Энергокризис 2021: почему миру не хватает энергии и при чем здесь «зеленая» энергетика

Print PDF

Фарид Мамедов

Мир поразил энергетический кризис. Цена за уголь бьет очередные рекорды. Газ в начале октября стоил более $1100 за тысячу кубометров, когда ещё такое было?! Аналитики наперебой кричат, что переход к возобновляемым источникам энергии (ВИЭ) потерпел крах. Причины происходящего прояснил журнал «Форбс» — всему виной «безуглеродная стратегия ЕС», отказ от ископаемого топлива. Тезисы статьи подхватили ряд российских СМИ (Известия, Ведомости, даже Афиша) и они потихоньку разошлись по русскоязычному интернету.

Даже президент России высказался на эту тему, заявив, что:

«Нельзя забывать и об устойчивом развитии нефтегазового, угольного комплекса… Вы видите, что в Европе происходит — там истерика и какая-то неразбериха на рынках. […] Кто-то спекулирует на проблемах климатических изменений, кто-то недооценивает чего-то, кто-то начинает сокращать инвестиции в добывающие отрасли».

Но Европа не собирается отступать от избранного пути.

Наоборот, энергетический кризис подстегнул решимость руководства ЕС быстрее закончить энергопереход, чтобы перестать зависеть от перепадов цен на углеводородных рынках. Что же это, все с ума посходили в Брюсселе и европейских столицах, если не видят очевидного — их политика привела к экономическим и социальным потрясениям?

Причины энергетического кризиса не столь однозначны, как об этом пишет «Форбс». И винить в них стоит отнюдь не переход к низкоуглеродной экономике и ВИЭ. А что же тогда? Попробуем ответить на этот вопрос.

Зеленая угроза?

Сторонники теории «во всем виновата зеленая энергетика» напирают на то, что кризис произошел из-за слишком быстрого перехода ЕС к ВИЭ, из-за чего в структуре электрогенерации сложился дисбаланс в пользу возобновляемых источников. К этому добавляются принятые Китаем обязательства по снижению выбросов углерода, политические разногласия по строительству газопровода «Северный поток-2» и снижение инвестиций в традиционную энергетику. Но снижение угледобычи фиксируется в Европе еще с 1990-х годов. Это была последовательная политика по замещению наиболее грязных источников электрогенерации на более чистые. Так, по сравнению с 1990 годом к 2020 году добыча каменного угля упала в 5,5 раз, а потребление бурого угля — в 1,5 раза.

Не обошлось без противоречий, например, в Великобритании, Австрии и Швеции доля угля была замещена ТЭС на древесной биомассе, что дает сопоставимый, если не выше, уровень выбросов углерода [и крайне опасно для европейских лесов, с таким трудом сохраняемых: сразу же после замещения их площади стали быстро сокращаться. Прим.публикатора]. Более того, к 2030 году только 8 европейских стран планируют полностью избавиться от угольной генерации. По состоянию на середину 2019 года в ЕС действовали 288 угольных ТЭС.

Отказываясь от угля, Европа также увеличивала долю газа. Наиболее активно его применяли для отопления, на которое тратилось более 50% всего энергопотребления. Менять газовое отопление на отопление от ВИЭ планировалось в течение чуть ли не 30 лет. И, хотя на рынках уже есть «зеленые» предложения по замене газовых бойлеров, их продажи в Европе последние 5-6 лет росли быстрыми темпами. Так что говорить, что Европа отказалась от углеводородных источников генерации не приходится. Почему же тогда в 2021 году мы говорим о кризисе углеводородной генерации в Европе?Несбалансированное восстановление

Начнем с самого начала — холодной зимы 2020-21, которая изрядно проредила газовые запасы ЕС. Параллельно с этим падала выработка ВИЭ. Например, в Британии, по состоянию на 6 марта 2021 года, доля электроэнергии, которая была выработана за счет ископаемого топлива достигла 73%. А генерация электроэнергии офшорными ветростанциями упала на 32% с 1 апреля по 22 сентября 2021 года. И в целом, как считают аналитики, их доля в энергобалансе страны к концу года не превысит 11%.

Это оказалось критически важно, так как пост-пандемийное восстановление электрогенерации шло во многом за счет роста мощности ВИЭ-источников. В первой половине 2021 года в Европе мощность ВИЭ нарастили на 22 ТВт. При этом углеродная эмиссия европейского энергосектора упала на 12% по сравнению с первой половиной 2019 года.

