Приглашение варяжских князей. Часть 3

Никакими данными о военном потенциале восточнославянских объединений накануне и в период их контактов с русью не выявлено. Если опираться на отсутствие в лесной зоне доваряжских кладов, то можно сделать предположение, что вооружённая активность в межплеменных отношениях была низкой, но вер-но ли оно применительно к слабо стратифицированным сообществам? Данные ПВЛ о стычках местных племён с дружинами киевских князей в описании батальных сцен не упоминают ни численности противоборствующих сторон, ни их тактики, ни того, чем они сражались (копьё малолетнего Святослава в битве с древлянами не в счёт по причине принадлежности княжича к руси).

Отметим также, что древнерусский книжник в описаниях не известных византийским источникам походов Олега и Игоря, датированных им 6415 (907) и 6452 (944) гг. упоминает подвластные руси народы. К этим сообщениям можно относиться как к домыслам летописца, желавшего таким способом добавить величия военным акциям первых правителей, но возможен и другой подход. Нам не известен перечень обязанностей славян-пактиотов, но, думается, не будет слишком фантастичным допущение (безотносительно к тому, что записано в упомянутых статьях ПВЛ) – они были обязаны сюзеренам воинской повинностью, предоставляя свои контингенты для участия в походах киевских князей. Подобные отношения связывали авар с подчиненными ими славянами. Последние принимали участие в битвах [Хроники Фредегара…, IV, 48 (с. 212)], а в626 г., когда войска кагана осаждали византийскую столицу, пытались, сражаясь на его стороне, захватить город с моря. Наше предположение может оказаться и неверным, если выяснится, что зависимость упоминаемых Константином VII Багрянородным пактиотов сводилась только к полюдью.

Завершая тему военного потенциала восточнославянских общностей, считаем возможным признать его незначительным, ибо в противном случае русь могла столкнуться с более серьёзным сопротивлением. Ясно, что ничего подобного франко-саксонским войнам в истории взаимоотношений древнерусских князей и покоряемых ими племён не наблюдалось, ибо память о таких событиях могла бы не только долго сохраняться, но и найти какое-то археологическое отражение.


И в заключение о характере власти внутри этих общностей. Бытующие представления о «племенных княжениях» в рамках огромных этнических территорий восточного славянства в северной части его расселения (словене, кривичи, дреговичи) возникли в основном из-за наличия князей. Вопрос не в том, существовали они или нет, а в том, насколько большой ареал расселения своих соплеменников контролировали, на какую вооружённую силу опирались, и кем и как могла ограничиваться их власть. Чтобы на него ответить, надо знать, с какими обществами мы имеем дело: иерархическими или гетерархическими.

Первые строятся на более или менее сложной иерархии, вторые же пред-полагают существование «демократических» способов принятия политически значимых решений. При иерархической модели доминируют вертикальные от-ношения (господство и подчинение), при гетерархической – горизонтальные связи, и каждый член социума напрямую участвует в политике, без посредников [Мазарчук Д.В., 2006, с. 43, 44]. Вождества, которые в последнее время с лёгкостью обнаруживаются исследователями у восточнославянских племён, – это иерархические общества, главным отличием которых от государств считается отсутствие легальных каналов применения насилия [там же, с. 42]. В них наличие постоянной власти вождя, концентрирующего в своих руках инструменты редистрибуции, сочетается с развитой стратификацией и социальным неравенством [там же], о которых, применительно ко второй половине IX в. («эпохе Рюрика»),у восточных славян ничего не известно ни по письменным, ни по археологическим источникам.

Наличие в северной зоне восточнославянского ареала (у словен, кривичей и дреговичей), равно как и в других его частях, иерархических структур вождеств (т. е. летописных «княжений»), которые распространяли бы свою власть в пределах описанных в ПВЛ этнических территорий, вероятнее всего, исключили бы возможность их растворения в созданной русью политии и даже установления господства последней над крупными и консолидированными образованиями.


1) В таком предположении априори подразумевается, что в IX в. на территории будущей Новгородской земли уже было кому обращаться к услугам наёмников, иными словами, сформировались некие доваряжские властные структуры, в вооружённых конфликтах опиравшиеся не только на народное ополчение. Однако каких-либо признаков центра власти, существовавшего в то время, в регионе не обнаруживается.
