«Неизвестный» Патриарх Никон и «лигаридовщина» (окончание)

Сам раскол также являлся следствием грубейшей ошибки царской власти, когда протопоп Аввакум (сосланный в Иркутск, что купировало его раскольническую деятельность), после размолвки Царя и Патриарха, был неожиданно вызван в Москву. Противники Никона сделали это намеренно, с целью использовать харизму Аввакума в качестве тарана против Патриарха, и сознательно разожгли этот пожар, увлекший в своё горнило миллионы русских людей.

И совершенно ускользает от массового читателя то, что отнюдь не реформа была причиной вражды стремительно секуляризировавшейся высшей русской аристократии против Никона. Боярам претило «мужицкое» происхождение Никона, который не только добился возвращения Малороссии под скипетр русского Царя, но в ходе войны за Малороссию, для эффективного ведения боевых действий добился упразднения местничества (когда воинские должности передавались не наиболее способным военачальникам, а передавались по наследству, в соответствии со знатностью рода). Когда боярская партия добилась в конце 1650-х годов возвращения местничества в войске, Московское царство под командованием бездарных воевод начало терпеть поражение за поражением, от поляков, затем от шведов.

А после расправы над патриархом Никоном либеральная боярская партия фактически добилась расчленения России по наследственным боярским уделам. М.В. Зызыкин пишет: «Боярству нужен слабый царь, когда оно могло бы проявлять свою власть безпрепятственно: недаром число членов Боярской Думы так сильно увеличивается при слабых царях-обоих Феодорах, а в малолетство Иоанна Грозного и при юности Алексея Михайловича установилось боярское засилие, приведшее при Грозном к расправе царя над боярами, а при Алексее Михайловиче к народному бунту 1648 года, вновь повторившемуся в 1662 году из-за неумения бояр справиться с финансовым положением Государства, сопровождавшимся взяточничеством и несправедливостью к слабым. Чего добивалось боярство при слабом царе, иллюстрирует боярский проект 1681 года, разделивший Россию на ряд наследственных наместничеств с боярскими фамилиями во главе. Это было бы возвращение России к удельным временам и обезсиление ея, на подобие Польши. Уже Царь Феодор подписал проект, и лишь Патриарх Иоаким отказал в своей подписи и убедил царя его взять обратно.» (М.В. Зызыкин, ук. соч., глава II)


Ещё раз задумаемся. Расчленение России боярская партия готовила ещё в в XVII веке, а учитывая непомерные амбиции боярской партии, после 1681 года Россия, как целостное государство, могла исчезнуть с карты Евразии, превратившись в рыхлую конфедерацию и затем окончательно развалившись!

Боярская партия, хотевшая «мира с Европой» и «боявшаяся санкций», ненавидела патриарха Никона и за то, что он, вместе с царским советником боярином Федором Ртищевым, убедил Земский Собор вступить в войну с Речью Посполитой за освобождение Малой и Белой Россси, чь более 14 просьб, молений о воссоединении Киевских и Малой России митрополитов Иова (Борецкого), Исайи (Копинского), гетмана Петра Сагайдачного, святого брестского игумена Афанасия Филлиповича игнорировались «борской партией», «системными либералами» той эпохи.

Готовя великое русское воссоединение, Патриарх Никон и царский «постельничий», то есть домоуправитель Федор Ртищев пригласили в московский Андреевский монастырь 40 киевских старцев, таких как Епифаний (Славинецкий), Арсений (Сатановский), Дамаскин (Птицын) -ученых монастыря -академии св. Петра Могилы, митрополита Киевского и Малой России, которые «ковали» в стенах Андреевского монастыря воссоединение русского народа на Переяславской Раде, одновременно, они делали русский перевод Библии с Септуагинты. В Андреевском монастыре они создали «Ртищевское училище»- «Школу православной русской политики» для подготовки православной политической элиты воссоединенной России, а для русской Библии патриарх Никон отдал русским киевлянам Чудов монастырь в Кремле.

Одновременно Патриарх Никон приглашает в Москву более 200 изразцовых дел мастеров из Белой Руси, который создают русский национальный архитектурный стиль «Московское барокко», строят и отделывают Новоиерусалимский и Иверско- Валдайский монастыри, Теремной и Крутицкий дворцы, Покровский Собор в Измайлово и многие другие храмы.

