Коку Истамбуловой 125 лет, большую часть из которых она прожила в саманном домике в селе Братск (Ломаз-Юрт) Надтеречного района. По словам долгожительницы, на этом свете ее удерживает лишь надежда на то, что она умрет в своем собственном доме, где можно как подобает провести похоронный обряд.

«Жизнь моя не была счастливой»

В родном селе женщину найти было непросто. Кто-то из жителей утверждает, что Истамбулова давно умерла, кто-то просто разводит руками, удивляясь возрасту долгожительницы. После 3 часов поиска все же удается найти улицу Береговую, где в самом ее конце живет самая старая жительница Чечни.

«Не может быть, чтобы здесь кто-то жил», — приходит в голову первая мысль. Со стороны калитки виднеется каркас небольшого дома из пеноблоков. Видно, что строительные работы в самом разгаре, но в будущем доме трудится лишь один человек. Может, рабочие ушли на обед?

Позади новой постройки — две времянки, расположенные параллельно друг другу и огороженные забором из сетки. Под тенью единственного растущего дерева во дворе стоит железная кровать со старым матрасом. Метрах в пятидесяти — колодец.

– Здравствуйте, я журналистка. Приехала из города, я хотела бы…

– Я сейчас позову ее, — перебивает женщина, встретившая меня на пороге. Как выяснится позже, это сноха долгожительницы Азман Биткаева, жена одного из внуков.

Через минуту навстречу вышла ничем не примечательная бабушка среднего роста с седыми волосами до пояса. Она поспешно завязала платок, глухо покрывший ее голову, подозвала жестом к себе и приобняла, следуя чеченским традициям.

– Вы Коку Истамбулова?

– Да, — отвечает бабушка и, предугадав следующий вопрос, тут же добавляет, — и мне 125 лет.

У женщин не принято спрашивать о возрасте, но это исключительный случай. Подавив неловкость, я все же прошу представить доказательство своего долгожительства. Коку без колебаний протягивает паспорт, в котором указан только год рождения — 1889-й.

– Сколько помню себя, я ни разу дни рождения не отмечала, да и не знаю, какого числа родилась. Спрашивала пару раз у матери, так она мне внятного ответа не дала — говорила, что не помнит, — поясняет Истамбулова.

Старейшая жительница села выглядит хорошо, по ее виду не скажешь, что она прожила век с четвертью. Однако видит она только силуэты и очертания, по ночам ее мучает бессонница, а кости постоянно ломит.

– Как же вам удалось прожить столько лет?

– Все по воле Всевышнего. Лично я для этого ничего не делала. Люди вон спортом занимаются, питаются особенно, закаляются, а я не имею понятия, как мне удалось прожить до сегодняшних дней. Я в своей жизни не почувствовала ни одного счастливого дня. Постоянно в тяжелом труде, да в работе с землей была. Устала я. Для меня долгожительство не дар божий, а наказание.

В еде Коку Истамбулова неприхотлива: мяса не ест, от супов отказывается, а вот кисломолочные продукты любит.

Бабушка не перестает удивлять: вдруг легко подпирает под себя ногу. Заметив мое удивление, объясняет, что так удобней сидеть, тем более что мы уже подружились.

– Я пережила гражданскую войну, Великую Отечественную, депортацию нашего народа в 1944-м и две чеченские войны. И сейчас я с уверенностью говорю, что жизнь моя не была счастливой, — вздыхает она. — Помню, как танки в войну с немцами спокойно проезжали мимо нашего дома. Страшно было. Но я старалась не показывать этого, пряталась в доме.

Муж ревновал до самой смерти

– Сложней всего было нам в Казахстане, — продолжает Истамбулова. — Мы и в Сибири были в высылке, но именно в Казахстане мы прочувствовали ненависть казахского народа к нам. Я помню, как каждый день мечтала вернуться на родину. Работа с землей отвлекала меня от дурных мыслей, но душа все же хотела домой.

О семье Коку рассказывает неохотно. То ли боль от потери близких сжимает сердце, то ли делиться самым сокровенным не хочет. Она похоронила мать и отца, мужа, двух братьев, сына (еще в шестилетнем возрасте) и в прошлом году попрощалась с дочерью. Остались с ней внуки, дети дочери — пять девочек и двое мальчиков. Жалеет, что нет у нее продолжателя рода, ведь внуки и правнуки не носят фамилию Истамбуловых.

– А муж давно скончался?

– Муж…, — хмурится Коку. — 6 лет как его нет.

Долгожительница дает понять, что говорить о нем не хочет.

– Много нервов он ей вытрепал, — отвечает вместо нее сноха Азман. — Он тоже долго прожил. На старости лет совсем с ума сошел: стал бить ее, думая, что она на стороне от него гуляет. Повредил ей левый глаз, портиться зрение у нее стало от нервов и постоянных избиений.

