aquilaaquilonisОбщеиндоевропейское слово *ḱléwos «слава», имеющее отражения в большинстве индоевропейских языков (рус. слава, гр. κλέ(ϝ)ος, лат. cluor, др.-ирл. clū, индоар. śravas-, авест. sravah-, тох. А klyu, тох. В kälywe и т.д.), образовано от глагольного корня *ḱléw- «слышать» и означает буквально то, что слышно.
Важной точкой в исследовании значения этого индоевропейского слова стал 1853 г., когда немецкий филолог Адальберт Кун обнаружил соответствие между индоарийским выражением śrávo ákṣitam, встречающимся единственный раз в «Ригведе», и греческим выражением κλέος ἄφθιτον, которое однократно употребляется Гомером в «Илиаде» и засвидетельствовано у ряда других греческих авторов. В «Ригведе» оно вложено в уста молящихся богу Индре: «Создай нам, о Индра, славу (многих) коров / (И) наград, широкую, высокую, / На всю жизнь, неиссякающую!» (sáṃ gómad indra vā́javad / asmé pr̥thú śrávo br̥hát / viśvā́yur dhehi ákṣitam) (РВ I, 9, 7). В «Илиаде» его произносит Ахилл: «Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, – Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет» (εἰ μέν κ᾽ αὖθι μένων Τρώων πόλιν ἀμφιμάχωμαι, / ὤλετο μέν μοι νόστος, ἀτὰρ κλέος ἄφθιτον ἔσται) (Ил. 9.412-413).
В «Ригведе» это же выражение встречается ещё три раза в форме ákṣiti śrávaḥ: «Кто жрецу даёт прекрасное добро, / Тот приобретает неиссякающую славу» (yó vāgháte dádāti sūnáraṃ vásu / sá dhatte ákṣiti śrávaḥ) (РВ 1.40.4); «Даже в твердыне он пробивает путь к награде с помощью скакуна. / Он приобретает неиссякающую славу» (sá dr̥̄ḷhé cid abhí tr̥ṇatti vā́jam / árvatā sá dhatte ákṣiti śrávaḥ) (РВ 8.103.5); «Приди сюда потоком, Сома, / выжатый для Индры, пьянящий / приобретающий неиссякающую славу!» (prá soma yāhi dhā́rayā / sutá índrāya matsaráḥ / dádhāno ákṣiti śrávaḥ) (РВ 9.66.7).
Из двух индоарийских форм ákṣiti- и ákṣita- в первой отрицательная приставка присоединена к имени ж.р. с основой на i kṣíti- (соответствующему гр. φθίσις), а во второй – к причастию kṣitó-. Индоарийское выражение, образованное при помощи второй формы, представляет собой замечательно точное поморфемное соответствие греческому: śrav-as- a-kṣi-ta-m и κλεϝ-ες- ἀ-φθι-το-ν. Их общая индоевропейская праформа может быть восстановлена в виде *ḱléwos ṇdʰgʷʰitom.
Причастие *ṇdʰgʷʰitom образовано от ПИЕ глагольного корня *dʰgʷʰi-, принявшего в индоарийском форму kṣi-, а в греческом (с метатезой *dʰgʷʰi- > *gʷʰdʰi-) – форму φθι- с общим значением «погибать». Однако первоначально этот глагол означал «иссякать» и применялся к водным источникам. В этом значении он засвидетельствован как индоарийскими, так и греческими текстами: utsam akṣitam («неиссякающий источник») (РВ 1.64.6), avatam akṣitam («неиссякающий колодец») (РВ 10.101.6); Στυγὸς ἄφθιτον ὕδορ («неиссякающая вода Стикса») (Гесиод. Теогония, 806). Таким образом, выражение *ḱléwos ṇdʰgʷʰitom буквально означает «неиссякающая слава» и содержит в себе метафору славы как никогда не иссякающего источника.
Как уже упоминалось, помимо Гомера, выражение κλέος ἄφθιτον употребляют и другие греческие авторы, например, поэт Ивик в обращении к своему покровителю тирану Поликрату: «И ты, Поликрат, неиссякающую славу будешь иметь, / пока будут песня и моя слава» (καὶ σύ, Πολύκρατες, κλέος ἄφθιτον ἑξεῖς / ὡς κατ’ ἀοιδὰν καὶ ἐμὸν κλέος) (PMGF S151.47-48). Оно также встречается у Гесиода (фр. 70.5), Сапфо (фр. 44.4) и в нескольких эпитафиях. В обращении Феогнида к своему любимцу Кирну определение ἄφθιτον применяется к слову ὄνομα («имя»), но в предыдущей строке упоминается κλέος, и общий смысл высказывания тот же: «Слава твоя не исчезнет, о Кирн, и по смерти, но вечно / В памяти будет людской имя храниться твоё» (οὐδέποτ' οὐδὲ θανὼν ἀπολεῖς κλέος, ἀλλὰ μελήσεις / ἄφθιτον ἀνθρώποισ' αἰὲν ἔχων ὄνομα) (245-246) (перевод Викентия Вересаева).
