Страсти на продажу

В продолжение темы эволюции либералов от прогрессистов к реакционерам охранителям, автор на примере мартиновской «Игры престолов» показывает, что этот процесс захватывает их всех: не только правых либералов, с откровенно людоедским оскалом, но и левых, с прикровенным. Он в яркой и занимательной форме представляет мудрость вяленой воблы «Уши выше лба не растут» и «Плетью обуха не перешибёшь».

Ганс Лемке

- Конечно, хочется, чтобы читатель переживал за персонажей — если он этого не делает, нет и эмоционального вовлечения. Но в то же время я хочу, чтобы мои персонажи были разносторонними, человечными, серыми.

Джордж Мартин в интервью

– Я боюсь тьмы.

– Темноты?

– Темноты тоже. В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.

«Трудно быть богом», А. и Б. Стругацкие

В последнее время среди любителей жанра фэнтези немалой популярностью пользуется цикл «Песнь Льда и Пламени» американского писателя Джорджа Мартина и его экранизация, сериал «Игра Престолов» от HBO. Апологеты уже успели назвать Мартина реалистичным ответом основоположнику жанра фэнтези, Джону Толкину, с его идеализацией средневекового социума и мировоззрения. Популярности Мартина не мешает даже тот факт, что он никак не может дописать свой собственный цикл (с момента написания последнего произведения, «Танца с драконами», прошло восемь лет), а сериал, созданный по его произведениям в последних сезонах наполнился откровенной отсебятиной и в сюжетном отношении безвозвратно деградировал, завершившись «сливом» большинства интересных персонажей и деградацией немногих выживших. Так в чем же секрет того, что и у книг, и у сериала столько фанатов по всему миру?

В действительности, конечно, «реализм» Мартина весьма относителен – в конце концов, о каком «реализме» в противовес толкиновской сказочности может идти речь в сеттинге, где присутствуют длящиеся годами зимы, драконы, зомби, евнухи-суперсолдаты, воскрешение из мертвых, двухсотметровая стена и могущественные маги? На самом деле под «реализмом», сознательно или нет, понимается зашкаливающая в произведениях Мартина (и достигшая своего апогея в сериале) чернуха – смакование тем секса (в том числе однополого, а также инцеста), насилия и пыток, а также гипертрофированного политического аморализма¹. Если это понимать под «реализмом», то Мартин безусловный «реалист», но ни в коем случае не новатор, поскольку всё это можно найти ещё в древнегреческих сюжетах, посвященных проклятому роду Пелопидов.

Часто говорят о «неоднозначности» мартиновских персонажей в противовес героям Толкина, четко разделенным между силами добра и зла, но, на самом деле, схожую тенденцию можно найти и у самого Мартина, только в сниженном виде. Значительная часть его персонажей – или гипертрофированно-идеалистичные глупцы («благородные» Старки), или циники и негодяи, алчные до власти и наслаждений (клан Ланнистеров, например). Сюжет состоит из того, что вторые гнобят первых (попутно страдающих от последствий собственного идиотизма), а в свободное от этого время – друг друга. При этом – отдадим Мартину должное – сюжет лихо закручен, а персонажи нарисованы весьма красочно, так что следить за вышеописанным процессом (абстрагируясь от оценок) бывает занятно.

Но секрет успеха Мартина, разумеется, нельзя свести к натурализму, выданному за реализм, или его умению работать с сюжетом и образами персонажей (при том, что сам сеттинг вышел посредственным, см. далее по тексту). Яркой чертой его творчества является своеобразная мрачная назидательность – за свои ошибки его герои дорого платят, а автор всячески смакует их страдания. Причем принцип «каждый получает то, что заслужил» строго соблюдается не только в отношении отрицательных персонажей — например, королева Серсея Ланнистер, зарвавшаяся в жажде власти, вследствие собственной глупости и неумения идти на компромисс теряет её и оказывается жестоко унижена врагами – но и в отношении немногих персонажей, которые могут быть названы положительными.

Характерные черты мировоззрения Мартина неплохо ухватила известная рыночная фундаменталистка Латынина в своей апологетической статье: не в последнюю очередь потому, что её собственные взгляды в этом отношении со взглядами Мартина согласуются, хотя Мартин ярко выраженный американский леволиберал (типичный образчик), избежавший в свое время призыва на военную службу во Вьетнам.