– Неужели в вашей жизни не было ни одного счастливого момента?

– Родители — вот мой светлый момент в жизни, — утирает слезы Кока, — при них я была хоть как-то счастлива.

Спустя минуту бабушка уже с улыбкой добавляет: «А еще помню, как на Терек ходили за водой. Там всегда парни собирались. И вот мы, чтоб лишний раз посмотреть на них, да и себя показать, сначала взрослым женщинам помогали воду таскать, а потом и для себя возвращались воды набрать».

– А мужа тоже на Тереке встретили?

– Нет, с мужем мы в Казахстане познакомились, там и решили пожениться. Тех горцев и горянок давно нет уже. Чеченцы стали другими и в манере поведения, и во внешнем виде. Воспитывались мы в строгости и одевались очень скромно. Помню, как бабушка ударила и поругала меня за то, что у меня была видна шея. А потом настало время Советского Союза и все быстренько сменили одежду на более открытую.

Бабушка Коку отличалась строгим нравом, не разрешала ей ходить в школу, и Коку так и не научилась ни читать, ни писать. В ссылке безграмотность дала о себе знать — пришлось кирпичи на стройке таскать, чтобы на кусок хлеба заработать.

«Я хотела бы умереть еще в молодости»

Внутри жилища (назвать его домом язык не поворачивается), где живет бабушка, картина жуткая. Три помещения, при входе — коридор, он же выполняет функции кухни, слева и справа от него — по одной небольшой комнате. В спальне Истамбуловой потолок подпирают деревянные балки.

– Саман разваливается уже, крыша ведь течет, — поясняет невестка, заметив мой испуганный взгляд.

Мебель старая: железные кровати, диван да комод. В такой обстановке небольшой жидкокристаллический телевизор кажется неуместным.

– Его привез деверь, — объясняет Азма, — бабушка желает следить за тем, что происходит в республике. Любит смотреть местные каналы.

Домик, расположенный напротив выполняет функции сарая. Хозяйка держит там инвентарь и закрывает на ночь кур.

Любимым местом Коку Истамбуловой является железная кровать во дворе.

– Нравится мне летом сидеть или лежать в тени дерева. Раньше как было. Отработаем целый день в поле, там же в тени пообедаем и вздремнем немного. Привычка, — вздыхает Коку.

– А что за дом строится во дворе?

– Пришел ко мне как-то мужчина, представился префектом села Знаменское. Сказал, Шамиль зовут, — отвечает Кока. — Так вот он тогда и сказал, что построит мне дом. И слово дал, что к новому году буду в своем доме спать, есть и молиться. Возвели они стены и пропали, а мой внук сейчас один пытается все до ума довести на мою пенсию в 9 тыс. рублей.

– А почему у вас пенсия такая маленькая, вы ведь даже в ссылке работали?

– По приезду из Казахстана я сразу начала заботиться о пенсии. Все было: и трудовая книжка, и документы. Но во время второй чеченской войны трудовая моя была утеряна, и сейчас в пенсионном фонде лишь руками разводят.

– Сотрудники социальной службы разве не помогают?

– Приезжали пару раз люди. Привозили мясо, картошку, хлеб, сахар. И больше я их не видела. Все самой приходится делать, даже дом достраивать. Его бы достроить, и было бы место, где меня хоронить будут. Мою дочь, братьев и родителей мы оплакивали в чужих домах, а не в своем собственном. Как же такая «землянка» сможет все уместить? Хочу, чтоб за мою душу молились в моем доме, а не в соседском. Был бы собственный дом, я б хоть завтра умерла.

– Неужели вы никуда не обращались за помощью? И в правительстве о вашем материальном и жилищном положении не знают?

– Не так я воспитана, дорогая, чтоб о помощи просить. Родители всегда сами все делали и меня к этому приучили. Да и зазорно мне это делать. Наш глава многим помогает. У него и без меня дел хватает. Уверена, что префект по его поручению дом мне начал строить, да только и не выполнил добросовестно работу.

– Возвращаясь в прошлое, есть ли события, которые бы вы хотели изменить?

– Глядя на свою безрадостную жизнь, я хотела бы умереть еще в молодости, когда я была юна. Вы посмотрите, как я живу. Я всю жизнь работала. Отдыхать и развлекаться было некогда. Мы то землю копали, то арбузы сажали. Тогда я хоть работала, и дни быстрее пролетали. А сейчас я не живу, я существую.

Подробнееhttp://chechnya.rusplt.ru/index/Korrespondent_RP_pobyvala_v_gostyah_u_stareishei_zhitelnitsy_Chechni-12221.html