Федор Ртищев также вел переговоры с Гетманом Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского о его выходе из Речи Посполитой и воссоединении с Россией. Но реванщ «систиемно либеральных бояр», нарушение принципа Симфонии и свержение патриарха Никона остановили святое дело русского воссоединения. Да, Россия вернула Северскую Русь, поднепровье и свою первую столицу – Киев, но Малая и Белая Русь остались под польским гнетом, Речь Посполитая устроила там геноцид православных русских и их освобождения пришлось ждать до 1795 го года.

Так в чём же была причина недовольства боярской партии, рассорившей Царя и Патриарха, и добившейся низложения Первосвятителя Русской Церкви, ради чего они пошли на самые недозволенные средства, вплоть до альянса с агентом католицизма, содомитом и авантюристом Лигаридом, о подноготной которого им было доподлинно известно? Почему Царь пошёл на ссору с Никоном, оскорбляя Патриарха в самой неприличной форме из возможных?

Это – ключевая тема взаимоотношений Церкви и Государства Российского, непонимание этой проблематики ведёт исключительно к катастрофе. Зызыкин приводит обширный исторический анализ взаимоотношений Церкви и государства, начиная от взаимоотношений между государством и религией в дохристианский период Римской Империи. В языческом Риме, в отличие от Древнего Египта или Древнего Израиля, не было специальной жреческой корпорации, выстроенной по иерархическому принципу. Вновь открываем Зызыкина:

«Выходило как будто, что многое зависело от жрецов, ибо всеми действиями распоряжалась религия; но в действительности Римская религия была служебным орудием в руках государства в достижении им своих государственных целей. Римская государственная религия не имеет смысла без Римского государства; она росла и развивалась в зависимости от развития государства. Варрон так и писал, что сначала было основано государство, а потом создалось государственное учреждение религиозного культа. Она не имела без государства той самостоятельной жизни, задачи, отличающей ее от задачи государства, которую имеет Христианская религия. Она имела задачей оберегать материальные интересы государства…При отсутствии нравственных обязанностей перед богами Римляне ограничивали свои отношения к богам принесением жертв и даров, и у Римской государственной религии не могло быть никаких разногласий с государством…

Показателем отношения Римской религии к государству служит Римское священное право. Оно не было самостоятельной областью права по отношению к государственному праву, а совпадало с ним по содержанию и задаче…. Жречество у римлян не составляло особого служения, свыше установленного. У римлян право и обязанность совершать жертвоприношения были неразрывно связаны с imperium'ом. В частном быту жрецом был представитель власти – глава семейства, рода, коллегии, братства. В государственном быту естественным жрецом был глава государства. Полномочия умилостивлять богов от лица государства принадлежали представителям государственной власти. Жрецы были только помощниками государственных чиновников в деле умилостивления государственных богов, сведущими и опытными в делах особой важности. Жрецы не имели imprium'а, и, следовательно, не могли самостоятельно распоряжаться государственным культом… У Римской государственной религии не было своей самостоятельной задачи, отдельной от задачи государства, и потому она не имела своей особой организации, подобной той, которую мы видим в Христианской Церкви. … Управление делами религии не отделялось от управления делами государства, интересам которого служила религия…Влияние на дела прочих жрецов зависело от отношений к ним императора. Высшая жреческая должность верховного понтифекса стала необходимой принадлежностью императорского сана, составной частью императорских прерогатив. Началось это с учреждением должности наместника коллегии понтифексов, поставившим верховного понтифекса отдельно от коллегии; решительно же выразилось в усвоении верховного понтификата обоим Августам в 257 г. Первосвященство сделалось принадлежностью императорского сана, потеряло свой местный римский характер и стало действовать во всей империи. … Римская государственная религия совершенно забывала духовную сторону человека и покровительствовала всем его земным интересам; в последнем отношении не было потребности, о которой она бы не позаботилась; также и в отношении к государству: она участвовала во всех отправлениях его внутренней жизни. В доме она делалась домашней религией, в роде заботилась об интересах рода, в государстве была его слугой всюду, где нужна была её помощь; она празднует его успехи, терпит с ним поражения, идет в плен вместе с ним и погибает вместе с ним. Государство же видит в этой религии принадлежность государственной жизни и потому ведает её законодательством, управлением и судом. Религия – слуга человеческого общежития и для государства стала орудием его собственных целей. В соответствии с положением императора в религии и титул его гласит: Тиверий Клавдий, цезарь Август, Германик Pontifex Maximus, трибун, консул.

