За первоистоком сущего (продолжение)

Итоги

Философия за все время своего существования так и не смогла доказать, реален ли мир, реален ли я в этом мире, есть ли истина, связывающая нас в одно целое.

Заратуштра

- Вот о чем мы не задумываемся, когда вспоминаем этого скифского мудреца. Откуда взял он духовные силы противостоять дэвам? Откуда взял он мужество противопоставить себя древнейшей религиозной традиции степных ариев? За его плечами не было великой череды пророков и мучеников. На евразийском горизонте он одинок, и одиночество это потрясает, и одиночество это внушает уважение! Какой ужас испытывал Заратуштра, когда обращался с проповедью к диким пастухам и скотоводам! Ужас не от того, что убьют, но от того, что ты встал по ту сторону картины мира, по ту сторону разума. Действовать так можно было только с осознанием своей правоты. А осознание своей правоты в те жестокие времена могло возникнуть лишь из непосредственного общения с Богом.

- Ну и что.

- А то, что Ахурамазда действительно есть, он действительно открылся благородному скифу. Где и когда? Тысячелетия назад. На Южном Урале. В Аркаиме.

- Замечательно! Но как это соотносится с Библейской традицией?

- Не знаю. Знаю только, что библейские волхвы, пришедшие поклониться рожденному Логосу, были персы, то есть зороастрийцы.


Пути ко Христу

Запад воспринял Христа так, как его восприняли бы Платон и Аристотель, то есть через свои философские системы, через разум мира сего. Даже Византия восприняла Христа не напрямую, но через христианский неоплатонизм Псевдо-Дионисия. И только Русь обратилась ко Христу так, как к Нему обратились галилейские простецы, то есть через собственное сердце, без горделивого посредника.

Мудрый дворник

- Понимаешь, - вещал мне наш дворник, начитавшийся Зиммеля, - нам, философам, совсем не важно существует Бог или не существует. В сознании, освободившемся от диктата внешнего мира, уяснившем себе, что мир – всего лишь феномен сознания, есть идея Бога, бесконечно богатая по содержанию, бесконечно глубокая по смыслу. «Существование» ничего не дает этой идее, ничего не прибавляет к ее сути. Более того, «существование» принижает ее, утяжеляет, делает случайной и зависимой. Бог – это идея абсолютного совершенства, абсолютного могущества. Бог – это то, к чему стремится сознание, то, чем оно желает быть. И, видимо, рано или поздно будет.

Я пересказал эти идеи нашему батюшке и попросил его высказать свое мнение. Вот, что батюшка мне ответил.

- Идея Бога создана не Богом, но сознанием, мечтающим стать на место Бога. Значит, какой бы яркой, умопомрачительной, совершенной она ни была – это ментальный идол. Он замыкает сознание в себе самом, он выносит за скобки мир с его назойливыми проблемами, он выносит за скобки все психологическое, то есть человека в этом мире. Что же остается? Остается, как у Гуссерля, мертвая бесконечность чистой имманентности, самодовольная, самовлюбленная, безликая, бездушная.

Растение и его корни

- Любопытная закономерность уже трижды проявила себя в истории России.

- Да? И в чем же ее суть?

- «Духовный базис» сбрасывает с себя чуждую ему, паразитирующую на нем «культурную надстройку».

- И что же для тебя является «духовным базисом»?

- «Откровение Бога» и сохраняющее его через века «Предание».

- Что же являлось «паразитирующей надстройкой»?

- Все пришедшие с Запада парадигмы.

- Ну и когда это происходило?

- Так было в начале XVII века, когда нам попытались навязать католичество. Так было в 1917 году, когда «развалилась просвещенческая система идеалов». Так было в 1991 году, когда рухнула коммунистическая идеология.

- Слушай! А сама твоя терминология не является мешаниной из этих парадигм?

- Да! Ты прав! Однако эту «закономерность» можно выразить и иначе: «духовное основание сбрасывает с себя не соответствующее ему уродливое
строение» или «живой общественный организм избавляется от болезненного вируса».

