Мне тут рассказали в комментариях, что большевики репрессировали после 1917 года отнюдь не всех предпринимателей. Цитирую: «очень многие бывшие владельцы фабрик (если были специалистами, а не мешками с деньгами) при большевиках вполне мирно перешли сначала в директора этих фабрик, а потом, когда выучили себе смену, стали просто специалистами. И вполне себе мирно умерли в почтенном возрасте в своей постели».
Пожалуй, в этой короткой и правдивой реплике заключена вся суть отличий советских директоров заводов от условного Генри Форда.
Вы знаете, кого называли «советским Генри Фордом»? Правильно, никого: феномен Генри Форда был в СССР невозможен, так что название «советский форд» получили первые грузовички ГАЗ, выпуск которых американская компания «Форд» наладила в Нижнем Новгороде в 1932 году.
Когда маленькому Генри Форду было двенадцать лет, он построил у себя дома небольшую мастерскую. Позже юноша работал с разными механизмами, потом устроился к Томасу Эдисону и стал главным инженером завода. Вскоре у Генри Форда появляется мечта — создать массовый автомобиль. Руководству компании идея мистера Форда представляется непрактичной, и он увольняется.
До этого момента ничего особенного нет — примерно такая же история могла бы произойти и в СССР, с каким-нибудь нашим Григорием Бродовым. Дальше, однако, происходит то, чего в Советской России произойти не могло: Генри Форд открывает собственную компанию и делает автомобиль на свои собственные средства. Денег у него было мало, но изобретатель проявил упорство и добился в итоге своего, став, пожалуй, главной фигурой в истории мирового автомобилестроения.
Разница, как видите, заключается в том, что в рыночной экономике у инженеров есть возможность делать что-то своё, а в командно-административной им надо вначале получить одобрение руководства, которое, в свою очередь тоже кому-то подчинено и не вполне свободно в решениях.
Чтобы понять, как закончил бы Генри Форд в СССР, достаточно вспомнить знаменитый визит советских инженеров, разработчиков «Микро-80», к замминистра радиопромышленности СССР Николаю Горшкову. «Ребята, хватит заниматься ерундой», — сказал им крепкий хозяйственник, которого сама должность вынуждала экономить бюджеты и резать крылышки фантазёрам, — «Персонального компьютера не может быть. Могут быть персональный автомобиль, персональная пенсия, персональная дача. Вы вообще знаете, что такое ЭВМ? ЭВМ — это 100 квадратных метров площади, 25 человек обслуживающего персонала и 30 литров спирта ежемесячно!»:
https://news.rambler.ru/other/41374859-zabytyy-den-rozhdeniya/
Нельзя обвинять Николая Горшкова в том, что он не разбирался в персональных компьютерах. Примерно в то же время, в 1977 году, основатель американской корпорации DEC сделал не менее нелепое заявление, предположив, что «ни у кого не может возникнуть необходимость иметь компьютер в своём доме». Томас Эдисон также ошибся, решив, будто план Генри Форда по созданию народного автомобиля нереалистичен.
Катастрофа была в том, что у советских инженеров не было возможности махнуть рукой на замминистра и попытаться найти денег в другом месте. Советский инженер вынужден был или выпрашивать ресурсы у руководства, или наступать на горло своей мечте.
Когда в американских СМИ с пафосом пишут про «свободу предпринимательства», речь идёт именно об этом. Представьте, на дворе 1970 год. Повар Джон Бан из Нью-Йорка хочет открыть ресторан, чтобы кормить горожан мясными стейками по его особому рецепту. Он берёт кредит в банке и открывает ресторан. В том же году повар Иван Колобков хочет открыть в Ленинграде ресторан, чтобы готовить там мясные стейки для советских граждан… уже смешно, правда?
Ивану Колобкову никто не дал бы вот так сходу открыть свой ресторан в Ленинграде. Ему пришлось бы сначала сделать административную карьеру, потом убедить руководство, что городу нужен ещё один ресторан, потом выбить ресурсы и в итоге обнаружить, что он не только разучился готовить за десятилетия бумажной возни, но ещё и вынужден подстраиваться под то видение ресторана, которое есть у его начальства.
Если считать фактор свободы чем-то маловажным, если решить, что Иван Колобков должен засунуть свою мечту куда подальше и работать там, где укажет ему партия, может показаться, будто большой разницы между системами нет. В СССР 1000 заводов и в какой-нибудь капстране тоже 1000 заводов. В СССР во главе каждого завода стоит директор, и в капстране во главе каждого завода тоже стоит директор.
Вместе с тем разница есть и для экономики. В СССР директором завода становился тот, кто имел удобный характер и поддерживал хорошие отношения с начальством, а в капстране тот, кто мог зарабатывать деньги. В лихие девяностые эта разница вылезла наружу — выяснилось, что красные директора очень неплохи в конкурентной борьбе и часто могут дать фору бандитам с уголовным прошлым, однако они не слишком-то сильны в том, что касается реального производства: продукция у них обычно выходила или дорогой, или некачественной, или дорогой и некачественной одновременно.
На картинке к посту типичная история из жизни трудолюбивого и амбициозного человека. Молодой специалист с горящими глазами устраивается работать на государство, — в вуз, например, в лабораторию или в какое-нибудь управление. Работает как лошадь, зарабатывает очки в глазах руководства.
Его подзывает к себе начальник: так и так, у тебя есть способности, тебе можно доверить важное дело. Возьми-ка на себя дополнительно вот это, вот это и вот это, ещё разгреби вот этот завал. Зарплату я не повышу, в отпуск тоже будешь ходить нечасто, зато скоро я уйду на пенсию, и ты займёшь моё место.
Проходит год, два, пять лет… начальник в итоге уходит на пенсию, и его место немедленно занимает какая-нибудь проныра, которая разбирается в правилах карьерной чехарды. Расстроенную лабораторную мышь неловко хлопают по плечу: «да, ты прав, я обещал, но ты же видишь, как всё получилось…».
Свобода предпринимательства решает эту проблему не полностью, но в значительной степени. Тот, кто хочет заниматься любимым делом, может не вступать в политическую партию, не тратить время на пьянки в бане, не дарить подарки директору на день рождения. Он может просто взять и начать заниматься тем, чем он хочет. Если инженер будет талантлив и удачлив, он станет Генри Фордом. Если будет просто способным инженером, останется владельцем небольшой мастерской по производству каких-нибудь специфических штуковин. Если поймёт, что его идеи не приносят обществу выражаемой в деньгах пользы, вернётся обратно в наёмные работники.
Подведу итог
Капитализм даёт людям свободу делать то, что они хотят. Разумеется, за эту свободу надо платить, теряя иногда в случае неудачи всё то, что ты заработал за десятилетия напряжённого труда. Тем не менее правила игры при капитализме прозрачны — в отличие от правил игры при плановой экономике, когда директором завода назначают не того, кто показал лучшие результаты, а того, кто больше нравится ответственным работникам из министерства.
Свежие комментарии