Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века

Выпуск 1. От Алеппо до земли казаков

Предисловие переводчика

В царствование Алексея Михайловича дважды приезжал в Антиохийский патриарх Макарий, родом араб из города Алеппо, в первый раз для сбора пожертвований, во второй - десять лет спустя - по приглашению царя для суда над патриархом Никоном. В первый приезд с ним был его родной сын архидиакон Павел Алеппский, который, по просьбе одного из своих дамасских друзей, как он объясняет во введении, составил подробное и чрезвычайно любопытное описание трехлетнего путешествия своего отца.

Человек весьма любознательный и начитанный, хотя лишенный правильного образования, Павел Алеппский в своих записках касается всего, что мог видеть и слышать во время своего продолжительная путешествия: описывает страну, нравы и обычаи жителей, селения и города, замечательные здания, по преимуществу церкви и монастыри, торжественные служения, в коих участвовал вместе с отцом, приёмы и пиры при дворах, политические события, которых был свидетелем или о которых мог знать по рассказам других, и мимоходом дает яркую характеристику государей и политических и церковных деятелей, с которыми приходил в соприкосновение его отец - патриарх. Восьмимесячное пребывание их в Молдавии совпало с одним из интереснейших происшествий в истории этой страны: падение господаря Василия Лупула, сопровождавшееся междоусобной войной, в которой погиб зять его, Тимофей Хмельницкий, сын гетмана Богдана Хмельницкого, нашло себе живого рассказчика в лице очевидца этих событий, Павла Алеппского, повествование коего, по словам Костомарова, представляет единственный источник для изучения тогдашних отношений Малороссии к Молдавии. В Россию дамасские путники попали в самую цветущую пору царствования Алексея Михайловича, когда он вел счастливую войну с Польшей и когда патриарх Никон, достигнув высшей степени могущества, приступил к устроению церковных дел, в чем весьма желанным являлось для него авторитетное содействие святителя древнейшей из восточных патриархий.


Самая значительная часть сочинения Павла Алеппского занята описанием долговременного пребывания его с отцом в России и рассказами о событиях, происходивших в ней около того времени. По полноте и разнообразию содержания, это один из самых лучших и ценных письменных памятников о России средины XVII века и во многих отношениях превосходит записки тогдашних западно-европейских путешественников. Последние являлись в Россию по большей части в качестве послов на короткое время и по необходимости ограничивали свои наблюдения одною внешнею стороной гражданского быта. Как иноверцы, они с предубеждением смотрели на богослужение и уставы нашей церкви, только отчасти, изредка могли видеть одни обрядовые действия, совершенно отличные от усвоенных их церковью и потому казавшиеся им странными и бессмысленными. С другой стороны двор московский всегда очень недоверчиво смотрел на иноземных послов: под видом почета к дому посла приставлялась стража, которая получала тайный наказ следить за действиями чужеземцев и обо всем доносить; горожанам строго воспрещалось входить в разговоры с прислугой посольства. Таким образом послы почти ни с кем не могли вступать в непосредственный сношения, кроме сдержанных и скрытных бояр и дьяков Посольского Приказа. Ко двору послы являлись по приезде с дарами от своих государей и при этом случае двор царский облекался в торжественность, чтобы не уронить себя в глазах иноземца отсутствием величественности. Вообще можно думать, что европейцы, во время пребывания в России, делали свои наблюдения и расспросы только украдкой, случайно, двор видали всегда в праздничном уборе, но будничная, ежедневная жизнь царя и вельмож оставалась для них сокрытою.