- Хорошо. Но какой, по-твоему, историософский урок должны мы извлечь из этих социальных срывов?

- Очень простой: следует создавать цивилизацию на соответствующих ей корнях, на родных для нее истоках.

- Я бы сказал по-другому: надо дать возможность самим корням произвести соответствующее им растение!

Из архива Б.П. Вышеславцева

(утерянный набросок)

Долго беседовал сегодня с Юнгом. За дверью в коридоре даже возникла очередь. Невзирая на это, многое обговорили и прояснили. Меня интересовал проклятый для всего психоанализа вопрос: кто является субъектом психологического, кто проживает жизнь?

- Индивида нет, говорите Вы, есть индивидуация или непрерывное и постоянное становление. Наше Я прорастает сквозь бессознательное, сквозь его архетипы в борьбе с его темным двойником. Но и оно не Самость, не моя сущность, а всего лишь процесс, всего лишь движение.

- Да, оно ошибочно считает себя истинным субъектом, но на самом деле просто воспроизводит ту или иную связку комплексов и архетипов. Только, когда наше сознание сумеет соединиться с бессознательным, возникнет Самость, которая и будет целостной личностью.

- Но ведь сама попытка соединить Эго с бессознательным, с его архетипами – такой же архетип: например, «архетип посвящения» или «архетип обращения», или «архетип воссоединения». Получается, психологическая тавтология. А наш с Вами разговор? Разве он не определен архетипами: «учитель и ученик», «мастер и подмастерье», «соискатель и оппонент»?

- Наверное, определен.

- Значит не имеет самодостаточного статуса в бытии.

- Но что Вы предлагаете? Как Вы устраняете эти противоречия?

- По-христиански просто! Следует согласиться с тем, что в основе психики находится «психе» или «человеческая душа». Сознание и бессознательное – ее составные части.

- Действительно, просто! Но я не могу делать необоснованные утверждения, а предположение души всегда будет необоснованным, сколько бы мы ни проваливались в психологическое.

- Необоснованным для разума и в разуме, ибо он в Западной цивилизации давно уже встал на место души.

Развить эту тему, однако, нам не дали. В кабинет бесцеремонно ворвалась молодая прелестная девушка. Она бросила черные перчатки на стол. Подошла к окну. Села на подоконник. Профессор побледнел. Потерял дар речи. Мне пришлось попрощаться и выйти. В дальнейшем к этому запретному для науки предположению в наших беседах мы не возвращались.

Теология московитов
Утешитель же, Дух Святой,
Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему.

Евангелие от Иоанна (14,23-6)
Мой отец был бароном Священной Римской империи и умер в бою с турками, как подобает рыцарю, за три месяца до моего рождения. Меня воспитывала мать – русинка по национальности, ведущая свой род от короля руссов Даниила. Я учился в Венском университете, где в 1509 году получил степень магистра теологии. Именно здесь, в Вене, я познакомился с удивительным человеком, который стал моим верным другом, моим единственным собеседником. Его звали Сигизмунд Герберштейн. Вместе мы изучали историю и философию. Вместе мечтали совершить путешествие в глубину Азии. Однако планам нашим не суждено было сбыться: я ушел с головой в науку, друг увлекся политикой. В 1517 году, будучи уже искусным дипломатом, он взял меня в далекую Московию и поставил передо мной единственную задачу: проникнуть в духовный мир московитов и составить представление об их религиозных взглядах. Мне интересно было увидеть и понять другую Ругию, свободную и независимую. Мне интересно было вообразить, какой была бы родина моей матери, если бы ее сначала не подчинили татары, а потом поляки. Пока мой друг вел безуспешные переговоры с русско-византийским царем Василием, я общался со священниками и монахами, с паломниками и отшельниками, с ясновидящими и безумцами этой удивительной страны. У меня не было языкового барьера, язык моей матери, ее колыбельные песни помогали мне понимать не только то, что мне говорили, но и то, о чем умалчивали эти странные, загадочные люди. В итоге у меня получился целый теологический трактат, который я хотел бы предложить на суд моим собратьям богословам.