«На самом деле — и это очень тонкий момент — Джордж Мартин очень скептически относится к страсти. В его книге прочными оказываются только те браки, которые были основаны не на любви: например, брак Кейтлин Старк. Любовь, согласно Мартину, заставляет человека забыть его долг и обязательства, и ничего хорошего из этого не выходит. Любовь Робба Старка к Джейн Вестерлинг, девочке из захудалого рода, приводит к тому, что он изменяет своим договоренностям и гибнет. Трагедией оборачивается запретная страсть близнецов-Ланнистеров, и, конечно, первопричиной всех войн Вестероса и краха дома Таргариенов тоже является страсть — любовь Рейгара Таргариена к Лианне Старк».

[Сравните: «

«Я разбирал перед американскими аспирантами «Антония» Брюсова: «страсть» — понятие родовое, «любовь» — видовое, происходит семантическое сужение и т.д. Меня переспросили, не наоборот ли. Я удивился. Потом мне объяснили: для них love -общий случай приятного занятия love-making, а passion - это досадное отягчающее  частное обстоятельство, от которого нужно как можно скорее избавиться»

М.Л.Гаспаров. Записи и выписки. М.: НЛО, 2001. С.260. Т.е. это именно общезападное. Прим.публикатора]

Развивая это наблюдение, можно отметить, что благородство и милосердие в мире Мартина не менее губительны. Нед Старк терпит поражение в борьбе за власть именно потому, что из жалости к детям королевы Серсеи предупредил её, что собирается раскрыть её мужу правду о её изменах – в итоге Серсея организует переворот, в ходе которого людей Неда режут, как баранов, а его самого в итоге. В поражении его сына Робба немалую роль играет то, что он освобождает важного политического заложника Теона Грейджоя, полагаясь на его дружбу и честное слово – и тот платит за это тем, что во главе своих соплеменников-«железнорожденных» разоряет Винтерфелл, родовой замок Старков.

Такая постановка вопроса весьма удобна для обывательского сознания, поскольку позволяет объяснить человеческие страдания и неудачи следствием собственных ошибок и заклеймить альтруизм за непрактичность. Но этим мартиновская нравоучительный пафос опять же не исчерпывается. Показательным приемом мартиновского творчества является «исправление» персонажа через страдания – скажем, Джейме Ланнистер после отрубания руки из самовлюбленного мерзавчика потихоньку начинает превращаться в приличного человека, а вышеупомянутый предатель Теон-Перевертыш, попав в застенок к садисту-изуверу Рамси Болтону, раскаивается в своих предательствах и преступлениях.

Стоит ли говорить, что в реальности перенесенные страдания сами по себе редко делают людей лучше? [Точней, никогда. Прим.публикатора] Иронично, но Мартин, декларирующий свой агностицизм и в своих произведениях весьма скептически относящийся к религиям, претендующим на строгий контроль за жизнью адептов (в его мире эту роль играют семибожие и культ Рглора – первые сурово преследуют нарушителей заповедей своей религии, а вторые сжигают заживо иноверцев), обнаруживает сходство своего мировоззрения с христианством (не говоря уж о его подсознательной убежденности в глубокой порочности людей). Но даже в христианстве и в помине нет такой прямолинейной связи страдания с нравственным – скажем, Василий Великий в труде «О том, что Бог не виновник зла» отмечает на примере гибели фараона, что в некоторых случаях наказание от Бога не исправляет грешника.

Перекликается творчество Мартина с христианством и в ином аспекте. Как и иные религии спасения, христианство исходит из идеи, что существующий порядок вещей с делением на рабов и господ неизменен до конца времен², однако, по сути, предлагает верующему утешаться – помимо прочего — тем, что Бог в той же степени превосходит сильных мира сего, в которой они превосходят обычного человека:

«но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (Кор. 1:27-29).