Не таково было положение Павла Алеппского. Патриарх приехал за сбором при царе Алексее Михайловиче, отличавшемся необыкновенною набожностью и особым уважением к духовенству. Патриарх Никон, для достижения своих намерений, имел нужду в сомыслии восточных патриархов, а потому заискивал в них и принял Макария с почтительным радушием. Кроме высокого сана своего, как лицо духовное, Макарий, и как человек, видимо, пришелся царю весьма по сердцу, и его спутник и родной сын, Павел Алеппский, мог знать не только то, что сам видел и слышал, но и многое из того, что было говорено с глаза на глаз между царем, Никоном и патриархом Макарием. Как лицо духовное, Павел имел возможность всюду свободно ходить и ездить; зная греческий язык, мог слышать многое от греков, мирян и духовных, постоянно или подолгу живших в Москве; как православного, его живо интересуют наши церковные обряды и служения, которые он имел случай близко видеть, сам нередко участвуя в них в качестве архидиакона приезжего патриарха, и надо видеть, с каким умилением и даже изумлением то-и-дело говорит, Павел о глубокой набожности русских, о необычайном терпении их в отстаивании продолжительных служений, которые доводили до полного изнурения восточных гостей, к ним очевидно непривычных и не видавших ничего подобного у себя на родине.

Арабский подлинник этого любопытного и важного в историческом отношении произведения Павла Алеппского доселе не напечатан. В тридцатых годах, по поручению Комитета Переводов с восточных языков в Лондоне, оно было переведено на английский язык Бельфуром, членом Королевского Азиатского Общества Великобритании и Ирландии, по рукописи, вывезенной с востока в начала нынешнего столетия. Перевод появлялся выпусками (в течении 1829 - 1836 г.), которые потом составили два тома. Английский перевод не везде точен3 и неполон: Бельфур, как иноверец, затруднялся и скучал переводом нередких у нашего автора описаний церквей и церковных служений и по большей части их выпускал. При всем своем несовершенстве перевод Бельфура остается до сих пор единственным источником, по которому незнающий арабского языка может ознакомиться с записками Павла Алеппского. Появление в свет этого перевода послужило в свое время поводом к составлению г. Савельевым статьи, которая была напечатана в Библиотеке для Чтения 1836 г. Автор её, имевший в руках очевидно только первые пять выпусков Путешествия (всех было девять), пересказывает содержание их своими словами, приводя в переводе выдержки наиболее любопытных мест. Впрочем, с самого начала г. Савельев впал в странное заблуждение, смешав первое путешествие патриарха Макария, описанное Павлом, со вторым, и ожидал в дальнейших выпусках найти описание суда над патриархом Никоном. Лет двадцать тому назад от. Димитрий Благово предпринял было перевод записок Павла с английского, но, переведя лишь половину первого выпуска, не продолжил своего труда, который начал печататься в Чтениях в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских за 1875 г. Около того же времени появилась в Трудах Киевской Духовной Академии 1876 г. статья г. Аболенского, составленная на основании перевода Вельфура и озаглавленная: Московское государство при царе Алексее Михайловиче и патриарх Никон по запискам архидьякона Павла Алеппского. Соловьев, митр. Макарий, Костомаров («Богдан Хмельницкий»), Белокуров («Арсений Суханов») также пользовались записками Павла.

Давно интересуясь и занимаясь этим памятником, из которого нами напечатано в переводе нисколько отрывков 5, мы возымели намерение перевести его вполне и издать вместе с арабским текстом, но встречаем пока препятствие к выполнению своего намерения. В России имеются три списка Макариева путешествия: один в Москве, Архива Министерства Иностранных Дел, и два в Петербурге, в Учебном Отделении при Азиятском Департаменте и в Императорской Публичной Библиотеке, куда список поступил вместе с другими рукописями Преосв. Порфирия Успенского. Что касается здешней рукописи, списанной с дамасской рукописи 1700 г., то в ней, как оказывается, пропущено с самого начала описание переезда из Алеппо по Анатолии и пребывания в Константинополе, но зато вставлен перечень антиохийских патриархов со времени перенесения кафедры в Дамаск с жизнеописанием патриарха Макария до вступления его на патриарший престол.

