На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ЖеЖ

50 153 подписчика

Свежие комментарии

«Вишнёвый сад» на новый лад

Александр Шабуров о том, что стало с персонажами классической пьесы в наши дни


Александр Шабуров

Немного припозднился, ну да ладно.

Намедни отгремел никем не замеченный юбилей — 115-я годовщина со дня написания Чеховым «Вишнёвого сада». О чём эта пьеса и как её надо ставить сейчас?

Надо сказать, что никаких идей касательно «Вишнёвого сада» доселе в моей голове не возникало.


В детстве я сходил для галочки во МХАТ посмотреть его, «Чайку» и «Синюю птицу» — но ничего кроме скуки не испытал. Хотя, когда двумя годами позже взялся прочитать ПСС Чехова, отсутствующие сейчас на моей голове волосы встали дыбом от удовольствия и понимания, почему это называется комедией. Да потому что все персонажи были идиотами. Говорили невпопад и не слушая друг друга. Как в жизни! И даже оказавшись на обочине, ничего с собой поделать не могли.

Сюжет «Вишнёвого сада» (если кто забыл) такой.

1903 год. Семейка нелепых и не шибко весёлых дворян — жеманная барыня Раневская, две её дочки Аня и Варя и заговаривающийся братец Гаев — возвращаются после 5-летнего отсутствия из Парижа, где они прокуршевелили всё, что у них было. Их семейное имение продают за долги.

Изначально дворяне — дворня, слуги при дворе князя. Постельничие, сокольничие, ключники, чашники и пр. Чтобы не платить за службу, мама Ивана Грозного стала раздавать им государственную землю вместе с прикреплёнными к ней крестьянами. Уже дети тех, кто получил поместья, не особо хотели служить. А в 1762−85 годах их от государственной службы «освободили». В итоге дворянство превратилось в сословие потомственных паразитов, которые прожирали большую часть произведенного в обществе продукта, ничего не давая взамен (исключения, конечно, были.)

В 1861 году в России «освободили» крестьян, отменив крепостное право. Однако землю крестьянам не дали, а продали втридорога. Навесили на них «выкупные платежи», которые они должны были выплачивать в течение 49 лет. Отказаться от этакой «ипотеки» было нельзя. Выбирать наделы тоже. Кто был помещикам ближе, получал наделы получше. Паразитизм дворянства выкупные платежи только усугубили. И вот результат — помещики нищие, потому как выплаты им закончились, а самостоятельно зарабатывать они не умеют. И крестьяне за это время обнищали, оказавшись в кабале у кулаков.

Впрочем, про крестьян в пьесе никто не вспоминает… Поэтому проще всего поставить «Вишнёвый сад» так. Потомственного дворянства в Российской империи был 1%, личного — ещё полпроцента, купцов — 0,3% от всего населения. На 7/8 сцены у нас будут крестьяне, которые занимаются сезонными работами. Пашут, сеют, веют, коров доят, хлеб пекут, двор метут, песни поют, детей рожают. А на осьмушке — компания наших тунеядцев. Которые чего-то бубнят себе под нос. На их роли позвать цирк лилипутов. …

Но мы не ищём лёгких путей, поэтому продолжим!

Имение покупает холопий сын, а ныне купец Лопахин. Который видит единственный способ поиметь с приобретения выгоду — вырубить сад, поделить землю на участки и сдавать дачникам. Раньше Лопахин предлагал этот способ выбраться из долгов барыне, но та даже не поняла, о чём он, и по обыкновению пальцем не пошевелила.

До торгов прежние хозяева, их прислуга (Яша, Дуняша, Шарлотта Ивановна и Фирс), а также приживалы (Епиходов, Симеонов-Пищик и Петя Трофимов) живут в усадьбе и вспоминают, как хорошо всё было… Помещики сами обслуживать себя не могут. Нахлебники их к жизни тоже не приспособлены. Зато умеют играть в карты, на бильярде и нести велеречивую чушь. В театре это принято сопровождать грустными мелодиями и разводить декаданс: ай-яй-яй, пожалейте их бедненьких! Ломать не комедию, а трагедию. Исполнительницы роли Раневской играют не пошлую дуру, а соревнуются в самолюбовании. Периодически непонятно откуда раздаётся «звук лопнувшей струны». Его трактуют как слом эпох, а вырубку вишнёвого сада — как гибель дворянской жизни.