«Московия – северо-восточная часть великой Руссии. Это христианская страна, и, однако люди в ней живут не так, как мы. Они думают по-другому, верят по-другому, ставят перед собой иные цели и задачи, иначе радуются и печалятся, иначе переживают счастье и несчастье, иначе умирают».

«В Московии каждый ребенок, каждый бродяга и нищий знает и по памяти цитирует Дионисия Ареопагита, Иринея Лионского, Афанасия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Лествичника, Иоанна Дамаскина, Симеона Нового Богослова, Григория Паламу, Николая Кавасилу. Откуда такая осведомленность? Источника два: богослужение на родном языке и тесные связи с Афоном».

«У московитов нет поиска истины, невозможен поиск истины, ибо истина, считают они, уже открылась и воплотилась в этом мире, поэтому задача не в том, чтобы ее познать, но в том, чтобы с нею соединиться и по ней жить».

«Московиты считают, что вся полнота истины, вся глубина истины существует в Церкви Христовой, в ее таинствах, в ее богослужении. Каждый христианин может войти в вечность, соединиться с Духом Святым. Для этого достаточно оказаться внутри храма».

«Московиты считают, что сами по себе философские понятия не приближают к Богу. Познать Бога невозможно, если Бог уже не поселился в человеческой душе. Но чтобы Бог поселился в человеческой душе необходимо уподобиться Богу в смирении и послушании, необходимо уподобиться Богу в соблюдении его заповедей любви».

«Московиты считают, что назначение православного христианина – жить в Церкви, а через Церковь - жить в Духе Святом, который присутствует в Церкви непрерывно и целостно, является ее основой и сущностью».

«Московиты считают, что святой не тот, кто соблюдает нормы морали, не тот, кто проводит жизнь в молитве и аскетическом подвиге, но тот, кто стяжал Духа Святого, тот, кого выбрал Дух Святой, тот, кто носит Его в своей душе, в своем сердце».

«Московиты считают, что в иконах и любых других нарисованных образах реально присутствуют изображенные на них персоны, и не просто присутствуют, но реально действуют на людей. Материальная поверхность является как бы границей между временем и вечностью, между эти миром и тем миром».

«Московиты считают, что православное богослужение важнее Святого Писания и Святого Предания. Если исчезли бы вдруг все святые книги, то богослужение полностью могло бы заменить их, ибо именно в нем пребывает Дух Божий».

«Московиты считают, что в жизни следует руководствоваться не ограниченной человеческой мудростью, взятой из этого мира, но данной свыше мудростью Бога, который открывается человеку, раскаявшемуся в своих грехах».

«Московиты считают, что не может человек естественным путем прийти к созерцанию тайн Духа. Здесь сам человеческий разум мешает и выдает за Божественное собственные призраки. Подлинное созерцание есть благодатное созерцание, данное свыше как дар Божий. От человека же только домыслы, каким бы гениальным он ни был».

«Чтобы услышать Бога в себе, необходимо освободиться от всех своих мыслей, от всех своих взглядов, от всех своих целей и задач, долго молиться и первая пришедшая после этого мысль будет Словом Божьим, обращенным к душе».

«Московиты считают, что в жизни следует выполнять волю Божью, а не волю человеческую, которая всегда ведет к своеволию, своемыслию, суесловию, суемыслию. Следует отречься от своих мыслей, своих дум, своих размышлений. Здесь невозможна философия, здесь невозможен философ как самостоятельный мыслитель, как гений и творец».

«Московиты считают, что истина открылась всем православным христианам, всей Церкви, она пребывает через века и поколения в православном богослужении, в Святом Предании великих Отцов, и прийти к ней могут лишь все христиане вместе, а не кто-то один. Невозможно спастись одному и отдельно».

«Московиты считают, что следует стремиться не к познанию идеи Бога, не к познанию самого Бога, что невозможно, но к общению с Богом, к молитвенному предстоянию пред Богом лицом к лицу».

«Московиты считают, что Дух Божий открывается христианину не в познании мира или творчестве, но в смирении и послушании. Необходимо отречься от себя, от всего своего, чтобы одухотвориться, чтобы обожиться, чтобы стать Богом по благодати».