В «Песне Льда и Пламени» и «Игре Престолов» плебс практически бесправен (что, отражает, опять же, не средневековые реалии, а мировосприятие современного обывателя): отсутствует развитое городское самоуправление, сословное представительство и крупные народные восстания, основными политическими акторами являются феодалы (ими же представлено большинство персонажей). Но вместе с тем даже могущественнейшие из них не застрахованы от ужасной смерти (а убивать персонажей – любимое развлечение Мартина) в ходе борьбы за власть. Так, многоопытный политик Тайвин Ланнистер умирает жалкой смертью – его «мочит в сортире» (буквально!) собственный сын Тирион. Про сериал, где «слив» даже некогда искушенных в интригах регулярен, а в одной из серий в ходе взрыва главного храма гибнет чуть ли не вся высшая знать страны, и говорить нечего.

Поскольку ни Бога, ни спасения – как сверхъестественного загробного, так и естественного, через изменение и совершенствование человеческого общества (из прогресса в мире Мартина идет в основном технический, да и тот медленно) – в мире Мартина не существует, то мир Мартина это вселенная победившего бихевиоризма, причем бихевиоризма весьма специфического, с акцентом на «кнуте», а не на «прянике» — победы добра над злом никто не обещает (благо сам Мартин настаивает на относительности этих понятий и «серости», «неоднозначности» большинства людей), но зато с высокой вероятностью можно гарантировать, что зло будет жестоко наказано. С высокой вероятностью – ещё большим злом и через умножения этого самого зла в мире – но то такое.

Тут необходимо отметить, что «Средневековье» Мартина довольно условно: циничные, зачастую не верящие даже в богов мартиновские аристократы напоминают не столько реальных средневековых феодалов – людей, во-первых, суеверных и религиозных, а, во-вторых, имевших некоторые представления о чести (по крайней мере – по отношению к представителям своего сословия, тогда как в мире Мартина нормой является тотальное истребление вражеских аристократических фамилий) – сколько утрированных мафиози. Ссылка на средневековые реалии и суровые нравы нужна Мартину лишь для оправдания творящихся в его произведениях чудовищных жестокостей и зашкаливающего аморализма. В общем и целом Мартин – яркий представитель шекспировского подхода к литературе, в рамках которого акцент делается не на проработке сеттинга и антуража, а на персонажах и тех или иных «вечных» человеческих страстях, о чем сам автор пишет прямым текстом:

«Теперь так уже не пишут: Костейн почти не интересуется анализом социально-экономических закономерностей или культурным сдвигом, уделяя все внимание войне, тайным встречам, убийствам, предательствам, интригам и прочим пикантным подробностям. Костейн замечательно написал о Плантагенетах, а я попытался написать в том же духе про Таргариенов» (по поводу книги «Пламя и кровь», посвященной предыстории Вестероса – континента, где происходит действие книг Мартина).

Тут стоит учитывать, что Мартин – американец, представитель культуры, которая никогда не знала классического феодализма: даже аристократия плантационного Юга жила в реалиях пусть и периферийного, но капитализма. Для американской литературы, в отличии от европейской, (за редкими исключениями) феодализм – не конкретный период в истории человечества, а скорее некий литературный образ, ассоциирующийся с «темным прошлым» (достаточно вспомнить твеновского «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»). Поскольку феодализм ассоциируется с приматом групповых интересов над личными в противовес капиталистическому индивидуализму, он становится идеальным фоном для описания различных кошмаров обывателя, «опрокинутых в прошлое».

По сути, творчество Мартина в этом плане – коллекция стандартных кошмаров для обывателя, обыгрывающая тему не только их бессилия, но и неведения о истинном положении вещей: скажем, Мартин никогда не делал POV’ами (рассказчиками в главах) наиболее высокопоставленных и квалифицированных политиков («игроков в престолы») Вестероса, которые знают о том, что происходит «на самом деле». В качестве POV’ов он чаще избирает политиков-неудачников или феодалов помельче, которые лучше подходят на роль жертв обстоятельств, с которыми читателю легче проассоциировать себя.

Нетрудно догадаться, что образ циничных и аморальных аристократов, руководствующихся сугубо узкоэгоистическими семейными интересами, отражает в литературной форме страх перед окончательной эрозией буржуазной демократии в реалиях неолиберализма, но нашли в творчестве Мартина отражение и другие, более иррациональные фобии обывательского сознания. Скажем, в сюжете фигурирует трущобный квартал столицы, в харчевнях которой подают похлебку из человеческого мяса – к реальному Средневековью это имеет отдаленное отношение, но идеально отражает популярные современные кошмары про «пирожки из бомжатины» и тому подобное.

