа новгородцев без согласования с местным населением, которое могло в крайнем случае лишь писать на них жалобы; любые решения, принятые новгородским вечем, для этих городов были обязательны к исполнению24.

Политика Новгорода по отношению к зависимым от него городам отличалась непоследовательностью и вероломством. Так, например, Новгород подавлял стремление к самостоятельности Пскова и местную пронемецкую партию, надеявшуюся в союзе с Тевтонским орденом и избавиться от новгородского владычества, и защититься от литовцев (см. статью про Александра Невского). Но при необходимости Новгород был готов сам пойти на союз с Тевтонским орденом против псковских сепаратистов25. Всё это привело к тому, что в XV веке псковитяне поддержали Ивана III против Новгорода.

Отношения Новгорода с условным «Западом» тоже трудно назвать особенно дружественными – его история полна пограничных конфликтов и со шведами, и с немцами. Утверждения о «партнерстве Новгорода с Ганзейским союзе» (или даже «членстве Новгорода в Ганзе», что совсем уж запредельное бесстыдство) в действительности означают высокую степень экономической зависимости Новгорода от неё – в каковой зависимости находились также, например, Скандинавия и Ливония. Но даже с учетом этого история взаимодействия новгородцев и ганзейцев представляет из себя историю непрерывных конфликтов и насилия. Как отмечает М. Бережков,

«В таких-то ссорах, крупных и мелких, то приводя друг друга к крестоцелованию, то вероломно нарушая его, то запрещая торговлю, то еще скорее спеша ее возобновить, торговали Новгород и Ганза до 1478 года, когда Новгород потерял свою самостоятельность».

Подведем итоги. Новгород вовсе не был «альтернативой Московии» — это было такое же боярское государство, только без лидера боярской корпорации в лице князя, а с фрагментацией и борьбой внутри этой корпорации, что в итоге и привело Новгород к гибели. В социальном отношении это было общество с величайшим расслоением и паразитированием кучки новгородцев на покоренных городах и народах; в экономическом плане – сырьевая колония Ганзейского союза, торговавшаяся и конфликтовавшая с ним за возможность выгоднее сбывать экспортируемое сырье. Гибель подобного политического образования была закономерна – удивительно лишь, что она наступила так поздно.

Новгородский торг. Е.Пергаментщик

Новгородский торг. Е.Пергаментщик

Напоследок нельзя не отметить, что история весьма злобно подшутила над апологетами новгородской «свободы» — по мнению большинства историков, именно Новгородская судная грамота 1471 года (то есть свод законов «вольного» Новгорода) стала одним из основных источников созданного в правление Ивана III в 1497 году общерусского Судебника, то есть законодательства «деспотической» Московии.

Марфа Посадница над разбитым вечевым колоколом. На Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

Марфа Посадница над разбитым вечевым колоколом.
На Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

Примечание

Рекомендуем прочесть!

Let's block ads! (Why?)

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх