Рассказы Алексея Иванова. Часть 8

Зависит от нас

Существование Бога зависит от нас, ибо если все отвернутся от Бога, Он перестанет быть Богом, не переставая быть.

Зеркало

Молодой последователь учения Лао-Цзы в одном из древних заброшенных монастырей нашел волшебное зеркало, в котором увидел себя состарившимся. Чтобы решить, стоит ли ему жить или лучше покончить жизнь самоубийством, он спросил у старика:

- Скажи мне, только честно, был ли ты счастлив в жизни? Радовался ли ей?

Отражение улыбнулось беззубой улыбкой и внимательно посмотрело на вопрошающего. Слова старца содержали в себе скорее осторожность в изложении сути, чем саму суть.

- Да, о мой мальчик, я был очень счастлив в жизни! Счастлив пережитым горем и выпавшими на мою долю страданиями, ибо через них я постиг Тайну Тайн!

Голос из зеркала испугал висевших на потолке летучих мышей. С жутким писком и воем начали они кружиться по залу. Молодой даос вышел из монастыря в недоумении: он боялся предстоящих ударов судьбы, но в то же время ему до безумия хотелось постичь Непостижимое.

Самое страшное наказание

Самое страшное наказание в безбожном мире – лишить человека смерти, то есть не дать завершить ему судьбу перед прыжком в вечность.


Родословная призрака

Во время Отечественной войны 1812 года в одной из подмосковных деревень, в которой располагалась военная часть, конная подвода проехала по спящему ополченцу. Его похоронили вместе с убитыми в Бородинском сражении. Не родился мой прапрапрадед – вор и конокрад, картежник и пьяница. Не родился мой прапрадед - полусвятой, полуюродивый, в одиночку построивший деревянную церковь в нашем селе. Не родился мой прадед, служивший в самокатной роте императорского полка, участвующий в революции 1917 года, получивший ранение в голову и ослепший от этого. Не родился мой дед – участник Сталинградской битвы, потерявший ногу и демобилизованный в сорок третьем году. Не родился мой отец – ученый-археолог, изучающий в донских степях городища Русского каганата. Не родился я – автор этих строк.

Бог и Его Абсолютное

Зачем абсолютному Творцу понадобился человек? Не для того ли, чтобы избавиться от своей абсолютности?

Обмануть херувима

В сущности, что такое человек? Человек – это его сознание. Без сознания нет человека, даже если организм его вполне здоров и нормально функционирует. Человек без сознания всего лишь зверь, животное, ничем не отличающееся от ближайших к нам биологических видов. Гегель считал, что сознание у всех людей тождественно. Мы отличаемся друг от друга только событийным содержанием внутреннего мира. Как же в таком случае человеку обойти смерть? Как обмануть херувима с огненным мечом и незаметно проникнуть в рай к сладчайшим плодам растущего в нем древа жизни? Надо просто найти надежное средство для сохранения личного внутреннего мира, надо каким-то образом обеспечить ему неразрушимость.

Я решил зафиксировать содержание своего сознания в тексте. Я решил описать его от начала и до конца, до самых тонких оттенков, до самых незаметных мелочей. Читая мою книгу после моей смерти, другой человек с тем же самым сознанием (по Гегелю) оживлял бы меня, давал бы мне приют в своей душе и таким образом продолжал в этом мире мою жизнь. Чтобы в достаточной степени актуализировать память, окунулся в память памяти. Первый слой оказался вне зоны досягаемости. В нем находились истоки и корни сознания, которые самому сознанию не схватить. Начал с раннего детства, с первых колыбельных ощущений, с первых младенческих чувств. Не пропустил ничего, бережно отнесся к каждому блику, к каждому пятнышку. Потом постепенно перешел к первым детским образам и впечатлениям. Постарался их классифицировать, построил из них своеобразную иерархию. Потом взялся за первые детские мысли и поступки. Старался, чтобы не было разрыва, как не было разрыва в самом развертывании сознания. Далее – отношение к отцу и матери, отношение к бабушкам и дедушкам, отношение к братьям и сестрам, отношение к товарищам и одноклассникам. Мои интересы и увлечения. Мои желания и предпочтения. Мои планы на будущее. Мои надежды. Первая любовь. Мысли о поле и сексе. Вторая любовь. Мысли о случайности и судьбе. Третья любовь. Мысли о жизни и смерти. Осознание одиночества и скуки. Осознание тоски и печали. Грезы. Мечты. Бредовые идеи. Иллюзии. Ошибки. Заблуждения. Обманы и самообманы. Страхи. Сны. Кошмары. Галлюцинации. Попытки спасти разум от безумия. Попытки избавиться от разума в безумии. Моя вера. Мое понимание мира. Мои размышления о прошлом и настоящем человечества. Мое формулирование истины и смысла. Мое определение прекрасного и безобразного. Мое желание заполучить бессмертие. Круг замкнулся, ибо сознание – это круг. Порочный круг…

Процесс перевоплощения растянулся на несколько лет. Он сопровождался радостью и мукой, самообличением и саморазоблачением, творческими подъемами и спадами. В итоге получилась книга. Мой друг, работающий в журнале, помог мне ее издать. Казалось бы, цель достигнута, бессмертие получено: мое сознание обрело нового носителя, новую форму,
потому что ощущения вечности я не почувствовал. Попытался разобраться, в чем дело. Во-первых, сознание, наполненное моими переживаниями, еще не я, ибо я – это принимающий решения субъект воли. Его невозможно по собственному капризу перенести с одного материального носителя на другой. Во-вторых, книга, несмотря на полный охват событий внешнего и внутреннего мира, содержала все же только поверхностный слой моей жизни. Каждое ощущение существует лишь на фоне бесконечности ощущений, каждый образ подразумевает бесконечность образов, каждая мысль отсылает к бесконечности мыслей. Сознание человека не мертвая книга, а живая, саморазвивающаяся книга книг. Чтобы описать его, необходимо прожить бесконечное время.

Я достал с книжной полки старую прабабушкину Библию в черном переплете, с пожелтевшими, потертыми листами, открыл ее, нашел нужную мне страницу и прочитал: «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к древу жизни».

Ловушка для Бога

Быть может, глубину Божественности Бог спрятал в наши сердца, чтобы не попасть в ловушку собственной сущности.

Первый шаг

Первый шаг жизни – это не просто возникновение живого организма из неживой материи. Это возникновение такого организма, который способен совершенствоваться до сверхсложных структур, который потенциально содержит в себе весь ряд эволюции, всю нашу историю, все наши духовные достижения. Как такое смогла совершить вслепую слепая природа? Неизвестно…

Бессмертие или вечность

Любой вид бессмертия для нас – подделка вечности, ибо вечность включает в себя и смерть.

Русалка

Увидел тебя во сне, любимая, и вот о чем стал думать. Реальность это или иллюзия? Ты это или не ты? Тебя нет среди живых уже четыре года. Ты купалась в море, заплыла далеко и не смогла вернуться назад. На берегу остались твое легкое голубое платье, которое я тебе купил, шляпка, полотенце, сланцы и томик стихов Иннокентия Анненского.

Проще всего сказать, что во сне был фантом моего сознания, всплеск моей фантазии, образ моего воображения. Самые ужасные, самые трагические события нашей жизни прожигают память, остаются в ней в виде острых осколков стекла и потом не дают покоя, терзают, мучают, сводят с ума. Однако я попытался разобраться в скрытой механике сновидения, в особенностях его формирования и обнаружил нечто странное, нечто удивительное, нечто загадочное.

Попробую это объяснить. Сразу же отбросим все разновидности фрейдизма. Бессознательное – всего лишь маска разума в его поединке с самим собой, в его тщетной попытке обмануть себя. Фрейд прав: мы не создаем сценарии сновидения, мы не отвечаем за происходящее в них. Не понял он одного: сюжет формируется из самого себя, сам себе задает законы развития, его персонажи никем не контролируются извне. Вот и мое сознание не участвовало в построении сюжета. Я не играл за двоих. Я говорил только за себя, я не говорил за тебя, я не моделировал твою речь, твои эмоции, я не знал, что ты скажешь в каждый следующий момент нашего короткого разговора. Я не знал заранее, какую тему ты выберешь, о чем спросишь, на что обратишь внимание. Ты беседовала со мной вполне самостоятельно, ты была равноправным собеседником, ты была абсолютно реальной, самодостаточной личностью, наделенной свободой воли, свободой мышления, наделенной возможностью дать мне бесконечное счастье или уничтожить меня своим равнодушием.

Ты не сделала ни того, ни другого. Ты говорила, говорила, говорила, обходя самое главное, искусно избегая самые важные темы: любишь ты меня или нет? бессмертна ли душа? есть ли жизнь после смерти? существует ли Бог? встретимся ли мы с тобой в вечности? Ты говорила обо всем, но только не об этом. Беседа наша длилась минут двадцать - тридцать. Потом сиреневая туча закрыло солнце. Капля дождя упала на твое плечо. Ты улыбнулась мне в последний раз. Трогательно, нежно попрощалась и вернулась назад в море.

Объяснить мир

Тот, кто пытается объяснить мир, уже решил, что его можно объяснить.

Каин и Авель

Маленький зеленый оазис посреди бескрайней пустыни. Высокие пальмы, словно навязчивые образы забытого в детстве сна. У каменного колодца остановились два уставших путника. В чаше с холодной водой голубое небо и белые облака.

- Быть человеком - означает стремиться к невозможному, - сказал Каин.

- Быть человеком - означает любить и прощать, - возразил ему Авель.

Отказ

Может быть, нам придется отказаться от самого понятия Бог, но не от того, что за ним скрывается.

О Сверхбожественном

Леонтий Сергеевич Епифанов в годы последней русской смуты был самым молодым преподавателем Киевской Духовной Академии, он серьезно занимался византийской патристикой, защитил магистерскую диссертацию по теме: Богословие Максима Исповедника.

Я приходил к нему в его маленькую комнатку в Киево-Печерском монастыре, обставленную книгами: философскими и богословскими трудами. Я брал у него древние летописи, безымянные памятники давно минувших времен. Я читал их, изучал их, пытался оживить в своем сознании мысли ушедших в забвение авторов. Мне казалось, что через мои думы я даю возможность древним летописцам вновь вернуться в этот мир, вновь почувствовать радость ускользающей жизни. Мы гуляли с Леонтием по березовым тропинкам монастыря. Мы любовались древнерусскими храмами. Мы беседовали на самые разные философские темы. Мы искали истину, совершенно не интересуясь тем, что происходит в первой столице Руси, кто находится у власти, и кому рукоплещут презревшие Бога, обезумевшие от революционной вакханалии, потерявшие лица человеческие массы.

- Ответь мне, Леонтий, на один вопрос! Он тревожит меня все это время!

- Знаю, Алексей, какие сложные вопросы ты любишь задавать. Сразу же скажу: не на каждый богословский вопрос можно найти ответ. Есть такие вопросы, на которые смертным в этой жизни не дано ответить.

- Значит, ответом будет твое молчание.

- Ну что ж! Задавай!

- Зачем Бог создал этот мир, ведь Он является Абсолютным бытием, то есть все имеет, всем располагает, ни в чем не нуждается?

- Из любви к творению, мой друг! Из любви к людям!

- Но ведь не было еще ни творения, ни людей, а значит, не могло быть и любви к ним! Нельзя же любить того, кого нет!

- Бог создал этот мир от своей великой благости, чтобы поделиться счастьем бытия с другими существами. Он возжелал, чтобы кто-то еще насладился радостью существования.

- Но разве Абсолютность не имела уже в себе божественной полноты, бесконечного богатства содержания? Само понятие абсолютности подразумевает наличие в ней всех возможных вариантов и сценариев бытия. Абсолютность не могла испытывать ни в чем недостатка, в том числе и недостатка в возможности поделиться с кем-то своей благостью, в противном случае она не Абсолютность! Понимаешь, Леонтий, невозможно из Абсолютности сделать шаг вовне. Невозможно из Абсолютности прийти к сотворению мира.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу сказать, что Абсолютность, в силу того, что она абсолютна, включает в себя все и не способна выйти за свои пределы, ибо пределов этих нет! Абсолютность не может ничего создавать, ибо уже все содержит в себе!

- По-твоему, Абсолютность замкнута в Абсолютности и является пленницей самой себя?

- Да, да, да! Именно это я и хотел тебе сказать! До сотворения мира и человека Бог был Абсолютом, замкнутым в своей Абсолютности.

- Однако мир существует, Алексей, значит, он все-таки создан. Как же ты сам объясняешь себе акт сотворения?

- Парадоксальным желанием Бога преодолеть свою Божественность, разбить свою Абсолютность и выйти за пределы своей сущности!

- То есть человек нужен Богу, чтобы вырваться из плена Самого Себя?

- Именно! Чтобы преодолеть свою Абсолютность, чтобы иметь Абсолютность и нечто иное.

- Иное, то есть тварное, конечное, временное.

- Да, но в соединении с Богом превращающееся в бога, становящееся божественным.

- А в отрыве от Бога?

- В отрыве от Бога рассыпающееся, распадающееся, обращающееся в прах земли.

- У тебя получается, человек спасает Бога от Бога!

- Не совсем так. Человек для Бога есть придуманное Им средство выхода из собственной Абсолютности, в которой Он был бы замкнут без этого мира, без человека в нем.

- В целом я понял, дорогой мой Алексей, твою концепцию сотворения мира. Я не возражал тебе и задавал тебе вопросы лишь для того, чтобы ты мог спокойно изложить свои мысли. Теперь же позволь мне высказать, что я об этом думаю.

- С удовольствием выслушаю тебя!

Бог не является пленником Самого Себя, ибо Абсолютность не замкнута, а открыта – открыта возможности сотворения. Бог не может тяготиться своей Абсолютностью, ибо тогда Он не абсолютен. У тебя, мой друг, получается, что Бог сотворил мир не из любви, а из эгоистичного желания преодолеть собственную бесконечность. И человек здесь – не цель творения, а средство, которое придумал Бог, чтобы справиться с Самим Собой. Твоя концепция отдаленно напоминает мне заблуждения известных немецких мистиков – Майстера Экхарда и Якова Беме, которые в Бога помещали неконтролируемые Им структуры. У Экхарда это Безликое Божество, у Беме это Божественная Бездна. Бога они считали продуктом их развития, результатом их самодвижения, самореализации. У тебя роль неконтролируемой структуры играет Абсолютность: Бог замкнут в своей Абсолютной сущности и, используя человека, стремится вырваться из ее вязкой паутины. Как верующий христианин я не могу с этим согласиться. В Боге нет ничего, кроме Бога. Бог не замкнут в Себе и не пленник Самого Себя. Бог в каждом своем проявлении является Богом. Бог есть любовь, сущность Бога – в любви, непостижимой и беспредельной.

- Но каковы корни мистического опыта, заставившего этих богословов искать в Боге нечто Сверхбожественное? Возможно ли Сверхбожественное? Существует ли Сверхбожественное?

В двери монастыря сильно застучали. Это вновь пришли требовать своих самостийных прав на богослужение обезумевшие украинские националисты. Нам не дали продумать до конца серьезнейшую богословскую проблему. Сейчас в своем воображении я часто создаю вероятные ответы Леонтия на мой последний вопрос. Ни один из них меня не устраивает. Но ответ этот есть, он существует в вечности и не зависит от событий во времени и пространстве, не зависит от того, кто пытается сформулировать его в своем сознании.

Сотворение человека

Бог сотворил не человека, а «возможность человека» - возможность для человека самому сотворить себя.

Наблюдатели

Планета Земля в космосе выглядит умиротворенной и безмятежной, величественной и торжественной. Ее грациозный танец в сопровождении Луны не забывается даже во сне. Звезды, как россыпь драгоценных камней, украшают путь странницы вокруг Солнца. Видя Землю из космоса, не догадаешься, не подумаешь, что где-то там, за белоснежным занавесом облаков, вершится история человечества.

- Гэм, они завтра начнут страшную, ужасную, разрушительную войну, по сути, все уже решено, никто на Земле не способен помешать этому!

- Да, Рэус, безжалостный дух войны перечеркнет миллионы судеб, заберет с собой в преисподнюю миллионы жизней.

- Сам факт того, что мы знаем об этом, не делает ли и нас невольными соучастниками предстоящей бойни?

- Вижу, ты сильно переживаешь за них, мой друг. Постарайся сохранить по отношению к ним дистанцию, иначе мы не выполним своей миссии.

- В чем же, по-твоему, заключается наша миссия?

- В том, чтобы хранить для них их историю: сокровенные смыслы, созданные ими. И ничего не предпринимать!

- Не предпринимать, невзирая на опасность полного самоуничтожения?

- Не предпринимать, даже если больше половины землян погибнет!

- Не понимаю, почему наши принципы должны быть выше и важнее миллионов жизней.

- Что же ты предлагаешь, Рэус?

- Я предлагаю остановить безумие!

- Остановить безумие или подменить их безумие своим?

- В нашем распоряжении мощь и сила, которые не сравнить с жалким вооружением этих существ. Мы способны изменить их историю, преобразовать ее, ускорить ее.

- Вмешаться в их историю, значит, отнять ее у них, превратить их в марионеток нашего понимания сути. Поверь мне! Трагические события духовно углубляют цивилизацию, заставляют ее искать свое место, свое предназначение в мире, свою тропинку к тайне существования.

- Гэм, через несколько часов они начнут уничтожать друг друга, а мы с тобой любуемся красотой космоса и беспечно философствуем о важности трагического начала в истории космических цивилизаций. Не безнравственно ли это?

- Безнравственно подгонять жизнь других под своих идеалы, навязывать другим свое понимание смысла. Пойми, Рэус! Истину надо выстрадать, ее невозможно передать в виде готового набора формул или заповедей, к ней можно лишь самостоятельно прийти через муки и лишения.

- Что же нам тогда делать?

- То, для чего нас послали сюда… наблюдать!

Бог Откровения

В отличие от Абсолюта богословов и философов, который ни в чем не нуждается, Бог Откровения нуждается в человеке, думает о человеке, сострадает человеку, живет человеческими заботами, мучится человеческими печалями.

Искушение

Философский факультет – единственное место в нашем городе, находящееся вне времени и пространства, вне эпох и цивилизаций, вне идеологий и религий. Попадая сюда, забываешь свою национальность, свой возраст, свое имя, отчество и фамилию, становишься безликим странником духа, безымянным скитальцем познания, безвестным мучеником истины. Здесь реально оживают великие мыслители прошлого и начинают вести бесконечный разговор о сути бытия. Здесь встречаются мудрецы, которым природная необходимость и историческая случайность отказали в самой возможности встречи: Лао-Цзы и Гераклит, Чжуан-Цзы и Сократ, Будда и Екклесиаст, Шанкара и Аристотель, Дионисий Ареопагит и Фридрих Ницше, Августин и Владимир Соловьев. Здесь по-настоящему ощущаешь себя гражданином мира, единородным сыном Вселенной, жрецом незримого Создателя живых смыслов сущего.