2)Легенда о призвании варягов имеет примечательную особенность: два из трёх упомянутых в ней имён – Синеуса и Трувора, братьев главного действующего лица – «после ПВЛ не использовались в восточнославянской ономастике – таких имён не было: их нет ни в топонимике, ни среди имён, прозвищ и фамилий в словаре Н.М. Тупикова» [Николаев С.Л., 2017, с. 49]. Часто употребляемое в научной и популярной литературе название Труворова городища (в посёлке Старый Изборск, к западу от Пскова), вероятно,обязано своим появлением сочинению, изданному в 1825 г. У Е.А. Болховитинова (Евгения) находим упоминание «замка Труворова с
дружиною», а иллюстрация подписана так: «Вид Изборской крепости с пригородком и Труворовым городищем» [Болховити-нов Е.А. (Евгений, митрополит Киевский и Галицкий), 1825, с. 12, 13; ил.].
3) Об аналогиях рассказу летописи см. статью «Некоторые параллели легенде о призвании варягов» в этом сборнике (с. 93 – 110)
4) Не согласуется с таким доказательством предположение, что зафиксированное в лето-писи имя Рюрик имеет восточнодревнешведское или древнегутнийское происхождение [Николаев С.Л., 2017, с. 36].
5) По мнению В.Я. Петрухина, место руси среди варяжских народов летописец мог подыс-кивать, опираясь на «Иосиппон» – еврейский хронограф середины X в., но располагал и каким-то независимым от этого сочинения списком «племён» Северной и Западной Европы, в котором не упоминались саксы и даны [Петрухин В.Я., 1994, с. 46].
6) Столько при счёте по разнице лет. По древнерусскому включительному счёту, приме-нявшемуся летописцем, бракосочетание Игоря и Ольги состоялось спустя 25 лет послесмерти Рюрика, а рождение их сына случилось на 40-й год совместной жизни.
7) ПВЛ в составе Ипатьевской летописи относит рождение Святослава к 6450 (942 г.) [ПСРЛ, т. II, стб. 36], следовательно, возраст Игоря к моменту появления наследника: 942 – 879 = 63 года (при условии, что Игорь рождён в год смерти Рюрика, а не раньше).
8) Так, Г.В. Вернадский не исключал, что между Игорем и Рюриком было, «по меньшеймере, одно промежуточное поколение, а возможно, и два» [Вернадский Г.В., 2000, с.369], а М.И. Артамонов допускал, что в образе Вещего Олега совмещены черты двуходноимённых персонажей [Артамонов М.И., 1962, с. 377]. Г.А. Хабургаев считал допу-стимым предположение, что «в генеалогических преданиях, сохранявшихся в Киеве вовремена Нестора (рубеж XI – XII вв.), имена Олег и Игорь “впитали” несколько ранне-киевских князей (подобно тому как в излюбленном персонаже русского былинного эпо-са князе Владимире Красно Солнышко отождествлены Владимир I Святославлич и Владимир Всеволожич Мономах, которых в реальной истории разделяло целое столетие)»
[Хабургаев Г.А., 1994, с. 130].О существовании двух Олегов писал М.Д. Присёлков: «у полян когда-то, видимо, до Аскольда и Дира, был ещё князь Олег» [Присёлков М.Д.,1996, с. 78].
9) Легенда о римских «корнях» родоначальника Рюриковичей появилась лишь в XVI в.Его происхождение от Пруса, легендарного брата Октавиана Августа, вписано в Сте-пенную Книгу царского родословия [ Библиотека…, с.
326]. О становлении новой (рим-ской) династической легенды Рюриковичей см.: Стефанович П.С., 2017.
10) История руси, на самом деле, старше летописных расчётов, о чём создатель ПВЛ неимел ни малейшего представления. Эта общность была известна зарубежным источни-кам (Бертинские анналы, «Баварский географ» и др.).
11) С этой вычисленной летописцем датой не раз связывались всевозможные юбилеи. Нестоль давно сообщалось, например, о 1150-летие не только Русского государства, но и «его избирательной системы (sic!) [Кирпичников А.Н., 2012, с. 7].
12) Пожар горизонта Е2 культурного слоя Старой Ладоги часто связывают с событиями,описанными в летописи под 859 и 862 гг. (изгнание варягов, междоусобицы, призвание руси),Е.А. Рябинин и Н.Б. Черных отнесли его «ко второй половине 60-х», тут жеуточнив, что он случился «не ранее 863 г. и не позднее 870 г.» [Рябинин Е.А. ЧерныхН.Б., 1988, с. 91]. Не ясно, как третий год может быть причислен ко второй половинедесятилетия. В другом месте их статьи читаем (уже без уточнений): «Сооружения го- ризонта Е2 возводились в 840-х годах и сгорели в пожаре второй половины 60-х годовIX в.» [там же, с. 98]. Как отмечал П.П. Толочко, «выверка ранней хронологии на осно-вании дендродат поселений Новгородщины или слоёв пожарищ на них не может быть признана корректной, поскольку нет уверенности в том, что они хоть как-то коррели- руются с летописными известиями» [Толочко П.П., 2003, с. 103].