Частым мотивом в фэнтези-литературе является борьба со сверхъестественными силами зла – и Мартин тут не исключение: у него также присутствует тема Иных, нелюдей, наступающих с севера и несущих с собой смертоносный холод. Но если в большинстве произведений в жанре фэнтези это борьба идет явно, то у Мартина большинство влиятельных людей Вестероса то ли ничего не знает о угрозе Иных, то ли не считает нужным предпринимать против них какие бы то ни было меры; угроза Иных как бы на периферии вестеросской политике при том, что в перспективе они угрожают всему человечеству. Опять же, чем не стандартные конспирологические страшилки на тему «власти скрывают ПРАВДУ» или «тайной угрозы ящериков с Нибиру»? [или беснование, всё чаще случающееся с «малыми сими», ставшими игралищем неподконтрольных им и враждебных общественных сил. Прим.публикатора]

Тема Иных особенно интересна с точки зрения рассмотрения обывательского мировоззрения современности. У Толкина мистическое зло в лице Саурона хочет поработить³ человечество – у Мартина оно хочет его уничтожить. Зло в книгах Мартина и особенно в сериале максимально дегуманизировано: у него нет никаких достоинств, при этом его недостатки показаны не через приверженность порокам (как у толкиновских орков), а через стремление «убить всех человеков» и погрузить мир в холод и тьму. Орки Толкина звероподобны, Иные же механистичны – как не вспомнить популярного среди западных псевдолевых Фромма, связавшего любовь к технике с «некрофилией»?

Показательно даже само название Иных – они «плохие» в первую очередь потому, что бесконечно далеки от любой из весьма различающихся человеческих цивилизаций мартиновского мира (в мире Мартина, впрочем, это звучит скорее как наивысшая степень похвалы), ставя по отношению к ней не политические, а геноцидальные цели. Сама концепция Иных говорит о близости сознания современного обывателя к мировоззрению архаики: величайшим злом для него являлась смерть, а внешний, «иной» мир, мыслился как иной мир⁴. При этом «плохие» Иные не совершили и сотой доли тех преступлений – изуверских убийств, пыток, предательств – которыми отметились мартиновские люди.

Несмотря на всю жестокость Мартина по отношению к своим персонажам, все его подробно прописанные персонажи (POV’ы, да и не только они) и их желания – властолюбие, жестокость, похоть – имеют свою «диалектику» и в каждом из них есть что-то хорошее. А вот Иным в таком полностью отказано: недаром единственный человек, сотрудничающий с Иными, дикарь Крастер, это полное чудовище, держащее в сексуальном рабстве своих дочерей, а рожденных ими сыновей приносящее в жертву Иным. В этом плане «реализм» Мартина уступает мифологии: ведь в реальном мире, несмотря на весь ужас и необратимость смерти, гораздо страшнее может быть не всеобщая смерть, а такой порядок жизни, в котором зло как принцип стало бессмертным и восторжествовало навеки⁵.

Любимый герой Мартина в его цикле – жизнелюбивый карлик Тирион Ланнистер, распутник и выпивоха. В каком-то смысле это также архетипический герой обывателя, с которым приятно ассоциировать себя: вечная жертва обстоятельств, гнобимая и унижаемая с рождения собственным отцом (Тайвин Ланнистер ненавидел Тириона за то, что при его рождении умерла его мать, любимая жена Тайвина), которого вечно подставляют и делают козлом отпущения, не ценя его услуги. Чтобы понять суть этого персонажа, достаточно посмотреть сериальный ролик с его речью на суде. Стоит ли говорить, что этот персонаж среди как читателей книг, так и зрителей пользуется невероятной популярностью?

