Всем известны слова Петра Андреевича Вяземского из его записок: “Кажется, Полетика сказал: В России от дурных мер, принимаемых правительством, есть спасение: дурное исполнение”. Попросту говоря, если отказаться от старорежимной формы построения фразы, — “строгость российских законов компенсируется тем, что их никто не исполняет”. Впрочем, давайте не будем превращать этот разговор в хихиканье над нашей Родиной и вспомним о том, что ровно это же написала Жермена де Сталь про Францию.
Однако у России всё-таки свой путь, и у нас есть свои русские национальные особенности, которые к тому же развиваются и совершенствуются — это отчётливо видно, если сравнить нынешнее время с эпохой князя Вяземского. Тогда бывало, что законы не исполняли. Сейчас же — по моим наблюдениям — специфика русского общества заключается в том, что законы принимаются для того, чтоб исполнять их ровно наоборот. Причём не из противоречия или беззаконного характера, пожалуй, а просто так они воспринимаются. Что-то типа “вредных советов” поэта Григория Остера.
Например (курильщики наверняка это заметили), после принятия закона о запрете курения, в частности на остановках общественного транспорта и возле станций метро, курить все стали ровно под объявлением “курение запрещено”. Причём лично я, например, — этого раньше не делал. Ну, из вежливости — рядом люди, они могут не любить запах сигаретного дыма. Я курю, увы, иногда и на улице. И сейчас тоже пытаюсь не мешать окружающим своим дымом. Поэтому курю только там, где и так накурено и много курильщиков. А теперь все курильщики группируются под знаком с зачёркнутой сигаретой, где (внимание!) — услужливые и всё понимающие коммунальные службы — устанавливают урну специально для курильщиков (есть такие специальные урны — в которых удобно тушить сигареты). То есть всё мною выше сказанное — отлично понимается муниципальными и прочими государственным службами.
Но это всё ерунда по сравнению с моментом ещё более важным. По моим наблюдениям — законы у нас просто даже перестали читать. Все. Даже, собственно, юристы. Наиболее анекдотический случай, известный всем студентам юридических вузов, произошёл в Тульской области лет 25 назад: там старенький и всеми уважаемый в районе судья выносил судебные вердикты по старому, ещё РСФСР-овскому Уголовному кодексу. И обнаружилось это случайно — при проверке в колонии. И ведь у осуждённого, вероятно, кем бы он ни был, — был адвокат. Пусть даже бесплатный, приставленный государством. И на судебном процессе был прокурор. И никто из них не знал, что УК изменён. Потому что всем было наплевать — “пусть меняют и принимают какие хотят законы, нам-то это зачем?”.
И вот теперь я подхожу к главной теме данной статьи. К широко и жарко обсуждаемому в обществе законопроекту “о домашнем насилии”.
Кому в России нужен законопроект о домашнем насилии?
Я не склонен думать, что данная тема, словно специально предназначенная для ломки копий в жарких спорах, вкинута в общественный дискурс “для отвлечения внимания от более важных вопросов”. Хотя так иногда делается. Нет, скорее это привычное для России желание “принять законы — как в Европе”. И у этого желания есть много интересантов.
Основным интересантом этого всего является весь массив государственных органов, отвечающих за принятие законов. Это и Министерство юстиции, и Государственная Дума с Советом Федерации, и всевозможные юридические управления Правительства и Администрации президента. Им так просто удобнее — самим думать не надо, “всё уже придумано за нас”. В крайнем случае всегда можно сказать, что “и в Европе так, что вы от нас хотите”. А уж если “в Европе”, то можно смело говорить — “как у всех”.
Поэтому данные органы изображают бурную мыслительную и прочую трудовую деятельность, формально оправдывая свою зарплату, — просто тупо переписывая законы из административных и уголовных кодексов Германии и прочих Швеций и даже обеих Америк. Кстати, это касается не только “либеральных” законопроектов, но и “ура-патриотических”. Скажем, все законы, про которые жутко шумела “либеральная общественность” (об интернете, об “иностранных агентах” и так далее), просто под копирку списаны с законов США.
Вторая группа интересантов, наиболее шумная, — именно эта “либеральная общественность” и все наиболее шустрые её представители. Почему так? Ну, потому что, увы, основной юридический тренд в Европе сегодня — “либеральный”, поэтому 99% законопроектов, оттуда переписываемых, — носят “либеральный” характер. Следовательно, и лоббисты у них должны быть “либеральные”. Не Сергей Бабурин же с Петром Толстым это будут лоббировать, надрывая глотку на всех радиостанциях.
Забавность ситуации заключается в том, что лоббисты нового законопроекта о профилактике семейно-бытового домашнего насилия и в самом деле занимаются своей деятельностью за деньги, но за деньги настолько мелкие и примитивные, что и говорить не о чем. Тьфу. Это не какие-нибудь “бильдербергские клубы” и прочие страшные масоны платят миллионы — “чтобы разрушить русские семьи” — наплевать им на это. Нет, всё куда как проще. С опозданием лет эдак в десять, “как старая полковая лошадь, услышавшая зов трубы” (ну, все подобные законы в Европе приняты много лет назад), вся наша “либеральная общественность”, все эти “политологи екатерины мульман-шульман”, — начинают проводить “круглые столы”, передачи на радио и “парламентские слушания”, где “отстаивают важный законопроект”.
