В середине девяностых я мыл алмазы на реке Оранжевой. Так получилось. Во-первых, сама Оранжевая, это как воплощённые детские грёзы из книжки «Капитан Сорвиголова». Во-вторых, это новое время, когда казалось, что всё продается и покупается, а за горсть блёклых стекляшек можно и жизнь купить, и душу продать. Негранёные алмазы, как оказалось, выглядели как битое бутылочное стекло.
Так вот, сидели вечерком у костра с подельниками. Мы были на намибийской стороне. Но мои парни, все были «из-за речки» – с юаровского берега. В ЮАР уже бурно расцветала «чёрная революция». Чернокожие демократы уже захватили власть, и всё шло своим чередом: белых чиновников люстрировали за симпатии к диктатуре, белых учителей выгоняли за незнание зулусских наречий, белых бизнесменов сажали за коррупцию (чёрных, правда, не трогали)... Страна содрогалась. Люди разбегались, в том числе сюда – на прииски.
Я вспоминал одного циничного немца, который говорил, что революции надо проводить только в тех странах, которые не жалко. Эту африканскую красавицу было жалко. Ну, да ладно – революция же!
Да, сидели никого не трогали, пили пиво. И тут подъезжают эти. Здоровые, бородатые, уже поддатые с соседнего прииска. Нас была горстка на всю пустыню в тысячи квадратных километров и мы знали, что где-то рядом, миль за двадцать, моют камни бывшие магаданские геологи.
Говорят: «Сегодня Старый Новый год!» Я попытался своим потомкам буров объяснить, что это такое, но не смог. Поэтому уехал с бывшими геологами в их лагерь. Хорошо посидели: пили самогон (у них был аппарат), пели старые песни о главном, купались ночью в Оранжевой (я раньше думал, что ночью там только крокодилы плавают. Ха-ха). В 12 по Москве – а там, как ни странно, время московское – стреляли из местных ружей, больше похожих своими круглыми дисками на ППШ.
Спросил, долго ли новые друганы ещё будут здесь стоять. Сказали, что…
Полностью читать ЗДЕСЬ
Свежие комментарии