Около середины III тыс. до н.э. поздняя Ямная культура распадается на две крупные культурные области – Катакомбную на западе, между Днепром и Волгой (XXV-XX вв. до н.э.), и Полтавкинскую на востоке, между Волгой и Уралом (XXV-XX вв. до н.э.). Несколько позднее на северной периферии этого культурного горизонта возникает Абашевская культура (XXII-XVIII вв. до н.э.), распространяющаяся от левобережья Днепра до Тобола. Абашевцы были скотоводами, державшими в основном крупный и мелкий рогатый скот. Известно более двухсот их поселений, которые, однако, были недолговечными. Абашевцы жили в больших двух- или многокамерных слабо углублённых в материк домах со стенами из отвесно поставленных столбов и двускатной кровлей. Позднее появляются однокамерные дома с тамбурной частью. Ранняя керамика Абашевской культуры сходна с фатьяновской и балановской, пишет
aquilaaquilonis.
Погребальный инвентарь Абашевской культуры из Воронежской области
Своих мёртвых абашевцы хоронили под уплощёнными насыпями, вокруг которых часто возводились кольцевые или прямоугольные сооружения из столбов. Могильные ямы иногда облицовывались деревом или камнем. Тела укладывались на спину с вытянутыми или подогнутыми ногами, обычно головой на восток или юго-восток. Захоронения, как правило, бывают одиночными, реже коллективными, иногда встречаются кенотафы. В могилы клались части туш крупного и мелкого рогатого скота или шкуры с головой и ногами. Абашевские женщины хоронились в богатой одежде – особенно это касается служивших признаком этничности и статуса головных уборов, украшенных мелкими нашивными полукруглыми бляшками, проволочными пронизками и т.п.
Реконструкции головных уборов абашевских женщин из II Виловатовского и Тапшерского могильников
Абашевцы разрабатывали месторождения богатых мышьяком медных руд урало-тобольского региона. Из меди и мышьяковой бронзы они производили украшения, пластинчатые орудия труда (ножи, серпы, скобели) и оружие (топоры, наконечники копий, ножи, кинжалы). Около половины абашевских металлических изделий (в основном украшения) сделаны из чистой меди с месторождений Юго-западного Урала, другая половина (в основном оружие и орудия) – из мышьяковой бронзы с месторождений Юго-восточного Урала, служивших позднее основным источником медной руды для синташтинцев.
Реконструкция абашевского воина из Пепкинского кургана
В Среднем Поволжье абашевцы вступили во враждебные отношения с балановцами, отражениями которых являются балановские укрепления (например, Васильсурское городище в низовьях реки Суры) и братские могилы абашевских воинов. Самая известная такая могила (датируемая XXII-XX вв. до н.э.) была обнаружена в Пепкинском кургане на нижней Суре (северная граница Абашевской культуры). В могильной яме размером 10,2 х 1,6 м с деревянной облицовкой стен и деревянным перекрытием были захоронены 27 костяков мужчин и 2 отдельно положенных черепа. Почти на каждом костяке имелись следы смертельных ран, нанесённых балановским оружием. С одним из мужчин был положен набор орудий труда металлурга-литейщика, в т.ч. литейная форма для отливки топоров, плавильные чаши, каменные наковальни, молоты и т.д. Погребальный инвентарь включал изделия, сделанные из меди, добытой на Таш-Казганском месторождении в Зауралье.
Реконструкция абашевского кузнеца из Пепкинского кургана
В бою, в ходе которого погибли абашевцы из Пепкинского кургана, должны были участвовать несколько сотен воинов. Подобная тревожная обстановка помогает лучше понять последовавшую вскоре милитаризацию степных культур, главным событием которой стало изобретение колесницы. Свидетельствующие об этом событии дисковидные конские нащёчники с шипами появляются в захоронениях позднего этапа Абашевской культуры. В число их лучших образцов входят два украшенных нащёчника из слоновой кости, найденные в основном погребении кургана 2 Старо-Юрьевского могильника в Верхнем Подонье.
Абашевский конский нащёчник из Старо-Юрьевского могильника
В абашевцах почти единогласно видят предков индо-иранцев. Вследствие их продвижения на восток (вероятно, в поисках месторождений меди) в Южном Приуралье возникает также индо-иранская Синташтинская культура (XXI-XIX вв. до н.э.). Из синташтинского ареала выходит Петровская культура Северного Казахстана (XIX-XVIII вв. до н.э.), носители которой, по всей видимости, были языковыми предками индо-ариев. После их ухода на юг место Петровской культуры занимает Алакульская, которую считают ранним этапом иранской Андроновской культуры (XVIII-XIII вв. до н.э.). Одновременно с Синташтинской культурой западнее неё в волжско-уральской лесостепи существует Потаповская культура (XXI-XVIII вв. до н.э.), из которой потом развивается Покровская культура, дающая начало Срубной культуре (XVIII-XII вв. до н.э.), ираноязычные носители которой постепенно распространяются на запад и занимают все степи Северного Причерноморья.
Ранее абашевцев было принято считать выходцами из Ямной культуры, продвинувшимися на север в область лесостепи и леса и попавшими под влияние шнуровых культур Фатьяново и Баланово, однако ставшие доступными в последние несколько лет данные палеогенетики заставили пересмотреть этот взгляд. Хотя останки самих абашевцев до сих пор не подвергались исследованию, носители родственных им культур оказались по своим аутосомным генам практически неотличимыми от шнуровиков: «Близость, которую мы наблюдаем между носителями культур Шнуровой керамики и Синташты, предполагает их сходные генетические истоки, что противоречит ранее высказывавшимся гипотезам, которые выводят Синташту из Азии или Ближнего Востока. Хотя мы не можем формально проверить, происходят ли синташтинцы напрямую от восточной миграции шнуровиков или и те и другие имеют источник в более ранней степной популяции, присутствие генов европейских неолитических земледельцев у шнуровиков и синташтинцев на фоне отсутствия неолитических земледельческих генов в более ранней Ямной культуре делает первое предположение более вероятным» (“The close affinity we observe between peoples of Corded Ware and Sintashta cultures suggests similar genetic sources of the two, which contrasts with previous hypotheses placing the origin of Sintastha in Asia or the Middle East. Although we cannot formally test whether the Sintashta derives directly from an eastward migration of Corded Ware peoples or if they share common ancestry with an earlier steppe population, the presence of European Neolithic farmer ancestry in both the Corded Ware and the Sintashta, combined with the absence of Neolithic farmer ancestry in the earlier Yamnaya, would suggest the former being more probable”) ( Morten E. Allentoft et al. Population Genomics of Bronze Age Eurasia // https://www.researchgate.net/publication/278327861_Population_genomics_of_Bronze_Age_Eurasia )
Таким образом, пра-индо-иранцы Абашевской культуры двигались не из степных областей Ямной культуры в занятые шнуровиками леса, а в противоположном направлении – из лесных областей культуры Шнуровой керамики в степи.
Носители Ямной, Афанасьевской, Полтавкинской и Катакомбной культур образуют по аутосомным генам единый кластер, от которого носители Синташтинской, Андроновской, Потаповской, Срубной и других родственных им индо-иранских культур отличаются наличием примеси генов европейских неолитических земледельцев, которую шнуровики получили в Центральной Европе от захваченных ими в плен женщин культуры Шаровидных амфор. Отличие также наблюдается в мужских гаплогруппах. Как говорилось ранее, восточные ямники и афанасьевцы принадлежали в основном к линии R1b-Z2103 (R1b1a2a2). Та же линия преобладала у носителей Полтавкинской культуры. У четверых полтавкинцев из могильников Кутулук III, Грачёвка II, Николаевка III и Лопатино II (Самарская область), живших ок. 2925-2484 гг. до н.э., обнаружены линии R1b1a2a2 (жг H6a2), R1b1a2 (жг U2d2), R1b1a2a (жг H13a1a) и R1b1a2a2 (жг I3a). ( Iain Mathieson et al. Eight Thousand Years of Natural Selection in Europe // https://www.biorxiv.org/content/early/2015/10/10/016477?%3Fcollection= ) Ещё двое, жившие в 2876-2666 и 2800-2000 гг. до н.э., оказались представителями линии R1b1a1a2a2. ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 ) У троих представителей Катакомбной культуры обнаружена линия R1b1a2 ( Chuan-Chao Wang et al. The Genetic Prehistory of the Greater Caucasus // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/322347v1.supplementary-material )
Что касается мужчин Синташтинской, Андроновской и других индо-иранских культур, то они были носителями по преимуществу линии R1a-Z93 (R1a1a1b2a2). Эта линия обнаружена у двоих синташтинцев из могильников Буланово и Степное VII. То же исследование включало троих синташтинских женщин (из могильников Буланово, Большекараганский и Танаберген II). Мужчины и женщины были носителями материнских гаплогрупп U2e, J1, J2 и N1a. ( Morten E. Allentoft et al. Population Genomics of Bronze Age Eurasia // https://www.researchgate.net/publication/278327861_Population_genomics_of_Bronze_Age_Eurasia
) Крупный синташтинский некрополь 2020-1750 гг. до н.э. был исследован в Каменном Амбаре V в 260 км к югу от Челябинска. Некрополь представлял собой 4 кургана, расположенные рядом с крепостью. Мужские гаплогруппы были определены у 31 человека. Из них 18 оказались носителями R1a, у 10 из которых удалось более точно установить R1a-Z93 (R1a1a1b2), также имелись трое носителей R1, один – P1, двое – Q1a, один – I2a1a1a и пять – R1b (R1b1, R1b1a1a, R1b1a1a1, R1b1a1a2 и R1b1a1a2a2). ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 )
Реконструкции мужчины и женщины Синташтинской культуры
В могильнике Кытманово (Алтайский край) были обнаружены останки четырёх андроновцев – одного мужчины и троих женщин. По материнской линии двое из них были представителями гаплогруппы U4 и ещё двое – U2e. У мужчины была установлена отцовская гаплогруппа R1a-Z93 (R1a1a1b2a2). (Morten E. Allentoft et al. Population Genomics of Bronze Age Eurasia // https://www.researchgate.net/publication/278327861_Population_genomics_of_Bronze_Age_Eurasia
) Более раннее исследование обнаружило у троих андроновцев из Красноярского края отцовские гаплогруппы R1a1 (2) и C(xC3) (1) и материнские гаплогруппы U2e, U5a1 и U4. ( Christine Keyser et al. Ancient DNA Provides New Insights into the History of South Siberian Kurgan People // https://www.researchgate.net/publication/24433901_Ancient_DNA_provides_new_insights_into_the_history_of_South_Siberian_Kurgan_people ) В недавной публикации данных двенадцати андроновцев из Красноярского края имеется по одному представителю гаплогрупп Q1a2 и R и десять представителей гаплогруппы R1a, из которых у троих удалось более точно установить линию R1a-Z93 (R1a1a1b2) и у одного – линию R1a-Z283 (R1a1a1b1). ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 )
Реконструкция андроновского мужчины из Орака (Казахстан)
Генетиками были исследованы останки троих представителей Потаповской культуры 2200-1800 гг. до н.э. – двоих мужчин и одной женщины, обнаруженные у деревни Утёвка в Самарской области. Один мужчина имел отцовскую галогруппу R1a1a1b (и материнскую U2e1h), другой – отцовскую гаплогруппу P1, женщина имела материнскую гаплогруппу T1a1. ( Iain Mathieson et al. Eight Thousand Years of Natural Selection in Europe // https://www.biorxiv.org/content/early/2015/10/10/016477?%3Fcollection= ) В более позднем исследовании, вероятно, те же самые мужчины указываются как носители гаплогрупп R1 и R1a-Z93 (R1a1a1b2a2a). ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 )
Реконструкция андроновской женщины из Алексеевки (Казахстан)
Из 14 исследованных генетиками людей Срубной культуры, живших на территории современной Самарской области, 6 были мужчинами и 8 – женщинами. Все мужчины оказались носителями отцовской гаплогруппы R1a, у троих была более точно установлена линия R1a-Z93 (R1a1a1b2a2a). Мужчины и женщины имели материнские гаплогруппы H3g (2), J2b1a2a, T2b4, U5a1f2, U5a1, H5b, K1b2a, I1a1, T1a1, U5a1, H6a1a, U5a2a1 и H2b. ( Iain Mathieson et al. Eight Thousand Years of Natural Selection in Europe // https://www.biorxiv.org/content/early/2015/10/10/016477?%3Fcollection= )
Таким образом, появление в южнорусских степях индо-иранцев (Синташтинской, Потаповской, Андроновской и Срубной культур, а значит и предшествовавшей им, но пока ещё не исследованной палеогенетиками Абашевской) приводит к замещению их обитателей: «После Полтавкинского периода в Самарской области происходит смена населения: носители Срубной культуры позднего Бронзового века имели 17% примеси Анатолийского неолита или Ранних европейских земледельцев. Предыдущее исследование установило, что такая примесь появляется к востоку от Урала не позднее времени Синташтинской культуры, и предположило, что она отражает восточную миграцию племён Шнуровой керамики из Центральной Европы» (“After the Poltavka period, population change occurred in Samara: the Late Bronze Age Srubnaya have ~17% Anatolian Neolithic or EEF ancestry. Previous work documented that such ancestry appeared east of the Urals beginning at least by the time of the Sintashta culture, and suggested that it reflected an eastward migration from the Corded Ware peoples of central Europe”). ( Iain Mathieson et al. Eight Thousand Years of Natural Selection in Europe // https://www.biorxiv.org/content/early/2015/10/10/016477?%3Fcollection= )
По аутосомным генам синташтинцы попадают в четырёхугольник, образованный русскими Каргополя, Курска, Воронежа и Смоленска
О происхождении индо-иранцев от шнуровиков свидетельствуют не только их аутосомные гены, но и отцовские линии. Как было показано выше, у носителей индо-иранских культур преобладала линия R1a-Z93 (R1a1a1b2a2a), которая является «дочерней» по отношению к линии R1a-Z645 (R1a1a1b), засвидетельствованной у носителей культур Шнуровой керамики и Боевых топоров Центральной, Северной и Восточной Европы, и «сестринской» по отношению к балто-славянской линии R1a-Z283 (R1a1a1b1). Кроме того, базовые формы гаплогруппы R1a-Z93 обнаружены у современных русских, белорусов и поляков.
Самым древним известным на сегодняшний день представителем линии R1a-Z93 является человек, останки которого были обнаружены в захоронении 6 кургана 5 могильника Полтавкинской культуры Потаповка I на реке Сок в Самарской области. Время его жизни датируется 2925-2536 гг. до н.э. (среднее значение – 2708 г. до н.э.). Он был носителем отцовской гаплогруппы R1a1a1b2a и материнской гаплогруппы U5a1c. Этот полтавкинский «маргинал» (outlier) отличался от прочих представителей Полтавкинской культуры не только своей отцовской гаплогруппой, но и своими аутосомными генами – как и шнуровики и более поздние индо-иранцы, он имел заметную примесь генов центральноевропейских земледельцев. Если речь не идёт об ошибке в датировке и культурной атрибуции (в том же месте находится могильник Синташтинской культуры), мы, по всей видимости, имеем дело с мигрантом с запада, из области культур Шнуровой керамики.
Представление о пигментации ранних индо-иранцев можно составить благодаря исследованию останков 25 представителей иранских культур (Андроновской, Карасукской, Тагарской и Таштыкской), живших на территории нынешнего Красноярского края в сер. II тыс. до н.э. – IV в. н.э.: «По меньшей мере 60% (15/25) сибирских образцов имели голубые (или зелёные) глаза… Большинство из образцов были светлокожими людьми с белокурыми или светлорусыми волосами… Наши данные указывают, что в эпоху Бронзового и Железного века обитатели Южной Сибири были голубо-(или зелёно-)глазыми, светлокожими и светловолосыми людьми» (“…At least 60% (15/25) of the Siberian specimens had blue (or green) eyes… Most of the specimens seem to have been light-skinned people with blond or light brown hair… Our data indicate that at the Bronze and Iron Age timeframe, south Siberians were blue (or green)-eyed, fair-skinned and light-haired people…”) (Christine Keyser et al. Ancient DNA Provides New Insights into the History of South Siberian Kurgan People // https://www.researchgate.net/publication/24433901_Ancient_DNA_provides_new_insights_into_the_history_of_South_Siberian_Kurgan_people; Christine Keyser et al. Pigment Phenotype and Biogeographical Ancestry from Ancient Skeletal Remains: Inferences from Multiplexed Autosomal SNP Analysis // https://www.researchgate.net/publication/24401619_Pigment_phenotype_and_biogeographical_ancestry_from_ancient_skeletal_remains_Inferences_from_multiplexed_autosomal_SNP_analysis )
Реконструкция человека Тагарской культуры из могильника в улусе Райков
Недавнее крупное палеогенетическое исследование ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 ) подтверждает уже давно предполагавшийся археологами путь миграции индо-иранцев из уральско-тобольских степей на юг. Этот путь вёл их через земли Северного Казахстана, занятые редким послеботайским населением, уже отчасти освоившим скотоводство и металлургию, и через земли рыбаков, охотников и собирателей Кельтеминарской культуры, обитавших к югу, западу и востоку от Аральского моря, в область земледельческой Бактрийско-Маргианской археологической культуры (БМАК) (XXIII-XVIII вв. до н.э.). По аутосомным генам бактрийцы-маргианцы были потомками земледельцев из Ирана (60%) и Анатолии (21%), имевшими примесь западносибирских охотников-собирателей (т.е., вероятно, кельтеминарцев) (13%).
В начале II тыс. до н.э. в окрестностях бактрийско-маргианских городов появляются захоронения людей со «степными» генами, отмечающие южную экспансию индо-иранцев: «…Между 2100 и 1700 гг. до н.э. мы обнаруживаем в трёх местах на периферии БМАК людей со степными генами ранне-среднего бронзового века в смешанном виде, в каком они обычно присутствовали у степных групп поздне-среднего и позднего бронзового века (Steppe_MLBA). Это документально подтверждает движение степных генов на юг через данный регион, которое стало оказывать существенное воздействие на него только около начала II тыс. до н.э.» (“…Between 2100-1700 BCE, we observe BMAC outliers from three sites with Steppe_EMBA ancestry in the admixed form typically carried by the later Middle to Late Bronze Age Steppe groups (Steppe_MLBA). This documents a southward movement of Steppe ancestry through this region that only began to have a major impact around the turn of the 2nd millennium BCE”); «Анализ периферийных образцов не обнаруживает никакого присутствия генов степных животноводов в группах, окружавших поселения БМАК, ранее 2100 г. до н.э., но предполагает, что между 2100 и 1700 гг. до н.э. сообщества БМАК оказались окружены носителями таких генов» (“Outlier analysis shows no evidence of Steppe pastoralist ancestry in groups surrounding BMAC sites prior to 2100 BCE, but suggests that between 2100-1700 BCE, the BMAC communities were surrounded by peoples carrying such ancestry”).