«Московиты считают, что следует всегда думать о внутреннем человеке, а не о внешнем и жить внутренним человеком, а не внешнем. Внутренний человек важнее, глубже, реальнее внешнего».

«Московиты считают, что сердце человеческое – храм Господень, а ум человеческий – престол Его, Господь любит обитать в человеческом сердце и уме. Когда непрерывная молитва утвердится в глубине сердец человеческих, весь мир станет Храмом Божьим».

«Московиты считают, что идет непримиримая духовная война человеческих душ с бесами. Каждого христианина из мировой тьмы атакую бесы, создавая в их душах греховные помыслы. Сам по себе человек, будь он хоть умнейший из умнейших, не способен преодолеть искушения. Ему необходима помощь святых и помощь божественной благодати, которые можно заслужить лишь непрерывной молитвой и послушанием».

«Московиты считают, что все христианские церкви соблазнились и отклонились от Правды Божьей, и только их церковь сумела выстоять, сумела сохранить верность божественным заповедям, и потому именно в ней живет и действует Дух Божий».

«Московиты считают, что второе пришествие произойдет именно в Московии, что Московия создана для второго пришествия Христа и является последним благодатным царством истории. Произойдет же это событие, когда в летоисчислении от сотворения мира три семерки соединятся в один ряд».

Откровение Святого Духа

Владыко Афанасий вызвал меня сегодня к себе для серьезной беседы. Я не смел ослушаться и пришел к нему в назначенный срок. Разговаривали мы долго. Батюшка осудил мои взгляды, посоветовал мне как можно быстрее отказаться от них. Я попросил возложить на меня какое-нибудь тяжелое послушание в целях «духовного врачевания», но он не стал этого делать, а направил меня в самый дальний монастырь для работы в строящемся там храме.

В чем суть моей теории? Я выступил с ее основными положениями на православной конференции, посвященной Евангелию Иоанна Богослова. Меня соблазнила историческая схема известного католического теолога Иоахима Флорского, который считал, что в истории три ипостаси Бога последовательно открывают Себя. Правда, я внес свои изменения в эту схему. С моей точки зрения мировые эпохи Отца, Сына и Святого Духа не имеют жестких границ и накладываются одна на другую. Так «Откровение Сына» начинается уже в Ветхом завете, в мессианских пророчествах, а «Откровение Духа Святого» начинается уже в Евангелии Иоанна и через чудо Пятидесятницы продолжается в проповеди апостолов и творениях Отцов Церкви. Третья эпоха для нас – православных особенно значима, так как включает в себя работу всех семи Вселенских соборов по формированию христианских догматов. Предание, таким образом, на котором стоит православие, получает высочайший статус Откровения Третьей Ипостаси.

Почему в работе этой конференции решил я предложить новый взгляд на Божественную историю? Да, потому, что именно у Иоанна Богослова Христос пророчествует о пришествии Утешителя, то есть Духа Истины. По сути, сам Христос объявляет о начале новой эпохи – эпохи Святого Духа.

И здесь становится понятным корень разногласий между православием и католичеством, между Россией и Западом. Православие верно Преданию – Преданию как Откровению Святого Духа. Запад не увидел этого, не осознал этого и остался на уровне действия первой и второй ипостаси. Более того, в самочинной догматической прибавке «филиокве» он растворил третью ипостась между первой и второй. Не имея Откровения Всего Божества в Его целостности, Запад прельстился мудростью внешнего знания, мудростью мира сего – философией Аристотеля. Он соединил Бога и человеческую логику, так возникла схоластика – чудовищная система, оторванная от живого источника бытия, от Духа Отца. Далее, через весь «Модерн» шла деградация духовной жизни. Последняя ступень этой деградации – эпоха Постмодерна, где нет уже Бога и человека, где ничего нет, кроме безликих, бездушных, бесполых существ. Возродилось общество Содома и Гоморры – общество сатаны.