В «Махабхарате» используется более поздняя форма akṣaya- с тем же смыслом, что у ákṣiti- и ákṣita-, определяющая слово kīrti- (синоним śravas-). Бог Яма обещает царевичу Арджуне: «Неиссякающей пребудет в мире слава твоя» (akṣayā tava kīrtiś ca loke sthāsyati) (Мах. 3.42.22). Пушкара в ответ на благодеяние своего брата Налы желает ему: «Да пребудет же слава твоя неиссякающей!» (kīrtir astu tavākṣayyā) (Мах. 3.77.26)
Царь Васудева предсказывает герою Бхишме: «Пока пребудет земля, / твоя неиссякающая слава будет шествовать по мирам» (yāvad dhi pṛthivī sthāsyate dhruvā / tāvat tavākṣayā kīrtir lokān anu cariṣyati) (Мах. 12.54.28). Сходная мысль встречается у Феогнида, который обещает, что воспетый в его стихах Кирн останется бессмертным: «Ты по Элладе по всей пронесёшься, бесплодное море, / Полное рыб, перейдёшь, все острова посетишь… / Всем, кому дороги песни, кому они дороги будут, / Будешь знаком ты, пока солнце стоит и земля» (Κύρνε, καθ᾽ Ἑλλάδα γῆν στρωφώμενος, ἠδ᾽ ἀνὰ νήσους / ἰχθυόεντα περῶν πόντον ἐπ᾽ ἀτρύγετον… / πᾶσι δ᾽, ὅσοισι μέμηλε, καὶ ἐσσομένοισιν ἀοιδή / ἔσσῃ ὁμῶς, ὄφρ᾽ ἂν γῆ τε καὶ ἠέλιος) (247-248, 251-252).
В «Илиаде» выражение κλέος ἄφθιτον используется при описании выбора Ахилла между скорой смертью с последующей бессмертной славой и долгой бесславной жизнью: «Матерь моя среброногая, мне возвестила Фетида: / Жребий двоякий меня ведёт к гробовому пределу: / Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, – / Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет. / Если же в дом возвращуся я, в любезную землю родную, / Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен, / И меня не безвременно смерть роковая постигнет» (μήτηρ γάρ τέ μέ φησι θεὰ Θέτις ἀργυρόπεζα / διχθαδίας κῆρας φερέμεν θανάτοιο τέλος δέ. / εἰ μέν κ᾽ αὖθι μένων Τρώων πόλιν ἀμφιμάχωμαι, / ὤλετο μέν μοι νόστος, ἀτὰρ κλέος ἄφθιτον ἔσται: / εἰ δέ κεν οἴκαδ᾽ ἵκωμι φίλην ἐς πατρίδα γαῖαν, / ὤλετό μοι κλέος ἐσθλόν, ἐπὶ δηρὸν δέ μοι αἰὼν / ἔσσεται, οὐδέ κέ μ᾽ ὦκα τέλος θανάτοιο κιχείη) (Ил. 9.410-416).
Как мы знаем, Ахилл выбирает славную смерть. Судя по тому, что подобные сюжеты встречаются и у других индоевропейских народов, тема выбора героя между славной смертью и бесславной жизнью является общеиндоевропейской героической темой по преимуществу. Об этом говорит в «Махабхарате» герой Карна, употребляя синонимичные śravas- слова kīrti- и yaśas-: «Слава мне дороже всего на свете, (дороже) самой жизни, о Лучезарный! Тот, о ком идёт добрая слава, достигает небес, а утративший честное имя приходит к погибели. Ведь добрая слава в этом мире лелеет человека, как мать, а бесславие хоронит его заживо» (vṛṇomi kīrtiṃ loke hi jīvitenāpi bhānuman / kīrtimān aśnute svargaṃ hīnakīrtis tu naśyati / kīrtir hi puruṣaṃ loke saṃjīvayati mātṛvat / akīrtir jīvitaṃ hanti jīvato ’pi śarīriṇaḥ) (Мах. 3.284.31-32); «Считая славу наивысшей в мире, я буду стоять в битве или же, убитый врагами, я лягу на поле брани» (yaśaḥ paraṃ jagati vibhāvya vartitā; parair hato yudhi śayitātha vā punaḥ) (Мах. 7.2.15).
В ирландской саге «Похищение быка из Куальнге» юный герой Кухулин, случайно услышав слова друида Катбада о том, что «слава и доблесть будут уделом того юноши, который примет сегодня оружие, по скоротечны и кратки будут его дни на земле», без колебаний решает принять в этот день оружие. На предостережение Катбада «будешь велик ты и славен (animgnaid – букв. “имязнатен”), но быстротечною жизнью отмечен» Кухулин отвечает: «С превеликой охотой остался бы я на земле всего день да ночь, лишь бы молва о моих деяниях пережила меня».
О том, что подобный сходный комплекс идей у разных индоевропейских народов представляет собой общеиндоевропейское наследие, а не результат параллельного развития, свидетельствуют совпадающие элементы поэтического языка, используемые для его выражения, один из которых (*ḱléwos ṇdʰgʷʰitom) мы обсудили сегодня, а прочие обсудим в следующий раз.
Свежие комментарии