Вновь подтверждается вывод о происхождении индо-иранцев из области культур Шнуровой керамики: «…Мы документально установили присутствие генетически относительно однородной популяции, распространённой по огромному региону восточноевропейской и зауральской степи между 2000 и 1400 гг. до н.э. (Steppe_MLBA). Многие образцы в этой группе происходят от людей, похороненных с вещами комплексов культур Шнуровой керамики, Срубной, Петровской, Синташтинской и Андроновской, все из которых представляли собой смесь степных генов ранне-среднего бронзового века с генами европейских земледельцев среднего неолита (Europe_MN). Это соответствует результатам предыдущих исследований, показывающим, что после движения восточноевропейских популяций на запад и их смешения с местными европейскими земледельцами прозошло обратное движение на восток, достигшее Зауралья» (“…We document the presence of a genetically relatively homogeneous population spread across a vast region of the eastern European and trans-Ural Steppe between 2000-1400 BCE (Steppe_MLBA). Many of the samples from this group are individuals buried in association with artifacts of the Corded Ware, Srubnaya, Petrovka, Sintashta and Andronovo complexes, all of which harbored a mixture of Steppe_EMBA ancestry and ancestry from European Middle Neolithic agriculturalists (Europe_MN). This is consistent with previous findings showing that following westward movement of eastern European populations and mixture with local European agriculturalists, there was an eastward reflux back beyond the Urals”); «Все ранее опубликованные 335 образцов объединяются в один субкластер, который мы называем “Западная степь среднего и позднего бронзового века” (Steppe_MLBA_West), включающий ок. 26% генов европейских земледельцев среднего неолита и ок. 74% генов степняков ранне-среднего бронзового века (т.е. ямников – С.П.)… В пользу того, что кластер степи среднего и позднего Бронзового века является вероятным источником степных генов в Южной Азии, говорят и данные по Y-хромосомам, поскольку подтип Z93 гаплогруппы R1a, обычный для современной Южной Азии, встречался в степи среднего и позднего Бронзового века с большой частотой (68%)» (“All previously reported 335 samples fall into a subcluster we call Steppe_MLBA_West that harbors ~26% Europe_MN ancestry and ~74% Steppe_EMBA ancestry… The evidence that the Steppe_MLBA cluster is a plausible source for the Steppe ancestry in South Asia is also supported by Y chromosome evidence, as haplogroup R1a which is of the Z93 subtype common in South Asia today was of high frequency in Steppe_MLBA (68%)”).
Из области Бактрийско-Маргианской археологической культуры на территории современных Узбекистана и Афганистана путь миграции предков индо-ариев вёл на юго-восток – через Хайберский проход в горах Гиндукуша и долину Свата в Пенджаб. Их предшественниками на этих землях были создатели к тому времени уже находившейся в упадке Хараппской цивилизации (или цивилизации долины Инда). Останки людей из основных хараппских центров пока не подтвергались генетическому изучению, но исследователи полагают, что представление об их генетике можно составить по троим «маргиналам» (outliers) (одному из Гонура и двоим из Шахр-и-Сохты), бывшим, вероятно, хараппскими мигрантами в область БМАК. Этот условно именуемый «индским периферийным» генетический кластер состоял из нескольких компонентов. О происхождении его представителей из Индостана свидетельствует «древний предковый южноиндийский» (AASI) компонент, унаследованный от южноазиатских охотников-собирателей, из современных народов к которым ближе всего аборигены Андаманских островов. У одного из троих он достигал 42%, у других двоих – 14-18%. Источниками остальных генов были ранние иранские земледельцы (при очень незначительном вкладе анатолийских земледельцев) и западносибирские охотники-собиратели.
К кластеру «индской периферии» оказалось близким население долины Свата на севере Пакистана конца II – I тыс. до н.э. (были исследованы останки 41 его представителя), однако оно отличалось от этого кластера наличием «степного» (т.е. индоевропейского) компонента: «…Мы исследовали период с 1200 г. до н.э. по 1 г. н.э. в долине Свата. Хотя самая ранняя группа образцов (SPGT) генетически очень близка к образцам Индской периферии из Гонура и Шахр-и-Сохты, она также значительно отличается от них наличием генов степи среднего и позднего бронзового века (ок. 22%). Это служит прямым свидетельством притока генов степи среднего и позднего бронзового века в южноазиатские группы во II тыс. до н.э., а также соответствует свидетельствам об экспансии через Туран в южном направлении в эту эпоху групп степи среднего и позднего бронзового века, которые представляют периферийные по отношению к основному кластеру БМАК индивидуумы в период 2000-1500 гг. до н.э.» (“Finally, we examined our Swat Valley time transect from 1200 BCE to 1 CE. While the earliest group of samples (SPGT) is genetically very similar to the Indus_Periphery samples from the sites of Gonur and Shahr-i-Sokhta, they also differ significantly in harboring Steppe_MLBA ancestry (~22%). This provides direct evidence for Steppe_MLBA ancestry being integrated into South Asian groups in the 2nd millennium BCE, and is also consistent with the evidence of southward expansions of Steppe_MLBA groups through Turan at this time via outliers from the main BMAC cluster from 2000-1500 BCE”). На этом основании исследователи делают вывод, что «имел место существенный приток степных генов на [Индийский] субконтинет и… гены степи среднего и позднего бронзового века, которые распространились на юг Средней Азии во II тыс. [до н.э.], достигли [долины] Свата не позднее начала первого тысячелетия [до н.э.]» (“…there was considerable Steppe related admixture into the Subcontinent, and… the Steppe_MLBA ancestry that suffused into southern Central Asia in the 2nd millennium affected Swat at least by the beginning of the first millennium”).
