Эта картина выглядит весьма странно. Хотя бы потому, что для творчества малого голландца Яна Давидса де Хема она нехарактерно большая. При этом её композиция умышленно «перегружена» деталями, контрастами, рефлексами. Положение многих объектов неустойчиво, а некоторые предметы либо уже опрокинуты, либо готовы вот-вот потерять равновесие и свалиться на пол, увлекая за собою соседние.
Предположим, художник попросту стремился наделить произведение «Натюрморт с попугаем» (1650) внутренней динамикой. Помочь зрителю вообразить, как попытка попугая дотянуться до лакомства вызывает лавину «фруктопада». Весёлое смешение красок, грохот и звон посуды, хлопанье крыльев и заполошные криками пернатого красавца. Да и вообще: давайте не будем забывать, что в ту далёкую эпоху стоимость картины рассчитывалась по нехитрой формуле: сумма репутации художника и размера картины умножалась на количество поместившихся на ней объектов. Так почему бы мастеру Де Хему не решиться на финансово-творческий эксперимент? Не увеличить размер холста и не насытить его ни к чему не обязывающими эффектными деталями?
Впрочем, кое-что в этой версии нас решительно не устроило. Карнавал приятных глазу оттенков и очертаний портит траурно-чёрная занавесь. Бесформенная, зловещая, будто бы поглощающая солнечный свет, она нависает над роскошно сервированным столом как недоброе предвестие.
Более того: где это видано, чтобы один и тот же кусок ткани был и занавеской, и скатертью сразу? А на картине Де Хема - пожалуйста! По крайней мере, на это намекает сходство текстуры и цвета обеих. Согласитесь, дорогой читатель: странный композиционный ход, явно несущий в себе какой-то намёк.
А прекрасный пейзаж, что скромно «выглядывает» из-за стены в правом углу композиции, подозрительно сильно контрастирует с этой самой кутающейся в тенях монотонной стеной. И ещё сильнее — с чернильным мраком полузавесы-полускатерти.
«Слишком много нелогичного и нетипичного», — подумали мы. И принялись «копать». И вот что выяснили: данная картина написана по заказу состоятельного голландского торговца. Весьма набожного католика, обладавшего при этом живым умом, даром красноречия и изрядным чувством юмора. Ценившего искусство и разбиравшегося в живописи.
Ян Давидс де Хем, «Натюрморт с фруктами и омаром». 2-я четверть XVII в
Именно этого человека и символизирует попугай в центре композиции. В те года он считался умнейшей из птиц, поскольку был способен говорить. А красота оперения, символизирующая выставляемое напоказ богатство, и известная степень самовлюблённости, присущая этим пернатым говорунам — компромисс, на который клиент Яна Де Хема был вынужден согласиться, когда картина была практически готова. Благо (как мы упоминали выше) характеру господина негоцианту была свойственна толика юмора и самоиронии. Да и потом: украсить такой огромной, цветистой и дорогой картиной свои покои — уже само по себе означает расписаться в грехе гордыни. И потому образ попугая не вызвал особых возражений.
Следующие «зацепки» — куда сложнее и неочевиднее. И тем приятнее было их находить.
«Поддев» своего заказчика за любовь к роскоши, художник тут же «сглаживает угол». Видите большой синий ящик, дорогой читатель? Тот, что закрыт на ключ? Знаете, что это такое? Верно: отсылка к церковным пожертвованиям. Прямое указание на то, что пребывающий в материальном достатке купец не забывал о пожертвованиях местной католической общине. И весьма немалых, если судить по габаритам объекта.
Ян Давидс де Хем, «Стол с десертами», 1640
Далее. Голландские реформаторы-протестанты отказались от практики причинения вином и хлебом. Именно поэтому на картине Де Хема мы видим виноград, хлеба и чашу характерной формы. Расположенные аккурат на крышке упомянутого выше ящика для пожертвований. Таким образом картина пытается уличить кальвинистов в вероотступничестве, напоминая об отринутой ими католической традиции.
Чувствуете, уважаемый читатель, как милый и занятный натюрморт прямо на глазах превращается в
Композиция картины построена таким образом, что всеми силами намекает: её баланс не вечен. Стоит тёмной как безлунная ночь ткани прийти в движение — и благополучная жизнь купца рухнет. Рассыпется, разлетится на части. Не образно, а вполне себе физически накроется чёрным саваном.
Ян Давидс де Хем, «Натюрморт с омаром, ветчиной и фруктами», 1653
И вот тут в дело вступает ещё один смысл, который несёт в себе птица в центре композиции. Она — символ человеческой души. Как Вы полагаете, куда устремится испуганная птица, когда её обиталище будет разрушено? Художник не просто так приоткрыл нам панораму в правой части полотна. Только там мы с Вами видим простор, только туда взгляд зрителя «улетает» свободно и невозбранно, не натыкаясь на преграды и не теряясь среди многочисленных разноцветных деталей. Метафора более чем ясна: верный своим убеждениям католик любит и дорожит своим земным, мирским богатством; но даже если однажды потеряет всё что имел (даже саму жизнь) — его душа упорхнёт в прекрасную даль. Пусть даже та и хмурится дальними тучами, обещая скорое ненастье. Всё равно: рождённому для полёта не страшны земные невзгоды...
Отдаёт нотками фатализма, не так ли? Но это легко объяснимо. Напомним: на дворе стоял XVII век. И для того, чтобы украсить собственную гостиную такой вот «остросоциальной» картиной, требовалась известная смелость... Да что уж там: требовалось быть человеком решительным и готовым на многое ради своих убеждений. Безусловно, следует сделать «скидку» на тот факт, что оба — и художник, и заказчик — проживали в преимущественно католической части королевства. И всё же никаких твёрдых гарантий безопасности это не давало.
Вот такой у нас с Вами получился натюрморт. С плавным (или не очень) переходом в жанр. А сколько ещё тайн и забытых драм таят в себе картины минувших эпох, сюжеты и настроения которые лишь с первого взгляда кажутся ясными как день. Воистину: живопись — это искусство, обожающее играть в загадки.
Автор: Лёля Городная
источник
Свежие комментарии