Поэтессы Майдана - это диагноз

Вообще в последние годы я далёк от богемной жизни. Это в студенчестве мы могли сидеть в «Чайнике», где пропитые художники и не менее прокуренные поэтессы общались о высоких материях, закусывая водку пирожками с капустой. Но и тогда я с ними как-то не особо пересекался, потому что у нас был свой кружок по интересам – бить людей двуручными мечами.

И вот внезапно на днях я сделал для себя культурологическое открытие. Оказывается, чтобы считаться в наши дни поэтессой, достаточно быть страшной истеричной тёткой, у которой давно (никогда?) не было секса.

Можно даже не работать со словом, не выстраивать рифмы, не рисовать узоры из текста, а просто вываливать на потенциальных читателей поток соплей с истерикой, или истерик с соплями – и этого уже достаточно, чтобы считаться известной поэтессой. Почти. Чуть не забыл – ещё надо тусить в либеральной тусовке, а для этого нужно быть беспринципной тварью.

Не верите? Ну так я вам на примерах покажу.


Вера Полозкова

Вот есть такая поитесса – Вера Полозкова. До позавчерашнего дня я вообще не знал о её существовании. Аж вдруг она заявила, что готова отпраздновать смерть Захара Прилепина, если он погибнет на Донбассе.




Каков слог! Каков стиль! Куда там Пушкину и Ахматовой! Как по мне, то это стиль шалавы из привокзального туалета. Но находятся любители и на такое…

Впрочем, ларчик просто открывался – пани Вера хотела секаса с Захаром, а тот (вот же ж гад!) ей отказал.



А неудовлетворённая женщина готова записываться в нацисты, чтобы отомстить. Тем более, если она страшная. И тем более, если она выглядит как родная сестра Ирмы Грезе (и вот как не верить после такого в реинкарнацию).



Вы всё ещё не верите в связь между страшными тётками и поэтессами-нацистками? Ну так вот вам ещё одну в доказательство. Только предварительно пристегнитесь и обложитесь образами святых.


Евгения Бильченко

Знакомьтесь, «поэтесса майдана» Евгения Бильченко. Три года эта крыса тусила с нацистами из «Правого сектора» (структура запрещена в РФ), волонтёрила в АТО, писала убогие стишки про «рагулюцию гидности» и «хероичных захысныков», а тут недавно расчехлилась, что это перестало быть выгодным занятием. И что 8 мая 1945 года уже пора на всякий случай осудить нацизм, чтобы потом не привлекли.

И вот уже поэтесса майдана едет в ненавистный ей Мордор, чтобы 18 февраля устроить «творческий вечер» в Санкт-Петербурге.

При этом ни малейших признаков реального раскаяния творческая, сцуко, личность не демонстрирует. Для неё по-прежнему нацисты, каратели и мародёры из ДУК ПС «свои, которых я не брошу». И она по-прежнему не видит ничего плохого в поддержке нацистского госпереворота и разжигании ненависти. Но в Ленинград едет.

Однако диалектика говорит нам, что называться поэтом и быть им – это разные вещи. И эти страшные и не знавшие любви тётки никогда не напишут ничего подобного:

А вы, мои друзья последнего призыва!
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир все ваши имена!
Да что там имена!
Ведь все равно – вы с нами!..
Все на колени, все!
Багряный хлынул свет!
И ленинградцы вновь идут сквозь дым
рядами –
Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.

Александр Роджерс