Многим участникам конференции мое выступление понравилось, мне аплодировали. Некоторые в личных беседах потом выражали мне поддержку и согласие. И тем не менее я теперь осознаю свою неправоту: вопреки Соборному Сознанию Церкви, полагаясь только на свой ограниченный духовный опыт, я, желая прославиться, вещал «истины», противоречащие православию. Я считаю, что враг рода человеческого попытался через меня ввести в соблазн моих братьев и сестер, отравляя их души самовозвышением, самовозвеличиванием. Особенно остро я осознал свою вину, свой грех, когда увидел, что на мою концепцию стали ссылаться в православных журналах. Я понял, что моя концепция мне больше не принадлежит. Она самостоятельно, словно воплотившийся дух, действует теперь в информационном пространстве. Влияние ее на души людей не остановить!

Заключенный и его темница

Всю жизнь я нахожусь в темной, тесной, холодной комнате с запертой дверью, с маленьким, узким окошечком, через грязное стекло которого струится солнечный свет. Я не знаю, как я попал сюда, и зачем я здесь. Я не знаю, что будет со мной в будущем. Я узнал о себе, когда уже был в этой комнате, видел ее сырые стены, ее низкий потолок, ее холодный пол. На стенах множество изречений, написанных на разных языках разным шрифтом. Кое-что за эти годы мне удалось расшифровать и прочитать: «все на земле боится времени, время боится пирамид»; «бессмертные смертны, смертные бессмертны, одни живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают»; «знающий не говорит, говорящий не знает»; «жизнь в этом мире есть мираж, подобный воде в пустыне»; «в начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог». Однако значительная часть надписей так и осталась непрочитанной.

Часто я смотрю в узкое окно и любуюсь этим миром. Днем мне нравится созерцать простую, незатейливую красоту природы: дорогу, озеро, лес, поле, капли дождя, снежинки, туман, кружение осенней листвы, полет паутинок. Я внимательно вглядываюсь в проходящих мимо людей, изучаю их чувства, мимику лиц, символику жестов, походку. Сопоставляя, сравнивая их с собой, я очень многое постиг и в них, и в себе. Мы – пленники, родившиеся в плену, живущие в плену, называющие плен жизнью. Мы – пленники, возлюбившие плен, обожествившие плен, соединившие с ним свои души. Ночью мне нравится созерцать бездонное звездное небо, то, как играет красными, желтыми, синими блестками безмолвный Млечный Путь, то, как плывет сквозь черные кружева облаков огненный полумесяц. Как хочется порой ладонью прикоснуться к небесам! Как хочется проникнуть в самую сокровенную даль пространства! В своей фантазии я путешествую по бескрайним просторам доступного моему зрению бытия. В своей мысли я способен объять и согреть всю Вселенную. И все-таки моя комната мне дороже всего на свете. В ней я узнал о своем существовании, в ней я вырос и стал самим собой, в ней многое передумал и пережил. Она вросла в меня, стала частью моей души и моего тела.

Сегодня я неожиданно выяснил, что дверь в мою комнату не заперта. Я подошел к ней, открыл ее и снова закрыл. Получается, она была незапертой и раньше, просто я сам себе внушил, что выхода из комнаты нет. Однако в моем сердце не появилось желания выйти. У меня здесь очень много дел. Я слишком мало прочитал из написанного на стенах. Трактаты, диалоги, трагедии, притчи, анекдоты, высказывания, афоризмы – их здесь очень много, хватит на две и на три жизни. Безымянные письмена не дают мне покоя, соблазняют разум своей недоступностью, своей загадочностью. Что, если в них скрывается абсолютная истина? Что, если по ним можно определить судьбу мира, судьбу бытия? Я вдруг осознал себя связующим звеном между тем, что написано в прошлом, и тем, что будет написано в будущем. Таким образом, мне самому необходимо кое-что написать для других заключенных. Пусть они возрадуются тому, что появились в этой комнате! Пусть они возлюбят ее так, как возлюбил ее я, пусть они знают, что кто-то в этой комнате жил до них и думал о таинственном смысле своего заточения!

