В четверг, 22 июня, #Сейм Польши узаконил снос памятников Красной армии, проголосовав за внесение поправок в закон о запрете пропаганды коммунизма или другого тоталитарного строя в названиях зданий и объектов. Документ предусматривает снос памятников советской эпохи, в том числе мемориалов в честь РККА.
Нет, это не случайность. Польские политики прекрасно осведомлены о том, что значат для россиян могилы великих предков. И они прекрасно знают, что значит для них дата 22 июня. Это сделано абсолютно сознательно и преднамеренно. С расчетом, с толком, с расстановкой и с удовольствием. Это пощечина.
Они, конечно, скажут, что это ответ за пакт Молотова-Риббентропа. Но на самом деле — за знамя над Берлином, за вырезанные армией Крайова советские госпитали с ранеными и санитарками. За то, что подлость не окупилась, за то, что русские оказались сильнее и умнее. А еще за то, что #Россия спасла Варшаву, Краков и много других городов от уничтожения.
За то, что «русские варвары» оказались большими ценителями культуры, чем цивилизованные европейцы, за полевые кухни, а также за детей, которых польские бабы нарожали от «москалей-победителей». А также за то, что русские опять не позволили свершиться тому, что было предначертано самой судьбой.
Годы пропаганды, предназначенной для того, чтобы оторвать от России все что можно — Украину, Прибалтику, прорусских поляков — опять сыграли с Речью Посполитой злую шутку. #Польша, как плохой наркоторговец, подсела на собственный товар, и вот уже Россия снова кажется колоссом на глиняных ногах, море по колено, а Москва — на расстоянии гусарской пики. Они готовы попробовать снова, но на этот раз, как мечтали в прошлом — вместе с Германией и остальной Европой.
22 июня 2017 года украинские полицейские выписали первый штраф за использование георгиевской ленточки. Полицейские изъяли ленту у жительницы Днепропетровска во время мероприятия по случаю Дня скорби. Скоро приедет время, и за георгиевскую ленту будут бросать в тюрьму.
Их золотой век — это век провозглашения Ярославом Стецько Украинского государства под протекторатом Третьего рейха. Их золотой век — это жовто-блакитные повязки на рукавах. Это страх в глазах вчерашних соседей. Их золотой век — это власть, текущая в руки из врученного немецким офицером «шмайсера» — символа технологий и превосходства того времени, такого же вожделенного для дедов, как внуки вожделеют американский «Джавелин». Сладкое чувство превосходства над тем, кого еще недавно был вынужден уважать.
Этот золотой век начался 22 июня 1941-го года.
Сегодня особенный день. Этот день — полная противоположность тому, что мы празднуем 9 мая. 9 Мая — день русской Пасхи, праздник преодоления смерти, а 22 июня — напоминание о ней.
В этот день у нас не проводятся парады, этот день в русском календаре посвящен памяти о смерти. О том, что она есть, и что она идет по нашему следу, испытывает к нам влечение. Парады в этот день проводят другие люди — те самые, для кого 9 Мая либо не существует, либо является «днем памяти и скорби».
Нет, они не выходят сами на улицы. Не надевают мышиные мундиры и не поют бравые немецкие марши. Они вообще ничего не делают сами. Они смакуют чужое, любуются фотографиями хроники, постят фото пленных советских солдат, говорят о котлах 1941-го, о многомиллионных жертвах, умножая их и умножая. Они рассказывают нам и друг другу о подвигах немецких асов, об «одной винтовке на троих» у советских солдат, о заградительных отрядах, которые «стреляли в спины». Они заламывают руки, охают и ахают. Они рыдают.
И в какой-то момент ты понимаешь, что это «ох» и «ах» — это же не переживания, это — оргазм. А слезы, проливаемые над миллионами русских убитых, — это никакие не слезы. Это — слюна. И они хотят все повторить.
Их бесит российский лозунг «Можем повторить» на 9 Мая. Потому что это означает Знамя Победы над вражеской столицей, гармошку с присядкой на европейских мощеных улицах, милость к падшим. Это также гречневая каша из полевых кухонь, раздаваемая европейцам щедрой русской рукой — чтобы с горкой выше краев! В этот день они всегда скорбят.
Но они празднуют сегодня. Именно этот день они хотели бы повторить: хотели бы увидеть поднятые руки, глаза за колючкой. Они хотят повторить и надеются на то, что в этот раз — все будет по-другому.
Но как оно все будет — зависит не от них.
Роман Носиков
источник
Свежие комментарии