Величественная трагедия русской революции открыла список новомучеников российских, память о которых дорога каждому православному. Новомучеников, своей смертью засвидетельствовавших преданность вере и готовность отдать жизнь за Господа. Принимали они мученическую смерть за Христово учение, защиту Церкви и верующих, просто попав под каток, не знающего жалости ни к кому, революционного террора. Но символично, что открыл мартиролог новомучеников владыка, мученической кончиной своей засвидетельствовавший нерушимое единство Русской церкви, а значит и триединого русского народа.
В 2018 году исполняется столетняя годовщина этого скорбного события, когда пролилась кровь одного из самых почитаемых ныне русских святителей. 25 января (7 февраля) 1918 года неподалеку от Киево-Печерской лавры был зверски убит, сначала расстрелян из винтовок, а потом добит штыковыми ударами, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). Спустя 74 года первый русский новомученик был канонизирован в лике священномученика, а этот день установлен РПЦ как Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Широкую известность в обществе и популярность в народе митрополит Владимир получил еще до революции. Владыка сочетал в себе глубочайшую богословскую и общую образованность, дар проповедника и подлинное душевное горение пастыря. Он последовательно занимал высшие посты в церковной иерархии – экзарха Грузии, московского митрополита, а в 1912 году был назначен митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским и одновременно первенствующим членом Священного Синода. Таким образом, он фактически стал (не считая обер-прокурора, бывшим чиновником, а не иерархом) первым лицом в Русской Церкви. Однако, когда выбор стал между сохранением своего положения и отстаиванием принципов выбор петербургского митрополита был однозначен.
Как и большинство членов Синода, владыка категорически возражал против вмешательства «старца» Распутина в церковные дела, проявлявшееся уже не только в лоббировании назначения своих креатур, но даже в вопросах канонизации. И абсолютное неприятие подобного позора он не скрывал, а выражал открыто, в том числе при царском дворе. Подобная принципиальность стоила Владимиру столичной кафедры – в 1915 году он был переведен на провинциальную киевскую, на которой и встретил начало революционного лихолетья.
Революция, как это неизменно бывает в истории, подняла всю грязную пену в обществе. Не минула этого и Церковь, как организм не только божественный, но и одновременно человеческий. Среди черного и белого духовенства Малороссии образовалось сильное движение за отделение от Русской Церкви и провозглашение автокефалии. Сильно оно было отнюдь не количеством приверженцев. Подавляющее большинство прихожан, священников, монашествующих и иерархов выступало категорически против раскола, поддерживая нерушимое единство Русской Церкви. Но буквально из ниоткуда вынырнули шустрые карьеристы из ранее неприметных батюшек и монахов, которым автокефалия представлялась уникальным шансом для головокружительно взлета. Они уже видели себя в митрополичьем облачении, возглавителями «национальной церкви». Стремясь добиться этого, подобные церковные революционеры проявляли невиданную активность и запугивали всех несогласных. Но важнее всего, что они пользовались полной поддержкой Центральной Рады, для которой автокефалия была одним из политических приоритетов деятельности.
Особенно сильны были позиции автокефалистов в Киево-Печерской лавре, где реальную власть захватили монахи из числа, выражаясь современным языком, «активистов», домогавшихся немедленного разрыва с Русской Церковью. При этом они особо терроризировали митрополита, резиденция которого находилась в монастыре. Травили в первую очередь не потому, что он для них был назначенный из Петрограда «москаль» – среди них самих было немало отнюдь не малороссов, вроде епископа-расстриги Никона (Бессонова). Причина заключалась в том, что и в Киеве владыка, презрев страх и все угрозы самостийников, не молчал, помня высказывание Григория-богослова, что «молчанием предается Бог». Он возвысил свой голос против безумия политиканствующих самостийников и призывал всех верных отстаивать всеми силами церковное единство.
Не удалась и попытка подкупа Владимира, которому мазепинцы предложили стать «патриархом» автокефальной церкви, на что он с негодованием ответил: «Посмеяться над Церковью я не дам!»
Митрополиту тогда прямо начали угрожать расправой и создали в Лавре атмосферу его открытого преследования, но чаяния автокефалистов осуществились, когда в Киев вошли большевистские войска под командованием Муравьева. В городе началась кровавая вакханалия бессудных расправ и именно в этой атмосфере, руководствуясь логикой убийцы из рассказа Честертона «лист лучше всего прятать в лесу», самостийники решились устранить мешавшего им митрополита.
25 января поздно вечером в митрополичьи покои в нижней Лавре заявилось пять человек в солдатской форме, которых возглавлял некто одетый в черную кожанку и флотскую бескозырку…
Полностью читать ЗДЕСЬ
Свежие комментарии