Тирион – в каком-то смысле эйдос «героя для обывателя» [для сравнения — в 19 в. героем для обывателя, особенно образованного, был сверхчеловек, т. к. в эпоху подъёма капитализма у «малых сих» надежда на лучший удел всегда оставалась, а то и росла; сейчас она отнята, и внушается что иначе и быть не может. Прим.публикатора]. С одной стороны он «добрый малый»: не замазался по-крупному в вестеросской «большой политике», предполагающей мероприятия вроде поголовного истребления враждебных семейств до грудных детей или резни бывших союзников в нарушение закона гостеприимства и в общем и целом не склонен вредить людям без нужды. С другой стороны он (до ложного обвинения в отравлении своего племянника, короля Джоффри) исправно служит своему малоприятному семейству, помогая Ланнистерам удержать узурпированную власть, а при необходимости жестоко мстит своим обидчикам – от собственного отца до своей бывшей любовницы, свидетельствовавшей против него во время судебного процесса над ним.

Вообще можно заметить, что любимые герои Мартина – своего рода банда маргиналов: карлик Тирион, толстый мейстер (представитель квазинаучного ордена) Сэмвелл Тарли, некрасивая женщина-воин Бриенна Тарт и бастард Джон Сноу. Наоборот, персонажи с симпатичной внешностью у Мартина обычно или плохо кончают, умирая или становясь уродами («принц-попрошайка» Визерис Таргариен, Теон Грейджой, Джейме Ланнистер, кхал Дрого), или деградирует в личностном отношении (король Роберт Баратеон), или являются полными чудовищами в нравственном отношении (королева Серсея Ланнистер и её старший сын, Джоффри Баратеон). Современный обыватель зачастую не блещет особой красотой, и подобный авторский прием также не может не найти у него понимания – аудитории хочется знать, что унижен может быть каждый.

Наконец, примечательной тенденцией мартиновского творчества и особенно – сериала по нему – является ставка на т.н. вау-моменты, неожиданные сюжетные повороты, резко разворачивающие события на 180 градусов. Обычно при построении сюжета писатель руководствуется или неким стандартным набором архетипов и тропов, или следует своему представлению о реализме. Мартин же идет по третьему пути – он создает сеттинг, в котором дальнейшее развитие повествования абсолютно непредсказуемо и зависит (в сущности) лишь от воли автора; непрерывный «слив» персонажей – следствие этого.

В сущности, Мартин создал мир мечты Поппера, где всякий «историцизм», всякая попытка вывести глобальные закономерности происходящего обречена на неудачу: скажем, ещё недавно магия убывала, а с возрождением драконов вследствие самоссожения Дэйнерис Таргариен стала резко прибывать (при этом само возрождение Дэйнерис с её чудо-способностями толком не замотивировано, как и причины возрождения драконов в огне). В сущности, успех или неудача персонажа в мире Мартина в действительности зависит не от пресловутого «реализма», а от того, кому из персонажей Мартин – или, в случае сериала, сценаристы — подыгрывает (классический пример – вышеупомянутая Дэйнерис, из беспомощной девочки превращающаяся во всемогущую повелительницу драконов: её планы, даже самые тупые, удаются⁶ — до поры, пока не приходят время «слить» уже её), а кого заставляет отыгрывать идиотов, отключая мозги (вышеупомянутое семейство Старков страдает от этого регулярно, но они вовсе не единственные жертвы).

Четких правил игры в виде социальных и физических закономерностей Мартина нет – достаточно взять хотя бы тот факт, что мартиновская пародия на феодализм существует в мире с принципиально иным природным циклом («долгие зимы» и «долгие лета» соответственно), где не только существование общества типа западноевропейского феодализма с его раздробленностью и отсутствием государственных институтов, но и само существование человечества находится, строго говоря, под вопросом. Есть лишь совокупность воль различных персонажей – за которой в действительности стоит воля создателя сеттинга, манипулирующего персонажами точно марионетками.

В «Игре Престолов» есть омерзительная сцена, где малолетний король Джоффри Баратеон приказывает приведенной к нему проститутке жестоко избивать другую проститутку. Особого смысла для сюжета она не имеет, так как жестокость Джоффри в сериале и книгах демонстрировался и ранее. Порой при чтении книг или просмотре сериала ловишь себя на мысли, что данный эпизод – порождение неких остатков авторской самоиронии (независимо от этого, чей больной ум измыслил эту сцену), поскольку, в принципе, в глобальном масштабе весь сеттинг построен по тому же принципу, только вместо примитивного садиста Джоффри работают садисты несравненно более изощренные.

Примечания

Let's block ads! (Why?)