13) Фрагменты такой гипотетической саги можно усмотреть в некоторых известиях ПВЛ опервых князьях (от Олега до Владимира включительно). В них очевиден интерес к жё-нам и наложницам правителей (Игорю «приводят» Ольгу, а Святослав – «грекиню» для Ярополка; Владимир, рождённый наложницей его отца Малушей, «добывает» Рогне ду); к воспитателям князей (Игоря растит Олег, есть кормилец у Святослава, Добрыня – при Владимире); воеводы «выписаны» колоритно (Свенельд, Блуд). Только в этойчасти ПВЛ сосредоточены отголоски архаики, есть параллели сюжетам скандинавскихсаг, находится место эпизодам с описанием воинских хитростей. В повествовании по-сле княжения Владимира всего этого нет. Жёны, кормильцы и воеводы исчезают состраниц летописи или почти не заметны в ней. Не станем, однако, исключать и того,что эти фрагменты могли быть не частями единого целого, а отдельными устными рас-сказами, созданными много позже оседания скандинавов в Приильменье и Поволховье.Отметим полное отсутствие в легенде о призвании Рюрика каких-либо свойственных сагам и упомянутых нами в этом примечании элементов повествования.
14) Для демонстрации способов передачи хронологических данных в сагах, воспользуемсяпространной, но вполне уместной в контексте нашего повествования, цитатой: «в ко- ролевских сагах, повествующих об истории Норвегии, а отчасти и других скандинав-ских стран, библейский и собственно христианский отсчёт времени начисто отсутству-ет. В каждой из этих саг основой датировки неизменно служит время правления тогонорвежского государя, о котором повествует данная сага. Отсчёт времени начинается,собственно, с момента воцарения конунга и завершается вместе с его кончиной, послечего наступает время другого конунга. Время воспринимается не как непрерывныйконтинуум, но в виде отрезков, длительность каждого из коих определяется протяжен-ностью правления отдельных монархов. Подобная внутренняя хронология явно пред-ставлялась автору саги<...> вполне достаточной и даже единственно возможной; нужнополагать, что так это воспринималось и читателями или слушателями» [Гуревич А.Я.,1994, с. 230].
15) Автор этой статьи склонен согласиться с теми исследователями, которые допускают,что русью в IX – X
вв. могло быть создано несколько сосуществовавших центров вла-сти, как об этом писал ещё С.В. Бахрушин [Бахрушин С.В., 1987, с. 31]. Мнения нескольких учёных о вероятности не связанных с Рюриковичами центров власти собранынами в «Набросках по историографии “альтернативных” династий и политий на во-сточнославянских землях», вошедших в этот сборник (с. 37 – 41).
16) Имя Олега в тексте воспроизведённого летописью договора 911 г.в цитируемой книгене считается доказательством его присутствия в оригинале документа: «Может быть, впервоначальном тексте вообщене было имени правителя, или там стояло какое-нибудьимя или имена князей, ничего не говорящие составителям летописи конца XI – началаXII в. <...> Имя Олега могло иметь такое же отношение к первоначальному документу,как и Переяславль» [Франклин  С., Шепард  Д., 2000, с.159, 160]
17)Летописная дата смерти Рюрикова сына – 6453 (945) г. – тоже ставилась под сомнение(«омолаживалась»). См., напр.: Присёлков М.Д., 1941, с. 219(«незадолго до 953 г.».
18) Русским летописям факт этого княжения не известен.
19) Большинство исследователей отождествляет с Немогардасом Новгород (Городище), нои другие точки зрения высказывались не единожды. Так, В.А.Пархоменко писал, что«Новгород Константина Багрянородного – половины Х-го в.: судя по контексту, врядли северный» [Пархоменко В.А., 1924, с. 34, прим. 8].Ю.Р. Дыба ищет его на Волыни [Диба Ю., 2014,с. 242]. А.С.Щавелёв считает, что самым вероятным вариантом явля-ется Новгород-Северский [Щавелёв А.С., 2020, с. 125].Стоит отметить, что ранее Нов-город-Северский, наряду с Новгородом-Волынским и Новгородом Малым (Новгород-ком), уже указывался как возможный Немогардас Е.Н. Носовым [Носов Е.Н., 1990, с.193]. В рамках этой статьи известие о немогардасовском правлении Святослава нам интересно лишь по причине того, что показывает малую осведомлённость летописца о событиях середины X в.(каковы же тогда были его знания об эпохе Рюрика, умершего,по хронологии ПВЛ, почти за столетие до смерти Игорева сына?).