Получив, благодаря обязательной любезности Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел и Императорской Публичной Библиотеки, как Порфирьевскую рукопись, так и рукопись Учебного Отделения (которому считаем долгом принести нашу глубокую благодарность за предоставление нам возможности пользоваться ею при наших занятиях рукописью М. Гл. Арх. М. Ин. Д.), мы нашли их во всем согласными с здешней; поэтому предположенное нами издание текста невыполнимо до получения лондонской рукописи, в коей, судя по переводу Вельфура, и описание обратного пути патриарха Макария изложено гораздо полнее чем в наших.

Не желая однако откладывать печатание своего перевода, мы пополняем упомянутый пропуск по английскому переводу, опустив помещенную вслед за введением вышеуказанную вставку, которая нами тоже переведена и будет напечатана отдельно с особым исследованием. Хотя арабский подлинник не имеет делений, находящихся в переводе Бельфура, тем не менее мы приняли их ради удобства и в соответствие с частью, переведенной с английского. Кроме того, для пополнения своего перевода с арабского, заимствуем у Бельфура некоторые, немногие впрочем, места, отделяя их прямыми скобками для отличия от остального текста.

Знаменитый ориенталист Сильвестр де-Саси в целом ряде небольших статей об английском переводе Путешествия Макария, печатавшихся в Journal des Savants по мере появления выпусков Бельфурова перевода, дает в высшей степени ценные исправления как собственных имен, так и греческих и иных слов, искаженных арабским автором или не понятых английским переводчиком. Нельзя не удивляться обширной эрудиции и глубокой проницательности высокоталантливого ориенталиста, если принять во внимание, что он делал эти поправки, не имея под руками арабского текста. Его указаниями мы пользовались также при наших исправлениях.

ЮГ. Муркос

Введение

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Единаго Бога. Аминь.

Хвала Богу, который украсил небеса, утвердив их без столпов, распростер землю, назначив ее обиталищем для своих рабов, и размножил сынов Адама так, что они сделались несчетными народами, расплодились по земле, построили села, города и столицы во всех климатах, странах и концах ея, на юге и севере, востоке и западе. Будем же воздавать Ему хвалу, приличествующую Его владычеству и достойную Его божественности, всегда, во все времена, ныне, и присно, и ко веки веков.

Я, убогий раб и из всех людей наиболее нуждающейся в милости Господа моего, по имени Павел архидиакон, православной веры, родом из Алеппо, был родным сыном всечестного, святейшего, возвеличенного и всемилостивого отца кир Макария, патриарха антиохийского, сына в Бозе почившего священника Павла, сына священника Абдулмасиха (Христодула) Альпрокс, известного под прозвищем Бейт Аззаим. Я был воспитан при отце, в тесной привязанности к нему, и ничье общество не было для меня сладостнее его общества, с того времени как я, отторгнутый от груди матери моей ея кончиной, был обречен на горе и печали и кроме отца не имел никого, пред кем бы мог изливать свое огорчения. Я непрестанно питался пищей его оживляющих слов и утолял жажду водой его освежающих наставлений, подчиняясь ему во всем и следуя за ним безотлучно и неотступно, где бы он ни был и когда бы то ни случилось.

