
«Самый загадочный мыслитель XIX столетия», «христианский консерватор», «скандальный реакционный философ», «тайный монах», «гениальный провидец» - всё это о нём. Общую картину дополняет Лев Толстой: «Леонтьев в своих статьях точно все стёкла выбивает, но такие выбиватели мне очень нравятся».
Случай, надо сказать, уникальный. Желчный Толстой не то что Чехова, но и Гоголя, и даже Пушкина неоднократно называл «ужасной дрянью». А тут такой реверанс. Да ещё и в сторону человека, который духовные поиски самого Толстого обозвал «розовым христианством». Причём Леонтьев имел в виду розовую воду - парфюмерную отдушку. Что придаёт выражению наглый и издевательский тон - «христианство для презренных лакеев, парикмахеров».
Подразумевается, что христианство самого Леонтьева имеет совсем другой характер. Тем более что он действительно был тайным монахом - принял постриг под именем Климента примерно за три месяца до смерти. Сама же смерть, которая настигла его уже близ Троице-Сергиевой лавры, была трудна. Философ, заболевший воспалением лёгких, метался в бреду и постоянно повторял две фразы. Первую - «Надо покориться» - ещё можно списать на попытку покаяния, а вот вторая - «Ещё поборемся!» - с христианством вяжется мало.
Жалкие европейцы
Но для дворянина Константина Леонтьева вполне естественные. Вот рекомендации российского дипломата в Турции, коллежского асессора Константина Леонтьева новоприбывшему коллеге: «Не откладывая, заведите себе любовницу, простенькую болгарку или гречанку. Постарайтесь добыть себе турчанку, это не так уж трудно. Сходите с квасом к мечети Султан Баязета и устройте там борьбу молодых турок под звук барабана». Русский дипломат, стравливающий для потехи турок, - это уже прекрасно.
Впрочем, Леонтьев был способен и не на такое. В 1864 г. Константин Николаевич зашёл по служебной надобности к французскому консулу Дерше. В процессе разговора тот весьма невежливо отстранил Леонтьева да ещё и пренебрежительно отозвался о нём как о русском. И тут же получил удар хлыстом через всё лицо.
Вообще-то такие оскорбления порядочному человеку положено смывать кровью. А в случае ссоры между дипломатами дело может дойти и до очень большой крови - до войны. Но француз, подавленный железной волей Леонтьева, всего лишь утёрся. За него, правда, вступилась жена, крикнувшая Леонтьеву: «Ничтожество!» На что был получен высокомерный ответ: «А вы - всего лишь жалкие европейцы».
Поучительна реакция начальства Леонтьева. Через полгода его представляют к ордену Св. Анны III степени, а через год - к чину надворного советника и должности вице-консула.
Принято считать, что в 1871 г., после болезни, в которой подо-зревали холеру, Леонтьев принял решение стать монахом и даже самовольно оставил службу, поехав на Афон. Именно с этого начинается его путь как христианского мыслителя, что подтверждает и сам Константин Николаевич: «Всё главное мною сделано после 1872-1873-го, то есть после поездки на Афон и после страстного обращения к личному православию».
Всё так, но путь этот оказался весьма труден. Скажем, при Оптиной пустыни он и впрямь долго жил. А вот из Николо-Угрешского монастыря бежал: «Архимандрит Пимен, не окончивший даже школы, обладает гневным характером и не раз называл меня дураком. Братия груба и завистлива».

Оптина Пустынь. Фото: Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь
Бог - сила или правда?
Иные церковные иерархи Леонтьеву не вполне доверяли. Так, проницательный Антоний Храповицкий отмечал: «У него осталось несчастное убеждение, что он призван служить своей насильственно усвоенной религии».
Попадание стопроцентное. Именно «насильственно усвоенной». Что приводило Леонтьева в восторг: «Для укрепления Русского государства средств не разбирать: страх - так страх, насилие - так насилие, виселица - так виселица... Ибо даже и вера православная не только перешла к нам по указу Владимира, но и въелась в нас благодаря тому, что народ загнали в Днепр». Не очень-то лестно, правда? Но зато эта из-под палки вбитая церковно-византийская дисциплина не раз спасала Русь и, по мнению Леонтьева, спасёт в будущем: «Византизм дал нам силу перенести татарский погром и долгое данничество. Церковная дисциплина и покорность властям спасли нас и в 1812 г. Под его знаменем мы, конечно, будем в силах выдержать натиск и целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя всё благородное, осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости!»

Константин Леонтьев, 1889 г. Фото: РИА Новости
Это и сейчас может обескуражить, а тогда просто шокировало, поскольку шло вразрез с представлениями об общеевропейском пути развития. Его, впрочем, Леонтьев и вовсе не ставил ни в грош: «Самодовольная карикатура на прежних людей - средний рациональный европеец, в своей смешной одежде, с умом мелким и самообольщённым». А вот и отечественный либерал: «Так мало нужно ума, познаний, таланта и энергии, чтобы стать либералом! Они служили России если не всегда коварно, то легкомысленно и не умно».
Конечно, критиковать легко, но рецепты Леонтьева выполнимы, а пророчества точны и безжалостны. Как нам укрепить Русское государство? Извольте: «Без помощи социалистов как об этом говорить? Я того мнения, что социализм в XX и XXI вв. начнёт на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать...» И продолжение: «Будет этот социализм новым, суровым и трояким рабством - общинам, Церкви и царю. И вся Америка - к чёрту!»
А вот ещё две цитаты: «Без страха и насилия у нас ничего не выйдет!» и «Нужна организация насилия для подавления и руководства огромной массой населения». Они почти идентичны, но авторы разные. Первая принадлежит Леонтьеву - православному философу. Вторая Ленину - социалисту и безбожнику.
Леонтьев восхищает и завораживает, но вовсе не православным смирением. Разве мог богослов Сергей Булгаков так сказать о христианине: «Почти суеверное удивление вызывает сила его ума - недоброго, едкого, прожигающего каким-то холодным огнём»? Да и основная заслуга его перед отечественной мыслью иная: «Леонтьев - единственный русский писатель, который выдвинул проблему силы как проблему философскую. Он понял природу государства и дал ему оправдание».
источник
Свежие комментарии