«Мы готовы к внедрению реформ, – заявил «предстоятель СЦУ Епифаний» в интервью Порошенковому кАналу «Прямой» (который в телевизионной среде называют «Прямой кишкой»). – И мы должны пройти этот путь реформирования».
Произнесено это было на территории отобранного у Русской церкви Софийского собора. Именно здесь в конце прошлого года прошёл учредительный съезд СЦУ, здесь действует молитвенный дом новообразованной «церкви», здесь же на 3 февраля пройдёт инаугурация «предстоятеля СЦУ» и будет избран её «синод».
Так о каких же «реформах» данной «цэрквы» можно говорить, если она даже толком не сформирована ещё? Значит, речь идёт о её духовном наполнении – т.н. «украинском православии». Реформу этого самого «православия» на принципах т.н. теории «Володымырового хрэщэння» с 2009 г. предлагала слившаяся, наконец, в СЦУ автокефалисткая «поп-группа», действовавшая при прошлом предстоятеле УПЦ (МП). В 2013 г. тему подхватил и глава «УПЦ-КП» Фил Денисенко. Но авторами данной, достаточно уж размазанной нами по стенке, «теории» («Владимирового крещения», «Киевской церкви», «Киевской идеи») являются униаты. Вернее даже, не униаты, а их предтечи – иезуиты, которые, внедряя унию, уверяли русинов, что князь Владимир изначально крестил Русь в католичество, поскольку тогда еще не произошёл «Великий раскол» 1054 г. Следовательно, уния – и есть та «подлинная Киевская церковь европейских праукраинцев», в отличие от «искажённой московским православием» церкви угро-финской орды.
«Сама, сама, сама, сама…»
Вот и в послании ко дню «соборности Украины» (таким не случайно церковным термином называется мимолётная, случившаяся на фастовском вокзале, случка униатской Галичины и оккупированной украинофилами православной Малороссии) лидер украинских униатов Свяьтослав Шэвчук указывает «православным ветвям Киевской церквы» направление их реформ: «Мы чувствуем, что стоим на пороге новой эпохи, полной неожиданных вызовов. Новые вызовы направлены ко всем людям… Особенно остро эти новые вызовы чувствуем мы, дети и наследники Киевской Церкви… [София Киевская] Премудрость Божия, пришла на киевские холмы с Владимировым крещением и легла в основу всей киевской цивилизации».
То бишь, «София Киевская» в униатском понимании уже нечто более, нежели собор Русской церкви, который при поляках в нач. XVII в. «отжали» униаты, а ныне оприходовали СЦУшники. Это целая философия – четвёртая ипостась «Киевской идеи», породившая ипостась пятую – некую «Киевскую цивилизацию», в корне отличающуюся от всяких там «новгородских» и «псковских» совсем даже не цивилизаций. И действительно: «Речь идет о евангельских ценностях и нравственных принципах, которые озарили культуру наших предков и стали крепкими устоями для объединения украинского народа и развития нашей государственности». Ну да, земляков псковитянки Ольги и столь же равноапостольного внука её – потомка новгородских Рюриковичей – озаряли, понятное дело, какие-то совсем другие – не «украинские» – принципы (прости, Господи!). А потому «красноречивым символом первичной целостности и полноты единой и неделимой Киевской Церкви» стал собор Софии Киевской. Не какой-то там Софийский собор в ильменско-ижорском Новгороде, который заложил… Ярослав Мудрый, прежде княживший здесь, как, впрочем, и его отец – «чисто киевский протоуниат» Владимир-Креститель.
София Новгородская. Снимок 1900 г.
О том, что тем самым образ Софии – премудрости Божией объединял всю Русь – от Ладоги до Киевских холмов униаты предпочитают «даже не догадываться». Да и Киевская София для них – точка сборки новой унии лишь потому, что застолбили они её за собой при поляках. Владели ею не более пары десятилетий, пока свт. Петр Могила при помощи довольно убедительных доводов от запорожского казачества не попросил их оттель. Но биомассе же втюхиваются малопонятные, зато высокопарные словеса об униатских столетиях: «В течение тысячелетней истории эта мудрость («София Киевская», – Д.С.) оставалась фундаментом софийной (sic!) цивилизации киевского христианства, основой государственно стремлений нашего народа, колыбелью его морали. Поэтому понять нашу цель и ответственность в новейшее время – значит сделать Софию Киевскую видимой, живой и деятельной…».
Ну а «оживить Софию Киевскую» (следует понимать, мёртвую, даже несмотря на присутствие там «Святейшей церкви Украины» со своим Томасом) это значит стать на путь «неразделенной Киевской Церкви, находившийся в полном общении с древними церквями Рима и Царьграда».
И если, как мы заметили, виднейшие представители СЦУ не раз изъявляли готовность слиться в единой «премудрости» в унию, то каково же мнение на сей счёт некогда Царьграда, а ныне крошечного квартала в Стамбуле, чей «престол», тем не менее, является для всей такой «автокефальной» СЦУ главенствующим?
Прежде чем приступить к ответу на эти вопросы, давайте условимся относительно терминов. Поскольку синод РПЦ определил, что «Константинопольский патриархат отныне пребывает вне канонического поля православия», то соответственно, «патриархат» данный берём в кавычки. Как и «Варфоломей» – поскольку турецкоподданный грек Архондонис не имеет более прав на монашеское имя «Варфоломей». Ну и, разумеется, т.н. Константинопольский «патриархат» уж полтысячи лет никакой не Вселенский (ибо исчезла та «Вселенная» – Ромейская империя, в которой Цареградский престол был столичным), а Экуменический, как сам себя он называет.
«Очистив память, преступим»
Итак, ещё в 1991 г., как только Архондонис уселся на упомянутый престол, сразу же благословил «экуменический диалог» между епископами Экуменического «патриархата» и униатскими бискупами, который получил название «Студийная группа Киевской Церкви». Судя по названию группы, Архондонис согласился на правила экуменической игры, предлагаемые униатской теорией «Киевской церкви». «Целью этих инициатив было исследовать, как восстановить полное общение с матерной (sic) Константинопольской Церковью, не порывая имеющегося единства между УГКЦ и Римским Апостольским Престолом», – читаем в «Экуменической концепции УГКЦ».
Униаты очень быстро выдрессировали фанарского партнёра по экуменическому диалогу еп. Всеволода Майданського оперировать термином «Київська церква». Посему, будучи в 1992 г. допущенным на заседание «синода УГКЦ» тот отчеканил: «Все отцы Брестской унии верили, что восстановление единства с этой [Римской] Церковью было восстановлением, которое никогда не было сломлено и что это было в наилучших интересах Киевской Церкви» (Vsevolod Majdansky. Appeal to 1992 Lviv Synod // Logos. 1993. N 1-2 (34). Р. 305-313).
Ну а поскольку уния с Римом была проведена в «наилучших интересах Киевской Церкви» (которые, следует понимать, лишь по своей «дремучести» недопоняли запорожцы и весь народ, поднявшийся на Хмельнитчину), это позволило представителю Фанара заявить, что «Великая Церковь Царьграда… никогда не издавала формального синодального акта, чтобы судить или осудить унию в Бресте» (Там же). «Очевидно о подвиге священномученика Никифора, Экзарха Константинопольского, от лица своей Церкви и Патриарха осудившего унию и низложившего ее творцов, сегодня в Константинополе забыли напрочь», – заключает виднейший современный исследователь унии профессор Владислав Петрушко.
Зато прекрасно помнят сегодня на Фанаре о таких «святых светильниках веры», как…
Полностью читать ЗДЕСЬ
Свежие комментарии