Зачем? Вот именно что — конкретных денег за лоббизм им не платят. Но есть масса финансовоёмких европейских бюрократов, которые осваивают миллионы и миллиарды во всех своих Еврокомиссиях и Европарламентах на всевозможные, опять же, “круглые столы”. Где едят копчёного лосося и прочую спаржу, пьют вино, болтают ни о чём, оправдывая свою зарплату (опять же). Куда зовут (по регламенту положено) спикеров от России до Камеруна, выступающих с речами в духе “и мы будем бороться”. Помимо копчёного лосося и пятизвёздочных гостиниц — ещё суточные.
Для этого шлются разнарядки по посольствам — “пришлите нам из ваших стран выступающих на эти темы”. Ну, а кого посольским бюрократам прислать? Вот штатных активистов и шлют. Так что вся оплата лоббизма — в командировочных суточных и в копчёном лососе, не более. Всё так просто, что даже глупо.
Для того, чтоб за лососем поехать, — нужно глотку драть на слушаниях и радиопередачах. Но как — глотку драть?! О чём говорить-то?
О сути закона и пользе насилия
И тут я вернусь к началу данного текста. А кто-то из участников дискуссии читал законопроект? Повторяю и уверяю вас — никто. Весь общественный дискурс идёт на тему “можно ли пороть детей, бить жену, стукать мужа сковородкой по голове и запирать тёщу в погребе” (ну, это я утрирую, конечно, но не сильно). Все спорят и кричат. Можно или нельзя?
Так нельзя же (даже если хочется). По крайней мере — нежелательно. И всё это отлично и избыточно регулируется другими нашими законами и вполне наказуемо. Тоже избыточно.
Тогда о чём речь? А речь, собственно, о том, что законопроект против домашнего насилия в России напрочь списан с европейских законов, когда наши “законодатели” изображали бурную деятельность, не нагружая себя поиском смыслов. И написали (списали) законопроект абсурдный и совершенно неисполняемый.
Например, там есть норма в виде наказания за “финансовое давление”. Юридически как это можно толковать? Например, злобная тёща или свекровь, обиженная на семью детей, пишет заяву в полицию, что “родители не дают моей внученьке Машеньке деньги на мороженое и айфон, потому что она сделала татуировку”. Ведь отказ в покупке айфона — тоже именно что “финансовое давление”. Ну, условно говоря. Бабушка-дура с Альцгеймером и Паркинсончиком, мало ли что ей в голову пришло и почему.
Но как юридически это подтверждать? Законодатель думал об этом? Как провести юридическую финансовую экспертизу? Кто это будет делать, устанавливая — сколько семья может выделить средств на мороженое или айфон для маленькой злодейки? Опять либеральные политологи? Ну — просто как исполнить этот закон? Да, никак.
И никто его никак исполнять и не будет. Я боюсь другого. Как бы тут не было того же, что и с курением у метро под знаком “курение запрещено”. Как бы вся эта идиотская общественная дискуссия не привела бы к обратному эффекту, когда в семьях разовьётся насилие, подстёгнутое широким обсуждением этой темы, — по принципу “попробуй докажи!”. Мысли ведь часто именно так материализуются.
Вот пример. В России что ни выборы, то непременно рекламный лозунг — “я приму закон о борьбе с коррупцией”. Зачем? У нас мало законов об этом? Миллион! Более того, я вам скажу — чтоб сократить коррупцию хотя бы процентов на восемьдесят, нужно немедленно и решительно прекратить с ней бороться! Почему? Потому, что 80% “коррупционного вала” приходится на органы, которые созданы для борьбы с коррупцией. И все это знают не хуже меня. Боже нас упаси от очередной “комиссии по борьбе с коррупцией” — нам тогда никаких денег не хватит.
Так и здесь. Закон принимается под мантры “хватит бить жён, мужей и детей”. Вроде как — ну, правильно. Вроде как многие одобряют. Хотя, как обычно, — никто в принципе эти законопроекты не читает, не даёт себе труда задуматься над тем, что всё это и так запрещено законодательно и наказуемо. И не читают эти законопроекты просто из отвращения — по рецепту профессора Преображенского: “Вы знаете, что они туда плеснули? — Всё, что угодно! — Вот именно!”. Просто брезгливо это читать. Ну и далее, в этом же диалоге, — “Вот никаких и не читайте!”
Вот ведь к чему пришло всё.
А выход какой?
Думаю, опять по рецепту Филиппа Филипповича Преображенского, только в данном случае — по отношению к неумным законодателям, а также к лоббистам всякой такой ерунды: “Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой”.
Это к вопросу о пользе насилия — иногда. Может их — законодателей — пороть и надо было, хотя лично я — противник таких методов.
Эрик Лобах
источник
источник
Свежие комментарии