Государство смотрело на религию, как на государственное учреждение и считало в праве ею распоряжаться. Этот взгляд пережил признание христианства государством и влиял на построение церковно-государственных отношений в Византии, а через нее и в России, хотя христианство не могло не вступить с ним в борьбу. Он совершенно не мирится с отношением христианства к человеческому общежитию. Христианство обращает взор к небесным благам человека, не заботясь о земных благах; оно призвано к спасению людей, а не к благоустроению их на земле. Оно имеет особую самостоятельную задачу и выполняет ее своими средствами. Ни в происхождении своем, ни в существовании Церковь Христова не зависит от государства, как учреждение, установленное Самим Богом; она имеет свой закон, управление и суд; её природа требует независимости от других человеческих союзов во внутренних делах. Сливать Церковь в один организм с государством, с подчинением Церкви государству, как это делает римско-языческий принцип, значит забывать существенную природу Церкви, требующую особого и самостоятельного во внутренних делах существования, и подчиняться языческой традиции.» (ук.соч, глава I)

Концепция, в соответствии с которой глава государства является фактическим главой религии, Pontifex Maximus, всегда будет соблазнительной для государственной власти, но в отношении христианской Церкви всегда будет вести к искажению её внутреннего устроения. И главным условием своего согласия на Патриаршество Никон выдвинул признание государством самостоятельной субьектности Церкви и Патриарха, что выразилось в требовании принесения ему присяги при восшествии на Патриаршество от Царя, знати и народа, упразднения Монастырского Приказа, который являлся государственным ведомством по делам религии. И Никон нёс своё Патриаршее служение вплоть до тех пор, пока субьектность Церкви и Патриарха признавалась Царём. Это не было проявлением какой-то дерзости со стороны Никона, как это часто пытаются представить. Патриарх следовал здесь святоотеческим путём. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Все законы, по которым должна быть устроена жизнь Церкви, называются Божественными, ниспосланными с неба; законодатель их – Сам Бог. Многие законы вышли из уст апостолов: «Уста их были царскими сокровищницами, и заключавшими в себе сокровище исцелений; некоторые церковные законы представляют из себя «Апостольский закон» (Беседа на Деян. II, 235) «Поэтому, когда я говорю о Павле, что он преподает какой либо закон, то разумею заповеди Самого же Христа, потому что Им была движима блаженная душа апостола» (Сл. 111, 253). «Законы апостолов – законы Божественные. Поэтому, хотя многие апостолы передавали нам эти законы, но все они проповедывали нам эти законы, но все они проповедывали одно учение, так как один был художник, Дух Святый, приводивший в движение души их». Преемники апостолов по управлению Церковью разъяснили и развили в подробностях полученные от Иисуса Христа и от апостолов законы, сами составили правила относительно благоустройства. Постановления пастыря не определяет чего либо нового по сравнению с законом Иисуса Христа и апостолов; они заключают в себе разъяснение того, что открыто Господом и Его учениками – Апостолами.

Законы, поставленные отцами Церкви, до существу своему суть законы Божественные, так как составлены они пастырями Церкви под руководством Св. Духа. Определения отцов Собора называются «законоположением Духа Святого» (Б. на Деян. II, 96).

По учению Златоуста, власть священства – «власть особого рода, отличающаяся от земной власти и по происхождению, и по целям, ради которых она существует, и по средствам достижений этих целей. «Священство совершается на земле, пишет Златоуст, но принадлежит к порядку небесных учреждений – и весьма справедливо. Не человек, не ангел, не архангел, но Сам Утешитель установил это служение» (О свящ. 36). «Ту власть, которую Сам Иисус имеет, Спаситель дает Апостоламъ… Намереваясь поставить Апостолов правителями Вселенной, Он дает им право наказывать и прощать: им же отпустите грехи, отпустятся, и им же держите, держатся» (Сл. на р. м. II 256). Через рукоположение пастыри Церкви поставляются на служение, «возлагается рука на человека, но все совершает Бог, и Его Десница касается главы рукополагаемого, если рукоположение совершается как должно» (Б. на Деян. 1, 254). «Посвящаемый получает благодать Духа для предстоятельства в Церкви, для знамений и всякого служения» (Б. на 2Тим. 9–10). «Благодаря благодати священства, пастырь становится теперь посредником между Богом и людьми; он низводит на верующих Божественную благодать, он раскрывает Божественное учение, является руководителем в деле спасения. «Священникам вверяется власть действовать благодатными дарами» (Б. на Иоанн. II, 698). «Престол священства утвержден на небесах и священнику вверено устроять тамошния дела. Кто говорит это? Сам Царь небес. Елика аще свяжете на земли, говорит Он, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земле, будут разрешена на небесех» (Мф. 18, 18).