Эти изменения шли в русле уже обозначенного в 2020 году в ЕС и США «Нового зеленого курса». Летом 2021 года в ЕС был принят амбициозный план по сокращению выбросов СО₂ на 55% к 2030 году. Он предусматривает отказ от двигателей внутреннего сгорания, увеличение доли ВИЭ, энергоэффективную реновацию зданий, пограничный углеродный налог, обложение дополнительными налогами углеводородные отрасли, лесовосстановление, а также формирование Климатического социального фонда объемом 72,2 миллиарда евро, из которого гражданам ЕС будут возмещать затраты по новому энергопереходу.

Как ни странно, в этом случае власти ЕС умудрились, при всей своей «зеленой» риторике, проигнорировать последние научные исследования. Дело в том, что падение выработки генерации у ВИЭ-источников произошло…из-за изменения климата. Как показала статья в Nature 2019 года, скорость ветра в северной Атлантики последовательно снижалась последние 40 лет из-за более быстрого разогрева Арктики по сравнению с экваториальными регионами планеты. И, что важней всего — она будет снижаться и дальше. При этом, прогнозы по снижению скорости ветров попали в отчеты IPCC, но на них не сильно обратили внимание. А ведь к 2100 году скорости должны упасть на 10%.

Однако в тот момент, когда ученые выяснили о вероятном падении генерации на ВИЭ, политики стран ЕС ничего не сделали. Новые научные данные не привели к изменению политики размещения новых «зеленых» мощностей. Никто не позаботился о том, что падение выработки должно быть замещено другими источниками генерации —  ГЭС, АЭС, газовой. И вот мы там, где мы находимся — в Британии доля ВИЭ в электрогенерации упала до 12% (!!!), а газа выросла до 47%. Остальное приходится на АЭС, уголь, биомассу и импорт электроэнергии из-за границы.

Офшорные ветряные установки в 27 километрах от побережья Норфолка, Британия. Фото: Nicholas Doherty, unsplash.com

Тоже самое происходит практически во всех странах ЕС — доля ВИЭ стремительно падает, доля газа и угля не менее стремительно растет. И вместе с ростом его доли, растет его цена, так как сейчас только благодаря ему удается оперативно возмещать выпадающие ВИЭ-мощности.

Резкий газ

В 2021 году потребление газа ведущими экономиками мира непрерывно росло. Китай увеличил его на 17 млрд кубов (повышение на 30%). В частности, поставки по российскому газопроводу «Сила Сибири» поднялись с 0,3 млрд кубов в 2019 году до 4,6 млрд кубов в 2021 году — в 15 раз. Япония, Тайвань и Южная Корея увеличили импорт на 9 млрд кубов. Вместе с ростом спроса с июля 2020 по июль 2021 года цена на газ на азиатском рынке увеличилась в 4 раза, на уголь в 2-2,5 раза.

Постаралась и Латинская Америка, которая увеличила импорт на 6 млрд кубов (56%). В основном рост пришелся на Бразилию. Свою роль в этом опять сыграли климатические изменения. Вызванное засухой обмеление бассейнов рек Парагвай и Парана снизило выработку электричества на местных ГЭС. Потери пришлось возмещать поставками газа. На доступность газа на мировом рынке повлияла также засуха в США, из-за которой выработка на американских ГЭС упала на 14%. В результате в 2021 году Турция и ЕС сократили импорт газа из стран региона на 9 млрд кубов.

Усугубило ситуацию и сокращение добычи газа из-за эпидемии COVID-19 в Великобритании и Дании, а также заморозка добычи на голландском месторождении Гронинген из-за землетрясений. Во многом это было скомпенсировано увеличением поставок из Северной Африки и Азербайджана. Однако тут вмешался российский фактор. За первые 8 месяцев 2021 года импорт российского газа в Европу упал до 99 млрд кубов с 118,3 млрд кубов за тот же промежуток времени в 2019 году. Падение произошло во многом из-за отказа прокачивать газ по украинской ГТС.

На территории немецкого порта Мукран на острове Рюген. Порт Мукран является логистическим центром «Северного потока-2», где хранятся трубы для строительства газопровода. Фото: Дмитрий Лельчук / РИА Новости

 Депутаты Европарламента из-за этого решили потребовать расследовать роль российского Газпрома в повышении цены на газ. С другой стороны, в исследовании Оксфордского Института энергетических исследований сделано предположение, что сокращение поставок газа связано с увеличением потребления внутри России и обязательствами по долгосрочным поставкам на рынках вне Европы, где есть повышенный спрос.

При этом стоит отметить, что газа в той же Европе пока хватает. Но так как на этот энергетический товар сложился ажиотажный спрос — цена на него резко полезла вверх. Ряд российских специалистов не исключает спекуляции на голландской бирже, которые привели к быстрым изменениям цен.