Кроме того, обнаружилось повышенное по сравнению с другими индийскими группами содержание степных генов у современных каст брахманов и бхумихаров, являющихся традиционными хранителями ведической культуры: «Наш анализ также предоставляет совершенно новый вид свидетельства о связи между степными генами и индоевропейской культурой… Высокая доля степных генов в северных группах примечательна, ведь брахманы и бхумихары входят в число традиционных хранителей текстов, написанных на раннем санскрите. Это можно объяснить тем, что приток генов степи среднего и позднего бронзового века в Южную Азию в середине II тыс. до н.э. создал метапопуляцию из групп с разными долями степных генов, среди которых имевшие относительно бόльшую долю играли главную роль в распространении ранней ведической культуры. Благодаря сильной эндогамии в Южной Азии, которая поддерживала изоляцию некоторых групп от их соседей в течение тысячелетий, в определённых своих чертах эта субструктура продолжает существовать внутри индийской популяции до настоящего времени» (“Our analysis also provides an entirely new line of evidence for a linkage between Steppe ancestry and Indo-European culture. …Тhe Steppe enrichment in the northern groups is striking as Brahmins and Bhumihars are among the traditional custodians of texts written in early Sanskrit. A possible explanation is that the influx of Steppe_MLBA ancestry into South Asia in the mid-2nd millennium BCE created a meta-population of groups with different proportions of Steppe ancestry, with ones having relatively more Steppe ancestry having a central role in spreading early Vedic culture. Due to strong endogamy in South Asia—which has kept some groups isolated from their neighbors for thousands of years—some of this substructure within Indian population still persists”). ( Vagheesh M. Narasimhan et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // https://www.biorxiv.org/content/10.1101/292581v1 )
Таким образом, палеогенетика полностью подтверждает историчность арийского завоевания Индии, о котором говорят гимны «Ригведы», включая 131-й гимн 1-й книги, описывающий покорение Пенджаба (Пятиречья):
Пуру знают это твоё героическое деяние, / vidúṣ ṭe asyá vīríyasya pūrávaḥ
Что ты, о Индра, разбил осенние крепости, / púro yád indra śā́radīr avā́tiraḥ
Разбил, играя силой. / sāsahānó avā́tiraḥ
Ты проучил, о Индра, того смертного, / śā́sas tám indra mártiyam
Не приносящего жертв, о господин силы. / áyajyuṃ śavasas pate
Ты отнял (у него) огромную землю, эти воды, / mahī́m amuṣṇāḥ pr̥thivī́m imā́ apó
Опьяняясь (сомой), – эти воды. / mandasāná imā́ apáḥ
С тех пор славят этот твой героический подвиг, / ā́d ít te asyá vīríyasya carkiran
Что ты, о бык во время опьянений, помог Ушиджам, / mádeṣu vr̥ṣann uśíjo yád ā́vitha
Что ты помог водящим дружбу (с тобой). / sakhīyató yád ā́vitha
Ты сотворил для них решающее деяние, / cakártha kārám ebhiyaḥ
Чтобы они побеждали в битвах. / pŕ̥tanāsu právantave
Одну за другой реки они завоевали, / té anyā́m-anyāṃ nadíyaṃ saniṣṇata
Ища славы, завоевали. / śravasyántaḥ saniṣṇata
(РВ 1.131.4-5)
Абашевский каменный топор, найденный у села Гремячье Хохольского района Воронежской области
Свежие комментарии