«Что может сравниться с такой честью? Небо получает начало суда с земли, и Владыка следует за рабом; и что последний присуждает внизу, то Он утверждает горе. Священник стоит посредником между Богом и родом человеческим, низводя на нас оттуда благодеяния и вознося туда наши прошения, примиряя со всем родом нашим разгневанного Бога» (Б. на Иоанна II, 698). «Живя на земле и пребывая на ней, священники призваны к распоряжению небесным и получили власть, какой Бог не дал ни ангелам, ни архангеламъ… Земные владыки имеют власть вязать, но только тела; а узы (налагаемыя священником) касаются самой души и проходят небеса; и что священники делают на земле, то Бог определяет на небе, и Владыка подтверждает мысли рабов. Что Он дал им, как не всю небесную власть? Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Иоан. 20, 23). Какая власть более этой? Всякий суд Отец отдал Сыну (Иоан. 5, 22). Вижу, что Сын весь суд предал имъ… Никто не может войти в Царство Небесное, если не будет возрожден водою и духом (Иоан. 3, 5), и не ядущий плоти Господа и не пиющий Крови Его лишается вечной жизни (Иоан. 6, 34); все же это совершается только святыми руками, т. е. руками священника: каким же образом можно без него и избежать огня геенского, и получить уготованные венцы? Вот что для нас те, которым вверено духовное рождение через крещение: через них мы облекаемся во Христа, спогребаемся Сыну Божию, делаемся членами этой Блаженной Главы, так что они по справедливости должны быть для нас не только страшнее начальников и царей, но и почтеннее отцовъ… Бог дал священникам больше власти, чем естественным родителямъ… Священники получили власть совершенно отгонять нечистоту души, так что пренебрегающие ими гораздо преступнее Дафана и сообщников его и достойны большего наказания (Числ. 16 гл.). Очевидно безумие – не почитать ту должность, без которой нельзя нам получить ни спасения, ни обещанных благ» (О свящ. 38–40). «Начальники над земной жизнью столько ниже начальников над жизнью духовной, сколько лучше властвовать над вольными, нежели над невольными… Ибо там все делается по страху и по необходимости, а здесь по свободному произволению и по разсуждению. И не сим только духовное начальство выше гражданского, но и тем, что оно не просто есть начальство, но отеческая, можно сказать, власть, ибо имеет и кротость отеческую, и действует больше убеждениями» (Б. на 2Кор. 344–5). В основе отношений пастыря к пасомым – любовь, доходящая до самопожертвования, любовь эта однако не должна препятствовать исполнению долга обличения, наложения наказания. «Пастырь Церкви должен твердо стоять за права Церкви, он не должен никогда уменьшать величия власти, но скорее должен отказываться от жизни, чем от прав, которыя Бог Дал свыше этой власти (Сл. на р. сл. 1, 165), руководствуясь тем, что нет ничего безсильнее преступающего Божественные законы, равно как ничего сильнее защищающего Божественные законы». Пасомые по Златоусту не имеют права вмешиваться в церковные дела, а, тем более, принимать на себя священные обязанности пастыря. «Из многих событий весьма ясно можно видеть, как далек должен быть подчиненный от того, чтобы исправлять дела священников. Так некогда, при возвращении кивота, когда некоторые из подчиненных, увидев его наклонившимся и готовым упасть, поправили его, то подверглись наказанию на том же самом месте, быв поражены Господом и павши мертвыми. Между тем они не сделали ничего худого; они не наклонили кивота, а поправили его, когда он наклонился и готов был упасть. Но, чтобы вполне убедиться в достоинстве священников и в том, как непозволительно человеку подвластному, принадлежащему к числу мирян, исправлять такие дела, Бог умертвил их среди множества народа, с великою силою устрашая всех прочих и внушая никогда не приближаться к недоступным предметам священства. Подлинно, если бы каждый, под предлогом исправления худо сделанного, стал присвоять себе достоинство священства, то никогда не было бы недостатка в предлогах к исправлению, и все перемешались бы между собой так, что мы не различали бы ни начальника, ни подчиненного» (См. на р. м. II, 455).