20) Входит в состав цикла сочинений Илариона, включающий также «Слово о законе иблагодати», «Молитву к Богу от всей страны нашей», «Исповедание веры» и записьИлариона о его настоловании. «Похвала Владимиру» обычно считается частью «Слова о законе и благодати» [Молдован А.М., 2018, с. 10].
21) Здесь уместно заметить, что не все лица, считающиеся основателями названных в ихчесть династий, являлись таковыми на самом деле. Наиболее известный пример – Со-ломонова династия, захватившая власть в Эфиопии в 1270 г. и правившая там (с пере- рывами) до 1974 г. Согласно легенде, изложенной в созданной в первой половине XIV в. «Кыбрэ Нэгэст» («Славе царей»), эфиопские монархи происходили от Менелика I,сына царицы Савской и Соломона, правителя объединённого Израильского царства вначале Х в. до н. э. Краткую информацию об этой династи см.: Кобищанов Ю.М.,1987, с. 372, 373.
22) В научной литературе эта группа племён часто называется конфедерацией, но еслистрого следовать данным летописи, единственным объединяющим мотивом этого ги-потетического образования, являлась уплата дани. Как только её некому стало собирать, что случилось после изгнания варягов, «союз» тут же распался и погряз в распряхи конфликтах.
23)Само существование такой общности в IX веке может быть поставлено под сомнение.Так, Н.И. Петровым высказано соображение:«В сравнении <...> с термином “словенин” “Правды Ярослава” летописные “словене”, расселяющиеся около озера Ильмень и ста-новящиеся участниками тех или иных военно-политических событий IX – X вв., вто- ричны и (в определенном смысле этого слова) гипотетичны. Соответствуя некой соци-альной реальности Новгорода начала XI в., “словене” одновременно оказываются “ма-териалом” для исторических гипотез летописца более позднего времени» [Петров Н.И.,2017, с. 44, 45]. Предполагается, что название «словене» не было привязано к некомуаборигенному «племени», существование которого вызывает сомнения, а отражалоопределённый социальный организм – новгородскую общину [Алимов Д.Е., 2018, с.120]. Имеется, однако, свидетельство того, что в середине Х столетия в Восточной Ев- ропе, правда, на иной территории, носители словенского имени всё же обитали. В про-странной редакции письма царя Иосифа сановнику Кордовского халифа Хасдаю ибнШапруту в перечне из восьми народов, платящих дань хазарам, упомянуты в.н.н.тит,с.в.р, с.л.виюн [Коковцов П.К., 1932, с. 98.]. Первые два этнонима ассоциируются с вя-тичами и северянами, а в третьем, несомненно, отражено название словен. Д.Е. Алимовлокализует их «где-то на западных рубежах каганата», исходя из того, что народы вписьме перечисляются сначала с юга на север (вдоль Волги), а затем с востока на запад(вдоль торгового пути из Булгара) [Алимов Д.Е., 2018,с. 118
24) Другая точка зрения на это гипотетическое объединение разноэтничных племён лако-нично выражена В.Ю. Аристовым. По его мнению, несмотря на успешную «карьеру» в историографии, в основе своей образ этой «федерации» является некритическим изло-жением летописных статей 859 и 862 гг. [Арістов В., 2020, с. 173].
