Психология толпы и поведение в толпе: как мы можем себя защитить?

События последних лет и даже месяцев – от «арабской весны» до киевского Майдана, от беспорядков в Бирюлево до обсуждения «Болотного дела» – снова всколыхнули интерес к феномену толпы. Можно ли ею управлять? Всегда ли она опасна? И почему даже принципиальные одиночки могут вдруг обнаружить себя на площади скандирующими лозунги в компании тысяч незнакомых людей?

Об этом и многом другом рассказывает ведущий российский специалист в области психологии толпы, социальный психолог Акоп Назаретян.

Psychologies: Существуют ли национальные особенности поведения толпы? Ну, например, можно ли сказать, что арабская толпа заведомо агрессивнее, чем украинская или шведская?

Акоп Назаретян: Думаю, что нет. Механизм формирования толпы психологи и антропологи называют «эволюционной регрессией». В его ходе оживляются, актуализируются низшие слои палеокортекса – самой древней части коры головного мозга. Они возвращают нас в ранние фазы нашей эволюции. А все достижения цивилизации снимаются слой за слоем. И разговоры о том, что английская, допустим, толпа должна быть более вежливой и воспитанной, чем африканская, – в пользу бедных. Толпа задействует в нас слои гораздо более глубокие, чем те, на которых вступают в силу национальные различия. Хотя культурные различия в механизмах образования и поведения толпы, конечно, есть. Например, в Лондоне в 60-е годы женщина могла пройтись по улице совершенно голой, и никаких толп из-за этого бы не возникло (да и сейчас не возникнет тоже). А вот реальный случай, произошедший в Турции, – мне рассказывали о нем очевидцы, чуть было не ставшие жертвами. Год, кажется, 1969-й. Исламские фанатики обнаружили полуподпольную коммунистическую ячейку. Толпа идет на штурм под крики «Аллах акбар!», коммунисты готовятся отбиваться запасенными «коктейлями Молотова» – все очень серьезно, понятно, что будет не просто плохо, а очень плохо, без крови и трупов не обойдется. И вдруг где-то на периферии появляются четыре американских туристки – блондинки в мини-юбках. Для тогдашней Турции это нечто вообще невиданное! И что? Головы как по команде поворачиваются, и от агрессивной толпы погромщиков остается пара десятков человек, которые уже тоже не торопятся на штурм, видя, что остались без поддержки. А остальные бегут глазеть на почти голых американок. Не знаю уж, чем кончилось дело для туристок, но, думаю, что полиция с американцами ссориться не захотела, и девочек защитили. Хотя как раз защищать коммунистов полицейские совсем не спешили. Вот вам типичный пример культурных различий. Но если агрессивная толпа все-таки начинает громить и крушить все на пути, то бед она наделает одинаково много: хоть в Англии, хоть в Турции, хоть в Китае – где угодно.

Почему толпы возникают так легко, по любым поводам и даже без них?

А. Н.: Потому что нас тянет в толпу. Это глубинная потребность – периодически освобождаться от груза социальных ролей. И вообще от личности, личность ведь – это большой груз, быть личностью все время, постоянно нести ответственность – это очень трудно. Хочется иногда и отдохнуть. И самые древние механизмы такого отдыха – коллективные молитвы и массовые зрелища. Это ритуалы «растворения» личности, известные с незапамятных времен.

Выходит, толпа – это не обязательно плохо и опасно? Она может быть и полезной?

А. Н.: В каком-то смысле да. Толпа может служить целям сбрасывания агрессии, снятия напряжения. И фестивали, карнавалы, шествия время от времени нам обязательно нужны – чтобы собраться в толпу и «оторваться», отдохнуть от бремени собственных личностей и обязанностей. Другое дело, что такие мероприятия должны быть всегда очень тщательно организованы, их должны планировать люди, понимающие психологию толпы, знающие, как можно с ней работать. Но любая другая «польза» от толпы очень относительна. Как максимум, толпа может разрушить что-нибудь ненужное и вредное. Скажем, взять плохо укрепленную Бастилию – это сделала именно толпа. Но вот построить на ее месте она ничего не может. Толпа не созидает.

Вы сказали, что с толпой можно работать. Что вы имеете в виду?

