На фестивале «мУкА-2021» стену нового здания Научной библиотеки ТГУ украсил арт-объект авторства санкт-петербургского художника Владимира Абиха. На стене появилась надпись «Мы - буквы, с нами текст», которая, помимо эмоций, вызвала у горожан еще и споры о пунктуации. Дискуссия развернулась из-за одной маленькой детали – «чёрточки» после местоимения. Доцент филологического факультета ТГУ Элеонора Новикова рассказала о том, какую нагрузку несет знак в современном искусстве и почему укороченное тире – это не ошибка:
Элеонора Новикова– Художник – не тот, кто все продумывает до мелочей, а тот, кто точно схватывает формой художественный образ. Это схватывание может быть логически выверенным или интуитивным. Главное, чтобы форма «работала», оказывая на зрителя (читателя, слушателя) эстетическое впечатление и проявляя для него художественные смыслы.
Форма должна переживаться читателем, создавать в нем напряжение (об этом писали русские формалисты). Основной механизм создания этого напряжения – отклонение от нормы, которое нарушает автоматизм нашего восприятия, заставляет «споткнуться», задержаться взглядом, а затем и мыслью, и попытаться найти объяснение: а почему так?
В поисках ответа мы можем выйти как к глубинным смыслам произведения, так и к пониманию того, как этот текст устроен, почему оказывает на нас именно такой эстетический эффект. Именно так работает укороченное тире в работе Владимира Абиха: с одной стороны, оно привлекает внимание, заставляет остановить взгляд, с другой стороны, придает тексту динамику.
По правилам русской орфографии, строго говоря, тире между подлежащим и сказуемым не ставится, если подлежащее выражено личным местоимением. Однако во фразе Суворова (Мы – русские, с нами Бог) тире ставится. Зачем? С той же целью: тире заставляет нас сделать паузу и интонационно выделить важное. Постановка тире «не по правилам» (авторская пунктуация) – настолько расхожий прием, что на него никто не обратил внимания. Другое дело, что на укороченное тире обращают внимание только люди, искушенные в типографическом мастерстве. Зато динамику короткой линии ощущает каждый человек. Так же как разбиение текста на строки и отсутствие точки в конце предложения.
Все элементы визуальной формы работают на определенное зрительное впечатление от текста. При этом важно понимать, что современное искусство – не украшение, а художественное высказывание, призыв зрителя к диалогу, к размышлению. Поэтому адекватной реакцией на такое высказывание будет не «нравится/не нравится», а «понимаю/не понимаю». И «не понимаю» открывает путь к расширению границ своего понимания.
Работа Владимира Абиха перформативна, контекстуальна (то, что называют site-specific) и интертекстуальна. То есть её смысл напрямую связан с самим процессом восприятия текста зрителем/читателем, с местом расположения и с пре-текстом – цитатой, к которой она отсылает, которую обыгрывает.
Как это работает?
Когда зритель/читатель видит надпись, буквы превращаются, складываются в текст. Буквально, а не метафорически. Надпись сделана на стене библиотеки, в которой хранятся книги. И пока нет читателя, эти книги – всего лишь буквы на плоскости страниц, разделенные пробелами и знаками препинания. Но в процессе чтения эти буквы складываются в слова, в предложения и в тексты, порождая в голове читателя целые миры, образы, мысли и идеи. И об этом напоминает нам Абих, помещая в игровую ситуацию чтения-складывания букв в текст.
То, что происходит в момент встречи читателя и текста, можно назвать чудом (для человека читающего – обыкновенным чудом). И здесь сквозь текст надписи на стене библиотеки начинает мерцать текст цитаты Суворова, образуя пару ТЕКСТ–БОГ. И это для меня, пожалуй, самое мощное (хотя и самое неочевидное) послание, потому что божественная сущность текста («В начале было слово…») не декларируется автором, а проявляется только для читающего благодаря особой структуре надписи, указывающей на смысл «напряженной натянутой рукой» (философ Эдмунд Гуссерль назвал это указание «интенция») и знанию пре-текста.
Цитата Суворова звучит патетично, текст Абиха лишен всякого пафоса. Он напоминает, казалось бы, об очевидных вещах, вовлекая читателя в процесс чтения и размышления о бытии через контекстуальную и интертекстуальную игру. Вот так и работает современное искусство, рассчитанное на активного и подготовленного к встрече с ним зрителя, читателя, слушателя.
источник
Свежие комментарии