Азия задает тренды

Однако, если бы дело ограничивалось только Европой, энергетический кризис не считался бы мировым. Китай так же как и Европа переживал падение доли ВИЭ в общей генерации. При этом, за время пандемии страна нарастила мощностей угольной генерации на 337 ТВтч. В результате доля угольной генерации во всем мире увеличилась с 50% до 53%. Вместе с Китаем долю угольной генерации повышали страны Южной и Юго-Восточной Азии.

 Причина роста — неспособность возместить газогенерацией выпадающие мощности возобновляемых источников и ГЭС. В октябре 2021 года китайское руководство распорядилось возобновить работу 72 угольных шахт в регионе Внутренняя Монголия. До конца года они должны дать дополнительные 100 млн тонн угля. Из-за повышающегося спроса на уголь, цены на него стали расти. Их рост ускорился из-за наводнений, которые затопили 27 шахт в провинции Шанси — основном угледобывающем регионе страны. На это наложился резкий рост металлургии и строительной отрасли, традиционных потребителей угля и энергетики.

Цены отреагировали как по учебнику — стали расти, затронув и внешние рынки. Пострадала даже Индия, которая последние 20 лет наращивает добычу угля и генерацию с ТЭС — ее доля сейчас составляет 74% в электробалансе страны. В настоящий момент 80% ТЭС испытывают проблемы с запасами угля. И это несмотря на то, что добыча в апреле-сентябре увеличилась на 20%. Но даже этого не хватает для удовлетворения нужд индийской экономики. Руководство местных электросетей жалуется на постоянный дисбаланс по мощности, из-за которого страдает промышленность — под угрозой оказывается экономическое развитие страны.

Чего ждать миру и России?

Получается, что климатические изменения вызвали падение доли выработки ВИЭ в энергобалансе крупнейших экономик мира. Для восстановления они вынуждены были увеличивать долю углеводородов, а это в свою очередь вызвало ажиотажный спрос и резкий рост цен на рынках энергоресурсов. И еще большую зависимость от минерального сырья. Конечно же, рынки рано или поздно стабилизируются, но какой ценой? Из-за роста цен на газ и уголь, уже сейчас закрываются производства. Растут цены на услуги ЖКХ, а мировая экономика может столкнуться с замедлением своего восстановления.

Есть два выхода из сложившейся ситуации. Во-первых, оставить все как есть, при этом государства будут предпринимать те же меры по спасению экономики, какие они предпринимали во время кризиса 2008-09 годов [спасая общественными деньгами фирмы «слишком крупные, чтобы умереть», но не устраняя причины в работе рыночных механизмов, которые привели их к краху]. Либо пойти по-другому, более трудоемкому, но стратегически оправданному пути — снижать зависимость от минерального сырья, увеличивая долю ВИЭ, вводить более жесткое регулирование рынков энергоресурсов и переходить к более чистым источникам энергии в атомной энергетике.

В этом случае потребуются скоординированные усилия многих стран. Энергетический переход к ВИЭ должен быть более плавным, а значим более планомерным. Тогда удастся избежать дисбаланса на энергетических рынках. Выпадающие углеводородные мощности и сезонные колебания ВИЭ-генерации можно заместить гидроаккумуляцией (ГАЭС), которая сможет компенсировать пиковые нагрузки. Современные технологии позволяют совместить их с ВИЭ, а также использовать для этой цели заброшенные шахты. Вместе с использованием ториевых АЭС, это позволит не допустить кризиса дефицита источников энергии и исключить ценовые игры.

Для России это не менее актуально. Высокие цены на углеводородное сырье бьют и по нашей экономике: пусть и с опозданием, но вверх идут цены на услуги ЖКХ и увеличивается доля энергоресурсов в конечной стоимости товаров. Негативно повлияет и введение углеродного налога ЕС, и обязательства по сокращению выбросов СО2 в азиатском регионе, куда планируется перенаправить газовые потоки. Россия может продолжить политику зависимости от экспорта энергетического сырья на внешние рынки, но с каждым новым десятилетием это будет стоить нам все дороже.

По прогнозам, даже повышение температуры на 1,5 градуса вызовет резкий рост количества наводнений и пожаров к востоку от Уральских гор. Это приведет к дополнительным экономическим потерям, исчисляемым миллиардами долларов и тысячам загубленных жизней. Эти средства можно выгодно потратить, уже сейчас вкладываясь в развитие ВИЭ технологий и адаптацию к климатическим изменениям. И, с учетом опыта нынешнего кризиса, это должна быть продуманная стратегия, системно определяющая размещение новых энергомощностей.

Adblock test (Why?)