Мы пришли на философский факультет наивными юнцами, вчерашними школьниками из разных уголков бескрайней Евразии. Какая-то страшная, неведомая сила вырвала с корнем нас из наших городов, поселков, сел, деревень и соединила в одном здании, в одной аудитории, чтобы искусить вечностью, чтобы соблазнить ее искрящимися фантомами. Человеческие судьбы и пути, словно разноцветные линии в детском рисунке, пересеклись, переплелись, образовали волшебную сеть ловцов звезд, искателей мудрости. Мы превратились в средневековых собирателей древних книг, мы стали неутомимыми следопытами потерянных истин. Каждому хотелось разгадать загадку бытия, распутать тысячелетнюю головоломку мысли, каждый считал, что у него хватит сил в одиночку подняться на вершину философского знания, чтобы увидеть мир глазами всемогущего, всезнающего, всевидящего Бога.

Среди нас, вернее, рядом с нами, как грозное предостережение нам, жил один «вечный студент», свихнувшийся на почве философии. Говорят, когда-то он учился на нашем факультете и подавал большие надежды. Но потом что-то произошло, что-то случилось: огненная стрела богов пронзила сознание, небесная зарница ослепила душу. По самой распространенной среди студентов легенде философу открылось свыше нечто Сверхсущностное, и он сорвался в пропасть. Разум презрел логику разума, отказался от реальности с ее незыблемыми законами и константами, взамен же получил ощущение полной свободы духа, божественное счастье абсолютной возможности понимания всего. Парень опустился, обнищал, превратился в бродягу, стал изгоем. Он бесцельно слонялся между сном и явью, полупьяный, небритый, в грязной шляпе, в грязном плаще, по бесконечным улицам города, что-то искал, чему-то радовался, о чем-то беседовал с самим собой.

Мы смеялись над ним, часто шутили, не принимали его всерьез, но с другой стороны… тайно завидовали. Вот оно, счастье: жить в собственном мире, где ты

Брахман и покрывало майи, где ты нирвана и сансара, где ты Бог и дьявол, где ты жизнь, истина и путь. Вот оно, блаженство: пребывать в «ноуменальной» сфере «вещей в себе», ни от кого не зависеть, ни в чем не нуждаться, ни к чему не стремиться. Не об этом ли всегда мечтала философия? Не эти ли качества всегда приписывала своему Абсолюту? Мы завидовали ему и в то же время боялись этого состояния. Что там, на дне бездонной бездны? Что там, в темном омуте бытия? Каково безумие на вкус? Что оно представляет собой в качестве акта переживания? Какие головокружительные ощущения скрывает в себе? Возможно, в нем содержится полнота всего. Возможно, безысходный тупик мысли и пустота.

Однажды мне вдруг захотелось без лишних мучений выведать тайну существования. Не читать бесконечные тома книг, не работать до изнурения в библиотеках, а решить все одним разом, в одном разговоре, благо помешанный сидел рядом, в парке на скамейке, что-то бормотал себе под нос, чему-то улыбался. Подхожу к нему, сажусь, по-товарищески хлопаю по плечу.

- Скажи мне, Серафим, как ты думаешь, что есть истина? – спрашиваю только для того, чтобы завязать разговор.

- Скажу, если ты объяснишь мне сначала, что есть «что», – постарался остаться в стороне сумасшедший.

- Но если истину нельзя высказать сразу, без предварительных объяснений и условий, ее не высказать никогда, – продолжаю навязывать беседу.

- В таком случае истина – вот это пятно на асфальте или вот этот сучок на дереве, или вон то разбитое стекло, или еще какая-нибудь ерунда, – пробурчал Серафим, не желая выдавать свои секреты.

- В чем же истина этих истин, кроме того, что они просто есть, кроме того, что они просто существуют? – не унимался я.

- Именно в том, что они существуют, – равнодушно гасил мои смысловые выпады Серафим.

- Но ведь истина не само существование, а его исток, его причина, – ловлю безумца с помощью разума.

- Однако для того, чтобы истоку быть истоком, ему необходимо, по крайней мере, существовать, – ловко ускользает он из моих сетей.

- Вот и противоречие! Как может существовать то, что является причиной существования? – ловлю безумца с помощью безумия.

- Оно существует, не существуя, и не существует, существуя, – смеется он надо мной.

- Как пятно на асфальте или разбитое стекло, или еще какая-нибудь ерунда?

- Скорее, как их созерцание, но без созерцающего, – тихо, почти шепотом молвит мне тень собеседника.

- Созерцание без созерцающего? Как это возможно? – недоумеваю и злюсь.

- Созерцание без созерцания, – тянет меня в бездну бессмыслицы этот пройдоха.

- Ну, все! Довольно! Размышлять больше не о чем! – признаю я свое поражение и прекращаю диалог.

- Знаешь, вот это и есть истина! – впервые оживляется Серафим и смотрит на меня наивно, как ребенок, своими большими зелеными глазами.

- Что именно? – спрашиваю в недоумении.

- Когда… размышлять… больше… не о чем, … – самозабвенно смакует каждое слово этот безрассудный дегустатор человеческой мудрости.

Отворачиваюсь от него и всматриваюсь в белые завитки облаков, в болезненную дрожь пожелтевшей березовой листвы: «Господи! Как все красиво и одновременно непостижимо в сотворенном Тобою мире!» Разочарование терзает мое сердце. Зачем я заговорил с этим юродивым от философии? Почему поверил в невозможное? Что я хотел вытащить из надломленной души этого странного существа? Нет, в вечном споре разума и безумия я – на стороне разума. Даже критикуя разум, можно оставаться верным последователем разума. Только сам себя обманывающий человек в минуту слабости или отчаяния поверит в безумие, выберет безумие, как будто в нем скрыто что-то глубокое, и, тем самым, погубит себя!

Последнее утешение

Тайна бытия дана нам не для того, чтобы ее разгадывать или познавать, а для того, чтобы с нею жить, ею восторгаться, искать в ней свое последнее утешение.

Некролог для динозавров

«…динозавры представляли собой позвоночных животных, они впервые появились приблизительно 230 миллионов лет назад и доминировали в экосистеме Земли более 160 миллионов лет. Динозавры – чрезвычайно разнообразная группа. Можно с уверенностью говорить о существовании более 500 родов, а общее число родов, по оценкам ученых, могло быть в четыре раза больше. Самые маленькие из динозавров были размером с цыпленка, самые огромные весили десятки тонн. Некоторые из динозавров были травоядными, некоторые – хищниками. Одни динозавры перемещались на двух конечностях, другие – на четырех. Науке в настоящее время известны летающие динозавры и плавающие динозавры. В конце мелового периода, 65 миллионов лет назад катастрофическое вымирание положило конец доминированию динозавров на планете Земля».

…тусклый свет, узкий коридор, истертый паркет, грязные зеленые стены, портреты великих биологов, покосившееся расписание занятий. После четвертой пары, попрощавшись со страдальцами и мучениками науки, выхожу из университета. Глоток свежего воздуха. Закружилась голова. Солнечные лучи разлили на ступеньках огненные лужи. На березовых ветках первые желтые листы. В голове «информационная каша». Невольно спрашиваешь себя: я – носитель знания, или знание – носитель моей иллюзорной самости? Сигарета притупила чувство голода. Сейчас в аптеку к сестре, потом в больницу к отцу. Какую чушь, прости, Господи, сегодня нес профессор палеонтологии! 65 миллионов лет назад на Землю упал огромный астероид и уничтожил динозавров. Если бы он промахнулся, то нас бы не было, человек не появился бы как вид. Не было бы неандертальцев, кроманьонцев, денисовцев, хоббитов с острова Флорес, не было бы Древнего Египта и Древней Греции, не было бы Лао-Цзы, Конфуция, Будды, Моисея, Христа. По планете носились бы биологические машины-убийцы и пожирали друг друга. По сути, так оно и было в эпоху динозавров, тянувшуюся долгие миллионы лет...

Лиза! Моя красивая, милая, нежная Лиза! Я все еще тебя люблю! Я с этим чувством проживу всю свою жизнь и уйду в небытие. Помню наше первое свидание: капли дождя медленно катились по твоему бледному лицу, твои волосы превратились в водяные нити. Помню наш первый поцелуй: в воздухе кружились белоснежные рождественские кораблики, о чем-то спорили на ветках рябины, рассыпая иней, красногрудые снегири. Помню нашу первую ночь: вьюга стонала и стучала в окно, завидуя наивным алхимикам, изучающим запретную науку удовольствий. Лиза! Моя красивая, милая, нежная Лиза! Я все еще тебя люблю! Ты ушла к другому только потому, что несколько незапланированных событий соединились в одной точке пространства и времени, или потому, что потерялась твоя любимая заводная игрушка, или потому, что спичка не зажглась с первого раза, или потому, что разбилось зеркало, или потому, что книга открылась на триста шестьдесят седьмой странице. Случайности, случайности, случайности. Жизнь – сыпучий песок случайностей…

Интересно, если бы астероид прилетел на миллион лет раньше, то цепь последующих событий сместилась бы на этот временной интервал, и мы с Лизой, сыграв свои роли в театре бытия, уже давно истлели бы в земле. Ничего не осталось бы от этих троллейбусов и трамваев, от этих серых зданий, от этих площадей и проспектов, от этих безвкусных памятников. Все эти гоминиды со своими мелкими заботами и ничтожными проблемами, слепо верящие в то, что они реальнее собственных теней, уже давно бы сгнили, превратились в прах. Кому тогда были бы нужны наши истины, наши нравственные законы? Кто бы тогда читал наши стихи, наши романы, наши философские трактаты? Кто бы слушал наши песни, нашу музыку? О Боже! Снова эта чушь! Почему я не уснул на лекции? Почему не сбежал с нее? Зачем сегодня пошел в университет?

…Отец! Дорогой мой родитель! Опора моя в жизни, мой светоч, мой идеал! Ты воспитывал нас с сестрой один. Мама умерла, рожая меня, я – невольный виновник ее смерти. Отец! Ты любил нас, ты дарил нам душевную нежность и теплоту. Ты отдал нам всего себя! Вспоминаю, как мы вместе играли в детские игры, вспоминаю, как мы вместе готовили уроки. Вспоминаю, как мы вместе путешествовали по историческим и географическим достопримечательностям седого Урала. Часто по ночам я слышал, как ты плачешь, мне хотелось подойти и утешить тебя, но я стеснялся, я боялся поставить тебя в неудобное положение. Неделю назад у тебя обнаружили цирроз печени, с тех пор меня терзает чувство безысходной тоски. Меня мучит единственный вопрос: воспитывая нас, заботясь о нас, помогая нам, радовался ли ты в жизни? был ли ты счастлив в жизни? есть ли, вообще, счастье в этой жизни?

…а причина одна – астероид! Если бы он не прилетел, не было бы нас и не было бы наших страданий. Что же это за мир такой, если в нем распоряжаются судьбами разумных существ летящие сквозь бездну космоса каменные глыбы? Это не наш мир! И предназначен он был не для нас! Мы появились в нем случайно! Вот и ответ! Как же я сразу не догадался! Это мир динозавров! О, бесчеловечные монстры! Мы подло воспользовались катастрофой и заняли вашу планету. Чтобы обосновать свое право на существование, мы объявили себя наивысшей формой жизни, венцом творения, образом и подобием Бога. Для доказательства столь абсурдного измышления мы написали тысячи книг, придумали сотни теорий. Но все это ложь! Не надо обманывать себя! В жестоком и бессмысленном мире должны жить столь же жестокие и бессмысленные твари. Это естественно, это закономерно. Необходимо исправить ошибку. Мы сами должны ее исправить, мы должны совершить акт коллективного самоубийства. Каким образом? Возможно, посредством ядерной войны. О, динозавры! О, чудовища Тартара! О, звероангелы преисподней! Верю, что когда-нибудь вы снова вернетесь из небытия и обрадуете голубые небеса своим печальным ревом…


Часть 1, Часть 2, Часть 3, часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7