25) Подобные предположения вряд ли способны навеять археологические материалы эпо-хи Рюрика. Скорее, они родились под влиянием новгородских политических и админи-стративно-управленческих реалий совсем иной поры, когда посадник подчинялся на-родному вече и контролировал власть князя, ведал судом, охраной правопорядка, ди-пломатической «службой». В княжение Ярослава Владимировича, от времени которогосохранились первые свидетельства взаимоотношений правивших Новгородом предста-вителей династии Рюриковичей и местным населением, его власть выглядит абсолют-ной: именно он, «пославъ за море, приведе варягы» [ПВЛ, с. 58],
назначает посадника – «посади в Новѣгородѣ Коснятина Добрыница» [НПЛ, с. 161], расправляется с горожа-нами, которые «избиша варягы» за то, что те «насилье творяху новгородцем и женамъихъ» [ПВЛ, с. 62]. Позже он и с посадником поступает, как сам того пожелает – «раз-гнѣвася Ярославъ на Коснятина, и заточи и» [НПЛ, с. 161]. Эту серию поступков князятрудно объяснить, если верить в то, что в начале XI века его власть была ограничена, асам он получал от новгородцев вознаграждение за исполнение своих обязанностей, както имело место двумя веками позже. В летописной статье 6522 (1014) г. он выступает икак политический лидер, и как распорядитель финансов, принимая решение о неупла-те дани Киеву. Справедливо отмечено, что в этом эпизоде «новгородська данина йде не від новгородської громади до київської, а від князя-сина Ярослава до князя-батька Во-лодимира»[Арістов В., 2020, с. 180].
26) В литературе укоренилось представление, что это комплекс из городища и примыкав-шего к нему селища. Если придерживаться археологической терминологии (городище – это укреплённое поселение), то первое так названо с очень большой натяжкой, ибо«представляет собой всхолмление высотой 5 – 7 м на правом берегу реки, среди низ-менной поймы. Никаких земляных укреплений на нём нет, оно естественно защищеносвоим топографическим местоположением» [Носов Е.Н., 2012, с. 101].
27) Обзор состояния изучения памятников этого региона и полученных в ходе раскопокматериалов см.: Носов Е.Н. и др., 2005.
28)Умозрительно возможный «внутриваряжский» конфликт кажется событием куда болееподходящим для призвания заморской дружины, чем междоусобицы туземных племён.Он мог развиться при экспасионистской модели военно
-торгового освоения регионаскандинавами, когда два или более созданных ими поселения, окрепнув экономически,могли начать борьбу за гегемонию на вновь освоенных территориях. Лидер центра,одержавшего верх в конфликте, мог возглавить создающееся объединение (политию).
29) В этногеографическом экскурсе ПВЛ сообщается, что «Кий княжаше в родѣ своемь»[ПВЛ, с. 9], а неопределённое время спустя было «княженье в поляхъ, а в деревляхъсвое, а дреговичи свое, а словѣни свое в Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, иже поло-чане» [там же, с. 10].
30) Мы не склонны абсолютизировать приведённые выше археологические свидетельства, отражающие нынешний этап изучения региона, помятуя о том, что иной раз новые от-крытия изменяют давно устоявшиеся в науке представления о казалось бы хорошо из-вестных памятниках. Так в последние годы случилось со смоленскими древностями.Считалось, что в городе нет слоёв древнее XI в., но теперь выяснилась ошибочностьэтого казавшегося бесспорным мнения. Уже установлено наличие на Соборной горепоселения конца I тысячелетия (его площадь около 3 га), с близ расположенными во-круг него «спутниками» [Кренке Н.А. и др., 2020, с. 299]. Раскопками выявлены саса нидская драхма, лепная керамика и другие вещевые находки, характерные для культу- ры смоленско-полоцких длинных курганов [там же]. Новые находки могут существен-но уточнить не только данные об экономических связях отдельных поселений и целых регионов, но и топографию памятников, датировки некоторых категорий вещевого ма-териала.
31) Как пишет исследовательница, такая специфика отличает эту зону «как от “запада” и“юга” (в широком смысле), так и от “востока”», а ритуально-космологический кон-текст, в который вписывались особенности представлений о загробном мире, сам посебе являлся важнейшим культурообразующим и «структурообразующим» фактором[Платонова Н.И., 2017, с. 12, 13]. Представлениям об особенностях археологизации материала и специфике духовной культуры, выражающейся в бедности погребальныхкомплексов, можно найти иллюстрации на просторах Евразии. К примеру, захороне-ния под каменными плитами (сасандири) у малых народов Бихара, в индийской тради-ции именуемых адиваси (первопоселенцами). Эти народы кремируют умерших, лишьнесколько костей сохраняются для того, чтобы быть захороненными под семейной са-сандири (такая практика имела место ещё в середине прошлого века) [СедловскаяА.Н., 1973, с. 31, 32]. Однако для раннесредневековой Европы, эгалитарность погре-бального обряда равнозначна отсутствию стратифицированного общества.