Сначала он был возведен в сан митрополита алеппского и оставался им в течении 12 лет, а потом вступил на священный патриархат антиохийский престол Св. Петра, пребывающий теперь в сирийском городе Дамаске. Во все это время непрестанно занимался он устроением церковных дел, держа бразды правления с твердой рассудительностью и непреклонной решимостью, пока рука Провидения не направила его к посещению отдаленных стран, селений и островов, не с целью их осмотра и прогулки, или в качестве гостя, но по нужде, по причине трудных и стесненных обстоятельств. Поехал он против воли, не по собственному хотению, а потому, что долги, тяготевшие над упомянутым престолом, и перешедшие от времен покойного патриарха, хорошо известного кир Евфимия Хосского, удвоились, возросши от прибавления больших процентов. Паства его престола была не в состоянии уплатить этих огромных долгов. Тогда он впал в раздумье, и удрученный горем при виде такой беды, скорбел душой, ища избавления от этой горькой неволи, но не нашел иного средства, никакой помощи с чьей-либо стороны, ни иного способа, как, подобрав полы с ног старания, сесть на коня трудов и усилия. Он вознамерился направиться по славной и трудной дороге, идти по тягостным тропам к оазисам с приятной водой и к великим и полноводным морям, т.-е. к обладателям высоких совершенств и драгоценных качеств, прибежищу просящих и покрову умоляющих, к могущественным и победоносным царям, к благочестивым князьям и правителям, славным своей истинною религией и правою верой (да продлит Бог их могущество и да увековечит их владычество, да укрепит их бытие и да утвердит навсегда их созвездия на высоком небосклоне!), дабы испросить от обилия их щедрот и милостей того, чем бы он мог уплатить свои долги и что помогло бы ему поддержать свою веру. Тогда я рассудил за благо быть ему спутником и разделять с ним труды и тягости путешествия и дороги. С Божией помощью мы изготовились и порешили двинуться в путь.

В это время один выдающийся человек из моих приятелей и любезных друзей, неподдельно искрений в любви и приязни ко мне, брат благородный, образованный, совершенный и достославный, редкость своего века и времени, единственный своего столетия и эпохи, диакон Гавриил, сын покойного Константина, золотых дел мастера, исполненный совершенства и превосходнейших качеств, чрезвычайных познавший и глубокого образования, выразил мне сильное желание, чтобы я составлял записки, кои заключали бы в себе обстоятельства нашего отправления и путешествия, день за день, без исключения, во все время нашего отсутствия, чтобы я описывал все события стран, по которым мы будем проезжать, дабы все могли проверить то, что слышали о них по указаниям и намекам повествования. Я извинялся перед ним недостатком сил для подобной работы, тем более, что я сам нуждаюсь в необходимых для нея средствах: в умении составлять и связывать речения, употреблять слова с грамматическою точностью и красиво располагать фразы по образцу достопочтенных и славных мастеров науки. Я просил его избавить меня от непосильного труда, в особенности потому, что мы будем путешествовать с затруднениями и поспешностью. Он не принял этого извинения и, повторяя беспрестанно свое желание, настоял на его исполнении.

Тогда я возбудил свою слабую энергию и протянул к цели нерешительные руки не для того, чтобы занять место в ряду историков, но чтобы подтвердить многочисленные факты, кои отрицались, когда их передавали, и коим никто не верил, думая, что люди, их излагающее и передающее, сообщают вздорные вещи. Так думали, пока я не проверил точно всего, что встречалось моим взорам во время нашего путешествия по христианским странам, или видя вещи собственными глазами, или слыша о них своими ушами, так что их правдивость стала для меня несомненною не только отчасти, по и в полной совокупности. Итак, мы будем рассказывать все, что подтвердилось в наших глазах в продолжение путешествия и пребывания нашего в разных странах до возвращения на родину.

С детства у меня было обыкновение приобретать и внимательно читать исторические книги; оттого-то я особенно углубился в свою работу, прилагая к ней все старания по мере сил своих, собирая, что только мог собрать, и употребляя на нее все свое рвение, насколько у меня хватало сил и возможности, в надежде, что она доставит усладу читателю и отдохновение для его ума, и что всякий, кто, выслушав или прочтя ее, усвоит содержащиеся в ней описания и занимательные рассказы, прославить за них Всевышнего Творца.

Да получат от нея христиане обильную пользу, когда услышат о благородных обычаях истинно-верующих, об их постоянстве и безграничной твердости в богопочитании, о строгом соблюдены ими установленных постов и церковных служб, об их замечательной набожности, об их искренней вере и доброй нравственности, о чистоте их намерений, сокровенных мыслей и тайных помыслов. Все это мы опишем за сим, разъясняя и истолковывая то, чему были очевидцами.


Далее здесь