Приводя эти и другие свидетельства Златоуста, проф.М.В.Зызыкин резюмирует:

«Мы нарочно подробно остановились на учении Златоуста о Церкви, ибо на каждом шагу, изучая Никоновские идеи, будем видеть, что именно Златоуст был главной основой их и опорой. Показанное нами его учение о Церкви, о церковном законе и церковной власти достаточно иллюстрируют, что Церковь есть совершенно самобытный, самостоятельный по происхождению союз, имеющий свои особыя цели и средства, а потому, если глава другого союза – государства усваивает себя её функции, то этим он совершает захват, объясняющийся недостаточным пониманием того, что перед ним – не языческая религия, а совершенно другая, а потому и отношения к ней со стороны государства, признающего христианство, должно быть совершенно иное. Это обстоятельство повело к тому, что христианские церковные деятели принуждены были отстаивать в государстве самостоятельное положение Церкви, как особого учреждения, в те времена, когда языческая традиция в отношении к религии прорывалась наружу в действиях императоров. Фокусом, где скрещивались эти разнородные стремления, и была царская власть. Естественно, что Церковь не могла признать за нею тех указанных нами полномочий, которыя та имела в религиозных делах во времена язычества. ибо они стали для нея jura intrasacra.» (М.В.Зызыкин, ук. соч)

Однако мы видим, что Лигарид и греческая партия соблазняли Государя именно языческой концепцией цезарепапизма, концепцией Государя как Pontifex Maximus. И именно этому и противостоял Патриарх Никон в своём «Раззорении». Как впоследствии соблазнял ею Петра церковный реформатор архиепископ Феофан (Прокопович).

Если бы рядом с Петром Первым был патриарх Никон, то необходимые имперские трансформация, вооружение и индустриализация России пошли бы правильным путем, без перекосов, которые, в итоге, и привели к февральской катастрофе 1917 го года.

Кроме того, как отмечал в своей «Истории Русской Церкви» митрополит Макарий (Булгаков), если бы Никон остался Патриархом, раскола Русской Церкви бы не произошло, патриарх Никон излечился от «греческого плена» и служил по двум обрядам.

В действительности, еще Арсений (Суханов) «пленился» Афоном и не заметил, что афонские монахи ничего не сказали о самом главном – исихазме, а свели все дело к обрядам. Кроме того, следует отметить, что святой архиепископ Серафим (Соболев) в своей «Русской идеологии», защищая Патриарха Никона, поправил Зызыкина, отметив, что в делах государственных православный император является «понтифексом макисмусом», что все катастрофы русской истории происходят от нарушения святоотеческого принципа Симфонии Церкви и государства, а Патриарх Никон был именно «Симфонистом» по святому равноапостольному императору Юстиниану, а не «папоцезаристом».

И яростные нападки на Патриарха Никона сегодня исходят не из тех ли же кругов, из которых слышатся призывы любой ценой (даже ценой предательства Православия?) «замириться» с Фанаром и греками, согласиться с «канонической автокефалией» Украинской Православной Церкви? А может, и «ПЦУ» призовут признать? Понятно, что этим кругам будет мешать имя Патриарха Никона (как и имя действующего Патриарха Кирилла), они будут призывать и призывают к ликвидации Патриаршества, установления нового Монастырского Приказа (его упразднение было условием, при котором Никон соглашался стать Патриархом) в виде «госоргана по делам религий», и возвращению Синодального правления. Призывы разрушить дело Патриарха Никона и дело Патриарха Кирилла, лишить Русскую Церковь субьектности, иногда появляющиеся в телеграмм-каналах,ряде ресурсов, в первую очередь , таких, как «Кредо. Пресс» и антироссийская «Новая газета» ( модератором этой кампании является скрывающийся в ФРГ лжемитрополит «суздальского раскола» Григорий Лурье)– это призывы к катастрофе Русского Православия и геополитической катастрофе России.

Призывы к нарушению принципа Симфонии имеют не только антицерковный, но и антигосударственный характер, «коллективный Паисий Лигарид 21 го века»- это не только идеологи типа Лурье и архим. Кирилла (Говоруна), их поклонники, «оборотни в рясах» внутри Русской Церкви, но и современная секулярная партия «бояр», «системных либералов», стремящаяся ради «отмены санкций» не только сдать Крым, Республики Донбасса, Новороссию и Малороссию, но и осуществить либеральный трансфер церковной и государственной власти России, пожертвовать сами Государством Российским во имя антихристианской глобализации.

И еще. Для того, что бы раз и навсегда пресечь возможность «греко- протестантского» судилища над Русской Православной Церковью, самая настоящая догматическая ересь «папского примата власти» Константинопольского Патриархата должна быть соборно осуждена.


Диакон Игорь Голиков, Кирилл Фролов


начало, продолжение