Сочувствовать дворянам стали в позднем СССР, когда прослойка и надстройка возненавидели базис. Творцы начали изображать рабочих «афонями» и пьяницами, а себя почувствовали «новыми дворянами». Идентифицировать себя с холопами перестали.

Для усугубления сострадания сад принимаются рубить прямо при хозяевах и выдёргивать из-под них стулья. Барыня причитает: «Сад мой, жизнь моя, молодость моя, счастье моё, прощай!» Что тут сказать, мы все не молодеем. Однако после этого баре уезжают, забыв больного старика-лакея 87 лет умирать в заколоченном доме.

То, что про деда никто не вспомнил, неудивительно. Владельцы современных усадеб о слугах не думают и даже жён своих то и дело выкидывают на улицу, предварительно детей отобрав. Старый лакей тоже целиком из прошлой жизни, думает не о себе, а о хозяевах, которым забыл подать шубу и почистить штаны. Кряхтит: «Эх, жизнь прошла, как будто и не жил…»

В общем, история о том, как по очередным лишним людям оттоптались история и экономика. Или, как сказали бы полувеком позже, прокатилось Красное колесо.

В принципе, я тоже готов им всем сопереживать. Я и сам в новом капиталистическом мире ощущаю себя осколком исчезнувшей цивилизации. Чтобы быть в курсе молодёжных веяний, раз в неделю хожу преподавать. Бывало, принесёшь студентам какую-нибудь редкую книжку, так они на неё ноль внимания, полагая, что теперь всё можно в айфоне найти. А эсэмэски набирают обеими руками!

Мои собственные преподы были седыми ветеранами с орденскими планками. И я тоже считал их людьми, уже не способными вписаться в актуальный контекст и понять модные тренды. Сейчас мне это аукнулось. Я сам очутился на их месте! Боюсь показаться неадекватным старпёром, а то и педофилом. Ощущаю себя ветераном СССР и XX века. И тоже готов напрудить вам целую лужу слёз. Но не буду!

Почему?

Надо не нюни разводить, а быть ко всему готовым! Показать раскисшему зрителю, что жизнь не заканчивается. Ещё не то будет! А для этого скрестить «Вишнёвый сад» с «Вечным зовом»…

Помните, как П. Брук ставил «Эдипа» силами папуасов (чтобы продемонстрировать, что это общечеловеческая проблематика), а потом легион похожих польских режиссёров совмещал классику с ушу, кабуки, аэробикой, ток-шоу и джигой-джигой. У нас будет более нетривиальный ход — перевести «Вишнёвый сад» на язык социалистического реализма!

В СССР соцреализм казался назидательным и предсказуемым. А сейчас это даже экстравагантно! Постулаты соцреализма (их уже мало кто помнит): народность (писать простым языком и с точки зрения большинства), типичность (буржуи всегда плохие, а рабочие почти все хорошие), изображение реальности в её революционном развитии (неизбежном движении от капитализма к социализму).

Как мы знаем, наша страна опять — хоть и временно! — вернулась к реставрации капитализма. Без лишних людей снова не обошлось. Они самовоспроизводятся при всякой смене уклада и других катаклизмах. Поэтому сюжет «Вишнёвого сада» уместим в одном акте. Но на этом не остановимся…

Акт 1. РОЖДЕНИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ

После грабительской сельскохозяйственной реформы (более известной как «отмена крепостного права» и даже «освобождение крестьянства») прежние хозяйствовавшие субъекты загнулись. Народившиеся капиталисты — Лопахин и ему подобные — скупают их имущество за долги, а их самих выгоняют на свалку истории. Селяви! Но и новые хозяева жизни жируют недолго. По примеру прежних господ они проматывают доходы за границей, доведя собственное население до трёх революций сразу. За сим военно-аристократическо-масонский заговор. Буржуазная революция. Распад Империи. Возникновение Финляндии, Латвии и Украины. Крестьяне Флегонт и Афиноген собираются сжечь барскую усадьбу (сами догадайтесь, почему). Но тут — залп «Авроры». Валяющуюся власть поднимают большевики. Керенский бежит в женском солопе. Раневская и Гаев учатся мыть тарелки в парижских кафе и больше никогда в нашем сюжете не появляются. Лопахин, а также многие «бывшие», «представители эксплуататорских классов» и прочие «лишенцы» отправляются в эмиграцию.

