Прочитал в Сети сообщение о возможном переселении пятнадцати тысяч буров из ЮАР в южные регионы России. Не знаю, насколько реальна эта информация. Но воспоминаний и ассоциаций возникло сразу же неподъемно много. Вот и поделюсь тем, что не могу «поднять» – полностью интерпретировать, четко экстраполировать, точно спрогнозировать.
Буры, или африканеры, как они сами себя величают, поселились в моем сознании в далеком детстве. Лежа с ангиной на продавленном дерматиновом диванчике, я классе в пятом прочитал Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова». И «заболел» ностальгией по дивному месту и сказочному времени, где вечное лето, где подростки решают судьбы стран, а солнце всходит из-за Драконовых гор, золотя воды Оранжевой реки, или Лимпопо. Именно там по книге бесстрашные буры сражались со злобными англичанами, которые, не имея еще тогда «новичка»-газа, впервые применили против них «новичок»-оружие – скорострельные пулеметы Максима. Ух, как я жалел, что родился не там и не в то время! Но музыка этих названий долго звучала в душе и сознании...
Забавная штука жизнь. Любит она экспериментировать, создавать немыслимые комбинации и вариации. В начале девяностых я мыл алмазы в пустыне Калахари на берегу Оранжевой реки. Так вот получилось. И бурмастером в нашей шарашке был потомственный бур. (Извините, за невольный каламбур.) Его сын и помощник Патрик оказался как раз по возрасту ровесником капитана Сорви-голова. Мы сразу подружились и, помнится, все время друг друга учили. Патрик учил меня пилотировать самолет (у нас была в артели маленькая «Сесна»). Учил ловить рыбу в Оранжевой. Мы мыли камни на намибийской стороне, но каждое утро по-чапаевски переплывали с ним реку (и границу) на более удачливый юаровский берег и ловили там. Учил делать «вскрыш» поверхности земли бульдозером, чтобы добраться до алмазоносного слоя...
Вообще учил жить и выживать в пустыне, где за джином мы летали в германизированный Виндхук – столицу Намибии за шестьсот километров, а за пивом – в карликовое королевство Лесото за пятьсот... А я научил его солить и сушить уклейку к пиву. (В Оранжевой водилась банальная верховодка!) Научил также его...
Хотя, пожалуй, и все. Еще он вечерами у костра рассказывал про историю буров. Обычно начинал с Великого Трека. Это когда буры превратились в трекбуров – бродячих переселенцев. Сто пятьдесят с лишним лет назад у них возник выбор: либо жить на прекрасной и обжитой уже земле, но под англичанами, которые требовали от них помнить о демократии и забыть родной язык (нидерландский, африкаанс), либо жить по своим суровым правилам и говорить на языке отцов и матерей. Они выбрали второе и ушли в трек – безумное странствие на повозках в глубь самой дикой в мире пустыни, где создали Оранжевую республику и Трансвааль. Может, Патрик неточно рассказывал, но благодаря этой истории буров я и понял, что за право говорить на родном языке можно уйти и в пустыню!
А почему они все умели? На это тоже был ответ: потому что белые! А белые должны уметь все! Наверное, политкорректным демократам не понравилось бы. Я тогда тоже нахватался постперестроечной толерантности и не знал, как поступать, когда иногда ночью на наш лагерь наезжали (в прямом и переносном смысле) откуда-то из пустыни ватаги темнокожих симпатяг в стиле Безумного Макса на битых запыленных тачках. Один из нашей артели был бывший израильский «котик». Но на стрелку всегда выходил папа Патрика. Вечно босой (даже днем на раскаленных камнях), молчаливый, кремезный, громадного роста, весь покрытый рыжей шерстью. Он просто стоял, опустив гладкоствол с круглым, как у ППШа, двадцатизарядным барабаном. И смотрел. Прямо в глаза вожаку. Компания сразу уезжала. Патрик потом объяснил, что они с отцом…
Полностью читать ЗДЕСЬ
Свежие комментарии