32) При этом мы согласны с тем, что некоторым группам погребальных памятников Во-сточной Европы присуще исключительное своеобразие. Среди них изучавшиеся Н.И.Платоновой верхнелужские сопки. Исследовательница пишет, что «в отличие от иныхтипов курганов Древней Руси IX – XI вв., возводившихся над неким конкретным по-гребением или погребениями, сопка рассматриваемого типа строилась под будущие погребения». В верхней её части помещалась усыпальница, которая функционировалав течение достаточно длительного периода времени [Платонова Н.И., 2002, с. 194].Сопка была памятником, рассчитанным на то, чтобы служить вместилищем остатковкремированных трупов на протяжении нескольких лет (или даже десятков лет) [онаже, 2000, с. 111].
33) Такая же характеристика применима и к культуре псковских длинных курганов V – XI вв.: «Погребения <...>
не различаются количеством и богатством инвентаря, среди нихневозможно выделить “элитные”, “княжеские” или “воинские” захоронения, <...> от-сутствуют предметы престижного импорта и особый “княжеско-дружинный” стиль.Этим культура <...> отличается не только от Западной и Центральной Европы, но и отЮго - Восточной Прибалтики или Рязанского Поочья» [Михайлова Е.Р., 2014, с. 226].Она занимала огромные территории и сложилась, вероятно, на основе прибалтийско - финских или днепро- двинских древностей [Исланова И.В., 2016, с. 150, 151]. Её па-мятники известны на побережье Псковско - Чудского озера, в бассейнах рек Великой,Плюссы, Луги, верхнего течения Западной Двины, верхнего и среднего течения Лова-ти, Верхней Полы, озера в верховьях Волги, бассейны Мсты и Средней Мологи [тамже, с. 136]. Вряд ли правомерно усматривать в носителях этой культуры участниковприглашения иноземцев на княжение.
34) По данным (на 2012 г.) В.С. Нефёдова, среди инвентаря смоленских длинных кургановконца IX – X в. было выявлено всего пять серебряных украшений, в основном сделан-ных из низкопробного серебра [Нефёдов В.С., 2012, с. 98]. Такая статистика с однойстороны, наглядно свидетельствует об уровне стратификации общества, никак не поз-воляющем увидеть знать и князя с дружиной (а ведь летописные кривичи, правда, по-хоже, псковские, а не смоленские были в числе приглашающих Рюрика племён). Сдругой стороны, некий начальный уровень имущественной или иной дифференции этинаходки могут обозначать (кто-то же мог позволить себе такие украшения или имел регламентированное обычаем право на их ношение). Ещё одно наблюдение В.С. Нефё-дова интересно в плане распространённых представлений о варягах на службе у сла-вянских князей или правления
Рюрика «по ряду». Он считает, что материалы Гнёздов-ского археологического комплекса позволяют говорить, что контакты древнерусскогонаселения и кривичей были неравноправными и протекали в условиях военно-админи-
стративного давления гнёздовской элиты на местных жителей [он же, 2011, с. 75 – 77].
35) Как «сравнительно богатые» охарактеризовал эти погребения Е.А. Шмидт, автор рас-копок памятника [Шмидт Е.А., 1958, с. 166].
36) Пеньковскую археологическую культуру большинство исследователей отождествляетс антами. Об имени носителей колочинской культуры никаких свидетельств письмен-ных источников не выявлено.
37) Клады обнаружены на территории Украины в северной части Днестровско-Прутскогоареала, у сёл Крылос (Ивано-Франковская обл.), Залесье (Тернопольская обл.), Велы-кый Кучурив (Черновицкая обл.).
38) Археологические памятники Верхнего Поднепровья и Подвинья этого времени отно-сятся к общности Колочин –
Тушемля – Банцеровщина, внутри которой возможноналичие нескольких культур.
39) Такие постройки, как отмечает М.В. Елиферова, были «абсолютно обязательным эле-ментом резиденции конунгов на протяжении более чем полутысячи лет (как минимумс V по XI вв.)». Эти, так называемые «медовые залы», более известные как «длинные дома» – обширные здания длиной до 50 м и больше [Елиферова М.В., 2018, с. 88]. Обархеологических исследованиях двух дружинных залов VI в. в резиденциях конунговсм.: Губанов И.Б., 2015, с. 393, 394.
40) Согласно выводам Х. Штейера, маркерами центров власти в Тюрингии в позднерим-ское и меровингское время служат также погребения с предметами роскоши, которыенаходятся на расстоянии от 25 до 50 км друг от друга, образуя округа радиусом в 30 км[Коробов Д.С., 2014, с. 98].


часть 1, часть 2

Литература