Акт 2. ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ И НЭП

Большевики не дали крестьянам сжечь усадьбу. Жена наркоминдела Л. Троцкого создаёт музейный отдел Наркомпроса — и «уважаемый шкаф» отправлен в музей дворянского быта. В усадьбе теперь — одновременно изба-читальня, приют для беспризорных детей и ЧК. Её новый хозяин — Совет рабочих и солдатских депутатов. Вокруг — голод и холод, разруха и бандитизм, «белый» и «красный террор», интервенция 14 империалистических держав, «продразвёрстка», «новая экономическая политика», «раскулачивание» и «самоуплотнение». Петю Трофимова колчаковцы утопили живьём в проруби. Отец Лопахина, деревенский ростовщик (а в простонародье «кулак»), переселён на Урал. Епиходов строчит доносы. Благодаря им Симеонов-Пищик отправлен в ГУЛаг вместе с «троцкистами», «врагами народа» и иностранными шпионами. ЧК руководит Варя, которая выходя со службы на свет божий говорит: «Ничего, очистим Землю от гадов, посадим новый сад и ещё сами успеем погулять в том саду!» Во время предстоящего «ленинского коммунистического субботника» она хочет посадить на месте вишен яблони… И тут — наркомвнутдела Г. Ягоду заменяют на Н. Ежова, а того на Л. Берию. Расстрельные приговоры приостанавливают, половину осужденных возвращают, а прежнее руководство ЧК (и Варю) отправляют на их место.

Акт 3. ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

В усадьбе — санаторий для оздоровления трудящихся масс. Его новый хозяин — профсоюз, ВЦСПС. Вокруг — лозунги, «пятилетки», «доски почёта», «стахановское движение», пионерский лагерь, отделение ДОСААФ с тиром и парашютной вышкой, строительство тракторного и цементного заводов, а также ГЭС. Санаторием заведует бывший лакей Яша. Внутри — «красный уголок», «ленинская комната», шашки-шахматы, киноустановка и танцы. Шахтёрам Климу и Мустафе не терпится поскорее вернуться на работу, чтобы снова перевыполнять план, быть «передовиками», получать «почётные грамоты» и «профсоюзные путёвки». А пока они проходят последние процедуры, тягают гантели, садят тополя и ухлёстывают за медсестричками Глафирой и Клавдией. И вдруг — война. Тракторный завод перепрофилируют в танковый. Тополя вырубят на дрова. Медсёстры провожают добровольцев на фронт, а сами работают в разместившемся здесь госпитале.

Акт 4. ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКИ

В усадьбе — Дом культуры. Его новый хозяин — колхоз в лице председателя правления Пётра Семёновича и прочих колхозников — Домны Сергеевны, Вани, Маняши, Зульфии и др. Вокруг — лёгкий заборчик из штакетника, флаги, портреты Сталина, рынки, артели и кооперативы. Вчерашние фронтовики ударными темпами восстанавливают народное хозяйство, артельщики паяют радиоприёмники, а пионеры-тимуровцы собирают металлолом. Талоны на продовольствие отменяют раньше, чем в Великобритании… И вдруг — умирает И. Сталин. Н. Хрущёв разоблачает на XX съезде «культ личности», производственную кооперацию запрещают, вводят налоги на плодовые деревья и домашнюю живность, бывший сад засевают кукурузой, колхозы становятся «совхозами» (госпредприятиями с зарплатой). Пётр Семёнович спивается. Вместо «многоукладности экономики», коллективной собственности, «сдельщины» и «прогрессивки» — теперь госсобственность, тарифы и распределение. Доходит до голодных бунтов. Их участников расстреливают, кукурузу вырубают, Хрущёва отправляют на пенсию, куда до него отправились «антипартийная группа» и трудовой энтузиазм.