А. Н.: Толпа управляема, причем часто довольно примитивными приемами, которые, конечно, известны специалистам. Для начала надо понимать, что существуют разные виды толпы. Например, если толпа движется с намерением кого-то убивать, то очень правильно внедрить в нее несколько человек, которые изменят поведение толпы: скажем, начнут по дороге бить витрины и грабить дорогие магазины. Толпа с удовольствием переключится на это занятие и превратится из агрессивной в стяжательную. Если мы говорим о реальной ситуации и реальной угрозе жизням, то главное – обойтись без жертв. И пусть уж лучше пострадают дорогие магазины, чем невинные люди.

А на экспрессивную толпу, например, очень хорошо воздействует музыкальный ритм. В американских посольствах в странах Латинской Америки в свое время этим очень умело пользовались: громко включали всякие зажигательные ритмы, когда под окнами собирались толпы протестующих. В спецслужбах США вообще тогда очень ценили психологов и активно применяли их знания – в том числе и знания психологии толпы. А в Южной Африке даже изобрели «музыкальный танк». Он оснащен брандспойтами и мощными громкоговорителями. Движется на толпу и включает громкую ритмичную музыку. И можете не верить, но люди реально начинают танцевать. Еще один классический прием работы с толпой – деанонимизация. Ведь я уже сказал, что толпа притягательна тем, что растворяет наши личности. И мы иногда совершаем такое, что нам и в голову бы никогда не пришло, будь мы одни или в компании близких людей. И важно разрушить эту анонимность, вернуть людям их личности. Я всегда привожу студентам два примера. Первый – из Ильфа и Петрова, помните, когда толпа на улице собирается бить Паниковского. Что делает Остап Бендер? Надевает какую-то псевдомилицейскую фуражку и проникает в ядро толпы: «Что тут у нас, товарищи? Преступник, все ясно, давайте запишем свидетелей – имя и фамилию ваши, пожалуйста». И все – толпа сразу рассеивается! А еще более классический пример – из Евангелия, когда Иисус Христос вступается за блудницу, которую собираются побить камнями. Ведь с психологической точки зрения это очень трудный для него момент. Поддержать толпу, сказать – бейте? Ага, а кто тут у нас проповеди о человеколюбии читал? Сказать «не троньте» – ага, так ты, значит, блуд поддерживаешь! Его ответ гениален. Он говорит: «Кто без греха, пусть первым бросит в нее камень». Он возвращает личность каждому в толпе, заставляя людей задуматься о собственных прегрешениях. Это и есть деанонимизация.

А. Н.: Если в толпе есть женщины и дети, то выше вероятность ее превращения в паническую. Это когда люди в ужасе бегут, не разбирая дороги, буквально по головам друг друга, только бы из этой самой толпы выбраться. Женщины и дети первыми поддаются панике, они в этом смысле более чувствительны. И увлекают за собой остальных: дело в том, что звуки высоких тонов являются паникопродуцирующими. Например, когда калмыцкая конница неслась в атаку и визжала, это производило на врага гораздо более сильное воздействие, чем мужественное басовитое «ура». И для работы с людьми в состоянии паники обязательно нужен низкий, мужской голос. А если в толпе возникает женский визг – это, конечно, сразу повышает риск паники.

Методы работы, о которых вы упомянули, хороши для организаторов массовых мероприятий или сотрудников спецслужб. А что важно знать обычному человеку, который оказался в толпе?

А. Н.: Обычному человеку важно понять, как он из толпы сможет выбраться. Хорошо, например, найти себе какой-то ориентир – здание, памятник, приметное дерево – и понемногу продвигаться в его направлении. Толпа движется волнообразно и хаотично, но если постоянно держать направление на свой ориентир, то вы наверняка до него доберетесь. Но самая важная вещь – представлять себе, что вы находитесь на работе. Это непросто, но если это удается, то вы защищаетесь от любых эмоций, которыми заражает толпа всех своих участников. Я давно изучаю поведение и психологию толпы и отслеживаю публикации. И могу вам сказать, что не описано ни одного случая, когда бы во время стихийных бедствий или социальных потрясений – когда как раз и образуются панические толпы – в панику впадали медики, пожарные или спасатели. Это не значит, что все они бодряки и красавцы, им может быть очень тяжело, но они делают свою работу, и эта психологическая установка оказывается важнее. Знаете, однажды я стоял на балконе пятого этажа с десантником, совершившим больше сотни прыжков с парашютом. И он вдруг признался, что боится смотреть вниз: кружится голова. Я подумал, что это шутка, но оказалось, совсем нет. И впоследствии я много раз с такими вещами сталкивался: психологическая установка оказывается важнее любых страхов и других эмоций. «Я делаю свою работу – и все остальное отступает».