Востоковед, профессор, врио директора Института Дальнего Востока РАН Алексей Маслов – специально для Telegram-канала "Научная Россия"
Пандемия в мире привела к одному крайне интересному феномену: уходу научной и образовательной деятельности в онлайн (то есть развитию индустрии EdTech), что тут же породило массу рассуждений о том, насколько качественным может быть такое не-личное общение.
Безусловно, теряется «энергетика» дискуссии, преподавания, личного общения с профессором.
И все же, думается, что реальная проблема заключается в том, что многие университеты или научные институты механически пытаются перенести традиционную (офлайновую) модель в онлайн: поставить камеру с микрофоном на стол и транслировать конференцию или лекцию.
Это и есть корень проблемы, ведь сама изначальная идея лекции/конференции заключается в том, что вы получаете возможность личного, неопосредованного общения.
К тому же камера не прощает нюансов, которые абсолютно не замечаются при живом общении: неудачного ракурса, плохого света и звука, оговорок, долгих пауз (которые в живом общении лишь прибавляют драматургии сказанному). Это другая динамика, которой надо обучаться отдельно.
Признаюсь, для меня многие научные конференции стали скучны и мучительны, напоминая телефонные разговоры с надоедливым собеседником.
Появляется немало жалоб и на то, что студенты хуже усваивают материал, студенты жалуются, что преподаватели стали скучны, а их лекции непривлекательны, а сам «уход в онлайн» для образовательных и научных учреждений не уменьшил расходы, а только увеличил, так как потребовал других, более скоростных каналов связи, более мощных камер, оплаты онлайновых платформ и т.д.
Когнитивные связи оказались настолько нарушенными, что нанесли удар по основной ментальной установке - получению прямых личных знаний, на чем веками базировалось все здание науки и образования.
Онлайновые платформы, типа Coursera, курсов МООС и массы других, существовали и до пандемии, но они воспринимались как вспомогательные, но не как основные. Они были предназначены для получения в основном навыков, но не фундаментальных знаний.
Выход из ситуации вытекает из самой основы научного познания: чтобы идея была трансформативной по своей основе, она должна достигать более качественных целей за счет новых методов.
То есть единственный выход — это отказ от механического перемещения живых курсов и конференций в онлайн. Это разные форматы и, как оказалось, они не подходят друг другу.
Китай как раз пошёл по этому пути. И здесь используется несколько аспектов, на которые стоит обратить внимание.
Во-первых, основными провайдерами EdTech являются не университеты или научные учреждения, а частные компании.
Сами эти компании тесно связаны как с существующими университетами и их научными сотрудниками, так и с китайскими техногигантами типа Alibaba и Tencent, и они заточены не на «проведение мероприятия», а на абсолютно измеряемый результат, в том числе и на привлечение средств.
Финансовая же основа их деятельности формируется не из государственного финансирования, а от небольших (но массовых) взносов пользователей и университетов.
Принцип действия таких EdTech платформ следующий: сначала группа энтузиастов, обычно на базе какого-нибудь университета или научного института, делает небольшой стартап, в основе которого лежит новая технология, подача материала, использование искусственного интеллекта и т.д.
К работе приглашаются ученые и профессора не только отдельно взятого научно-образовательного учреждения, а все неординарные ученые, способные работать по этой модели.
На этом этапе многие университеты, такие как Циньхуа, Пекинский Университет, Фудань и многие другие, поддерживают такое начинание. Затем, после отработки всех элементов, EdTech компания выходит на уровень акционирования и выпускает свои акции в несколько этапов.
И обычно при правильной постановке вопроса привлекает сотни миллионов, а иногда и миллиарды долларов.
Рынок EdTech в Китае страшно конкурентен, на одном и том же поле работают сотни талантливых компаний и десятки мощнейших университетов и институтов.
И это без учета того, что многие зарубежные онлайн ресурсы просто недоступны из Китая.
Российская же модель EdTech опирается не на стимулирование стартапов с четко выраженными критериями эффективности, а на энтузиазм отдельных университетов с порою тяжеловесными и устаревшими подходами.
Чтобы оценить масштабы этого рынка, приведем несколько примеров.
В 2014 г. небольшая группа энтузиастов, объединившихся под названием Цзоъебан (дословно «помощь в домашнем задании»), запустила приложение вопросов и ответов на платформе китайского поискового гиганта Baidu, и уже в 2015 г. создала отдельную онлайн-платформу для школьников старших классов, которая позволяет студентам загружать свои домашние задания и искать ответы для них на своей платформе.
Для поиска наиболее правильных ответов был использован искусственный интеллект, помимо этого предлагаются индивидуальные сеансы вопросов и ответов и курсы.
Уже в ноябре 2018 г. Цзоъебан привлекли 500 миллионов долларов от SoftBank Vision Fund. Началось и преподавание студентам, на весенний семестр 2020 года зарегистрировалось более 1,3 млн пользователей.
В июне 2020 г. на волне роста онлайн курсов Цзоъебан привлекла около 1,33 миллиарда.
Еще одна шанхайская научно-образовательная платформа Чжанмэнь, основанная в 2005 г., располагает 40 млн пользователей в почти 600 населенных пунктах.
Она привлекла в середине 2020 г. 400 миллионов долларов от многочисленных инвесторов, в том числе от SoftBank (холдинговая компания японского многонационального конгломерата со штаб-квартирой в Токио), Канадского совета по инвестициям в пенсионный план, Международной финансовой корпорации (IFC, член Группы Всемирного банка и со штаб-квартирой в Вашингтоне), Genesis Capital (подразделение Goldman Sachs) и CMC Capital (China Media Capital).
Ну, и наконец, очевидный лидер рынка EdTech — компания Юаньфудао, чья капитализация после очередного размещения акций достигла 7,8 млрд долларов, причем только последний раунд привлек 1,2 млрд долларов в рамках текущего раунда.
Для сравнения: согласно данным компании EdSurge, в 2019 году инвестиции в американские компании, работающие в сфере информационных технологий, достигли пятилетнего максимума, в объеме около $1,66 млрд долл.
Юаньфудао еще в 2014 году создала научно-исследовательский институт искусственного интеллекта «Yuanfudao AI Research Institute», с этим институтом сотрудничают около сотни ведущих специалистов из многих университетов и корпораций, в том числе из Университета Цинхуа, Пекинского университета, Китайской академия наук и Microsoft.
Инвестором компании является, например, IDG Capital (инвестиционная компания с офисами в пятнадцати городах мира, включая Нью-Йорк, Бостон, Лондон, Пекин, Шанхай, Гонконг, Сеул и Ханой) и сингапурская Temasek.
Есть и другой аспект: эти компании меняют подход к научно-образовательной онлайн-жизни, здесь редко встретишь скучные «говорящие головы».
Например, лекции и конференции совмещены с использованием поисковых запросов и больших баз данных, для поиска ответов на ряд заданий используются технологии искусственного интеллекта, дополненной виртуальной реальности и много другого.
Таким образом, мы видим как минимум три особенности:
• китайский рынок EdTech развивается частными компаниями с привлечением научного потенциала университетов и средств международных инвесторов;
• он очевидно эффективен и востребован;
• он базируется на новых подходах и технологиях, а не переносит старые модели в онлайн.
И все это коренным образом отличается от российской модели.
источник
Свежие комментарии