Акт 5. РЕФОРМА КОСЫГИНА-ЛИБЕРМАНА

В усадьбе — подпольный цех. Его новые хозяева — цеховик Вахтанг и валютчик Майкл. Вокруг — неприметный, но непроглядный деревянный забор. За ним — «застой», «разрядка напряжённости», попытки «конвергенции двух систем», «дефицит товаров народного потребления», талоны, «колбасные электрички», спекулянты жвачкой, пластами «Роллинг-Стоунз» и полиэтиленовыми пакетами «Монтана». Внутри — ткачихи Анджелика, Люсьен и Венера шьют кожаные плащи, ондатровые шапки и даже джинсы. За этим поверх забора попеременно следят люди Н. Щёлокова и Ю. Андропова. На соседней даче живёт мэнээс Элем, который смотрит по телевизору новую экранизацию «Дворянского гнезда» и тоже чувствует себя дворянином. А тех, кто, как поют по кухонному радио, «создаёт все богатства на свете», считает «алкашами». Переписал у себя в НИИ магнитофонный концерт В. Высоцкого: «Рвусь из сил, из всех сухожилий…» Вот это про него!.. И вдруг — умирает Л. Брежнев. Цех ликвидируют, при обыске у его организаторов находят валюту, и они отправляются на строительство БАМа.

Акт 6. ПЕРЕСТРОЙКА

В усадьбе — госдача. Её новый хозяин — партаппаратчик Егор Кузьмич ругает Генсека КПСС Горбачёва, который разрешил торгово-закупочные кооперативы и региональный хозрасчёт. Это приведёт к краху экономики и развалу Союза! Вокруг — метровый забор и охрана из 9-го управления КГБ. За ним — «демократизация», «новое мышление», «ускорение», «гласность», рок-фестивали, кришнаиты и «интердевочки». Внутри — подозрительные переговоры чиновников, подъезжающих сюда на чёрных «волгах». В лесу прячется спецназ «Альфа». Ведь на соседней даче живёт бывший опальный секретарь Московского ГК КПСС, а ныне президент РСФСР Б. Ельцин. Прослушка пишет: «Он вряд ли выживет!» Но это не про Горбачёва. Это охрана Ельцина смотрит фильм В. Бортко «Собачье сердце», где краснобай-профессор не любит пролетариат, не хочет помогать голодным детям и считает, что разруха в 1924 году была только в головах. Создал нового человека из собаки Шарика и люмпен-работяги Клима Чугункина и только теперь догадался, что ничего хорошего из представителя низшего сословия выйти не могло… И вдруг кино прерывают. На экране — «Лебединое озеро». В Москве — ГКЧП. А организовали его на этой самой даче! «Путчистов» арестовывают, они (с трясущимися руками) отправляются в «Матросскую тишину», а прочие «прорабы перестройки» в отставку.

Акт 7. ПРИВАТИЗАЦИЯ-1 И -2

В усадьбе — частный дворец, к которому прирезали ещё 500 га. Её новый хозяин — «новый русский» Арсен. А после того, как его заколбасят в «лихие 1990е» — вице-премьер правительства Б. Ельцина олигарх Холодковский. Который тоже, уж так получилось, сидит. Вокруг — 2-метровый забор и частная армия. За ним — «шоковая терапия», «залоговые аукционы», деиндустриализация, сращение с внешней экономикой, скупка ваучеров, оффшоры, «братки», «челноки» и «интердевочки». Тракторный завод в руинах, каких не видали в войну. ГЭС купили итальянцы. Бывший совхоз распилили. На его месте — коттеджные посёлки Форестхилл и Риверсайд. Внутри — чоповцы смотрят новый фильм Н. Михалкова «Облачный удар» о том, как благородные офицеры в дореволюционной России бегали за дамочками и потому недовоспитали народ. В новостях — отставленный глава РЖД Г. Якунин призывает организовать «новое высшее сословие» и отправляется в Израиль за «благодатным огнём». За этим сюжет про 100-летнюю дочь помещицы Раневской Аню, которую извлекли из небытия и везут в кресле-каталке в Россию, чтобы она рассказала, как хорошо было при царе. Следующая новость — олигарха-владельца усадьбы амнистировали, и он сбежал в Лондон… Это всё, чтобы отвлечь население от «второй волны приватизации». Новый владелец усадьбы — президент госкорпорации Сечкин — обносит её 3-метровым забором. Поэтому зрителю больше ничего не видно! Занавес. Не сомневайтесь, что его детки опять всё профукают.

Как сделать, чтоб элиты не деградировали?

Не позволять им отрываться от коллектива.

Как жить дальше?

С шутками и прибаутками.

И по возможности дедушек в заколоченных домах не оставлять…
Александр Шабуров
Источник


Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх