Неприличная Мэри

Образ жизни западного цирка (по факту он отличался от кабаре только повышенной травматичностью) никогда не слыл образцом пуританской моралью. Там сходились, расходились, рожали чуть ли не на сваленном реквизите...

Героиня Любови Орловой — цирковая дива Мэрион Диксон пела: «Мэри верит в чудеса — Мэри едет в небеса! » На самом деле, она уже приехала. Туда, где она не будет изгоем. Много сказано о том, что в те времена чёрный ребёнок у белой женщины был величайшим позором и, хотя, слабо верится в то, что за «осквернительницей расы» бежала бы столь огромная толпа, даже в южных штатах, судьба такой дамы не могла быть радужной в США 1930-х — её попросту выгнали бы с работы и не дали бы никуда нормально устроиться. Её исключили бы даже из циркового круга, где нравы никогда не отличались строгостью — во всех отношениях.

Тут ещё и другое — нам показывают западную циркачку, родившую вне брака (а браки между белыми и цветными были даже запрещены в ряде штатов), как некий прекрасный идеал. Потрёпанной женщине из американского шапито выходит навстречу прекрасный принц — белокурый, светлоглазый, работавший на Севере и — со значками парашютиста и «Ворошиловского стрелка» (свою стрельбу Мартынов демонстрирует, сбивая шашечку со старинной ширмы). Этот идеальный человек, для которого цирк — продолжение подвига, и должен достаться сомнительной дамочке, меняющей парики и боа. И не только...



Кто такая Мэрион Диксон? Дамочка с пониженной социальной ответственностью. Дело не в том, что она родила - не от мужа. Его цвет кожи для нас - неважен.

Как-то мне довелось посмотреть англоязычный документальный фильм о цирках Америки 1920-1930-х годов. Запомнился рассказ одной пожилой негритянки, чья мать была гимнасткой, а отец — силовым жонглёром. К счастью, оба принадлежали к «цветным» и никто их не выгонял за «оскорбление расы». Меня смутили детали: браков почти не создавалось, предпочитали свободное сожительство, детей рожали между делом — мама до 5-го месяца затягивалась в корсет и делала пируэты — хозяину было всё равно, что может случиться непоправимое, а самой будущей матери некуда было деваться.


По факту, это - дамочка из варьете, скорее всего, прошедшая через десяток мужчин.

Но и среди белых артистов процветало «половое разнообразие», то есть банальный разврат. Почти все циркачки проходили через спальню итальянца-хозяина и так далее. Полагаю, что любовник Мэри был из той же цирковой среды. Всё — впопыхах, как разрядка после сальто-мортале. Наша Мэри, которая потом браво шагала в колонне приличных людей по Красной Площади, наверняка прошла через такую грязь, что становится дико и странно, как Мартынов мог это полюбить. Тем более, нам недвусмысленно являют связь Мэрион с подобравшим (пожалевшим) её антрепренёром — да, он ей не особо нравится, но циркачка привыкла.


Из последних попасть в первые - это круче полёта на Луну.

Для неё сам факт, что её полюбили — это круче, нежели полёт на Луну. Замечу, что в СССР не только в 1920-х, но и в 1930-х годах к внебрачным связям и детям от «прочерков» (когда в графе отец стоял прочерк) относились гораздо более благодушно, чем в Америке. Огромное число матерей-одиночек оказывалось нормой, а не постыдным нонсенсом. Потому кино — самое действенное из тогдашних искусств — и транслировало образ циркачки, родившей не от мужа, как вполне годный, сносный образ. Да ещё и — достойный восхищения. Всё-таки, Любовь Орлова — это прима номер один, и её роли — некий образец для подражания.