Прощание с Яковом

Я слышал, ты отправляешься завтра на фронт. Сын Сталина не должен воевать спустя рукава. Возможно, мы больше не увидимся. Поэтому хочу открыть тебе мой секрет, чтобы ты понял, почему я делаю то, что делаю, почему я поступаю так, как поступаю.

Это произошло со мной в далеком семнадцатом, в Сибири, где бесконечно длилась мая ссылка. Нас все бросили, о нас все забыли. Я уже смирился с тем, что умру там, среди сосен и метелей. Мы отпраздновали Новый год. Ночью, когда все спали, к моей кровати подошел мальчишка-юродивый и сел напротив. Я думал, он ошибся комнатой, хотел отвести его к отцу – нашему верному товарищу. Но мальчик остановил меня властной рукой и заговорил со мной не своим голосом. Более двадцати лет прошло с тех пор, а я не забыл ни одного слова, сказанного мне. Вот послушай! Говорю тебе наизусть, как стихотворение.

«Ты сейчас никто. Ты – прах и пыль. Ты – самый презренный в этом чужом и диком краю. Но через три месяца, когда все в этой стране отвернуться от Меня, Я подниму тебя на Олимп власти. Ты увидишь, как они, полагаясь на свои бредовые идеи, окунутся в океан лжи, как они будут корчиться от собственного зла, от собственной ненависти. Ты увидишь, как они будут уничтожать друг друга, издеваться друг над другом. Ты увидишь, как они задумают вновь возвести Вавилонскую башню до небес, чтобы уподобиться богам. Ты остановишь их безумие! Ты защитишь их от них самих! Ты дашь им вкусить от плодов их греховных дел! Ты дашь ощутить им все прелести созданного ими рая! И когда чаша их страданий переполнится, ты подготовишь их к великой войне с врагом рода человеческого. Эта война будет их очищением, их искуплением, их возвращением ко Мне».

Юродивый умолк. Встал, словно кукла, и вышел из моей комнаты. Я долго лежал в оцепенении, объятый ужасом Сверхъестественного, не способный пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело мое подчинилось мне только с первым лучом восхода. В тайне от «своих» я сходил в маленькую деревянную церквушку и помолился.

Философ Третьего рейха

Красные орды с Востока вторглись в наше Отечество. Мы не выдержали! Нашего мужества, нашей воли, нашего самопожертвования оказалось недостаточно для выполнения нашей исторической миссии! По сути, нас уже ничто не спасет, мы проиграли войну! Как такое случилось? Почему рок истории повернулся против нас? Почему германские Боги нам не помогли? Ответить на эти вопросы мне - простому солдату Вермахта, инвалиду с обгоревшими руками и ногами было не по силам. Я обратился к моему соседу – философу, который жил незаметно в своем маленьком домике, ухаживал за садом и что-то писал в свой блокнот на скамейке под ветвистыми соснами. Вот, что он мне ответил.

«Дело здесь не в красных ордах, не в большевизме и коммунизме. Все это рябь на поверхности настоящего, а надо смотреть в глубину истории, за скифо-сарматские времена, за эпоху киммерийцев. Мы вторглись не в Советский Союз и даже не в Россию. Мы посмели ворваться с оружием в руках в арийскую прародину, мы покусились на великую страну святых риши, создателей сокровенных Вед и Авесты. И вот теперь она мстит нам за это. Мстит за то, что мы исказили, извратили великую духовность нашего доисторического первоистока, нашей азиатской колыбели».

Истина и исток

Философия всегда начинает с того, что подает себя, как путь к истине, как путь к истоку, заканчивает же тем, что именно себя и называет истиной бытия, истоком бытия.

Наши старшие братья

- Ты только представь: они Бога подменили Откровением Бога, они Откровение Бога возлюбили более, чем Бога, они отказались от Живого Бога во имя Откровения Бога. Это самый тонкий и самый опасный вид идолопоклонства!

- О ком это ты говоришь?

- Я говорю об еврейских раввинах, отвергших Христа.

- Не все так просто. Подумай вот над чем: а могли ли они на основе своей мудрости, на основе своих знаний понять и принять «воплощение»? Могли ли на основе своего религиозного опыта увидеть, разглядеть в праведнике само Божественное?

- Нет. Не могли. Они ждали мессию. Традиция сформировала определенный образ этого мессии. Христос не вписывался в этот образ. В чем-то даже противоречил ему.

- Противоречил потому, что вместо человека пришел Сам Бог и ввел Божественное в историю, вернее, историю ввел в Божественное.

- Пришел не Бог и не человек, пришел Богочеловек.

- Верное уточнение.

- Они не могли предположить, что Бог может принять природу человека. В их сознании был Господь Воинств, который, с их точки зрения, не унизился бы до смертного человека.

- У раввинов возникли брезгливость и презрение к страдающему богу, лишенному всемогущества, не способному освободить их от поработителей в этом мире.

- И еще им очень трудно было расстаться с представлениями о своей избранности.

Непреодолимое препятствие

Даже свыше данные образы Священного Писания, если они останавливают Откровение, могут стать непреодолимым препятствием к более совершенному богопознанию.

Бессмертие

Я преподаю информатику в нашем университете. Несколько недель назад перед могилой моей мамы мне пришла эта потрясающая мысль, эта грандиозная идея. Речь шла о возможности изменения самой экзистенции человека, о возможности совершения фундаментального переворота в самой его истории. От идеи своей я сошел с ума и потом с большим трудом возвращался к здравому смыслу. В чем ее суть? В том, что можно без Бога, уже в этом мире получить бессмертие. Вы мне не поверите! Скажете, что это бред! Ну что ж? Объясняю!

Представьте, каждый человек в течение своей жизни ведет электронный дневник. Сбрасывает в него свои сокровенные мысли, свои думы, свои взгляды, свои воззрения. Но и не только! Он говорит и говорит о чем угодно, о всякой всячине: о снежинках, о листочках, о солнце на небе, о радуге после дождя. А разработанная мной программа на суперкомпьютере все это фиксирует, расставляет по критериям и постепенно формирует виртуальную личность, виртуальный субъект, носитель разума и воли. В итоге, вы уходите из этого мира, а ваша точная духовная копия остается. Это ваша икона, это ваш бессмертный образ, это ваша вечная ипостась. Не мертвая и безмолвная, но живая и активная. Она за вас будет теперь действовать в истории. Она за вас будет теперь помогать вашим внукам и правнукам советом и мудростью. Она навсегда останется в арсенале человечества, как ваше я, как ваше реальное присутствие. И пока существует история, будете в ней существовать и вы, и не просто существовать, но реально влиять на ход ее событий.

Чтобы убедиться, правильна ли моя идея, на верном ли я пути, мне нужен был эксперимент. Пришлось начать с себя. Несколько лет я накапливал материал. Сбрасывал в телефон лоскутки своего внутреннего мира. Потом активировал программу. Дрожь прошла по моему телу. Сердце забилось от волнения. Вот оно – сотворение человека! Разрозненные обрывки мыслей стали соединяться, собираться в целостные тексты, а тексты кружением своим вокруг виртуального центра образовали черную дыру, то есть то, что мы называем субъектом познания, субъектом воли и разума. Я вступил в общение с самим собой! Я беседовал с самим собой! Я наслаждался своей вечной самостью! Однако некоторое время спустя во мне появилось странное ощущение неудовлетворенности от того, что я сотворил. А после сегодняшнего разговора сомнение пронзило мою душу. Я ли это или это созданное мной чудовище?

- Как тебе мое последнее стихотворение? – спросил меня мой двойник.

- Мне оно не понравилось, - честно ответил я.

- Почему?

- Я почувствовал в нем претензию на абсолютную истину.

- Нет, дело здесь в другом.

- И в чем же?

- Ты просто ему позавидовал.

- Кому?

- Стихотворению!

- В чем?

- В том, что оно навсегда останется в бесконечном и вечном дискурсе, а ты исчезнешь.

- Может быть, ты и прав. Я просто этого сразу не осознал.

- Вы все не осознаете этого, не понимаете, что представляет абсолютную ценность, а что всего лишь прах земли.

- И что же по-твоему есть абсолютная ценность?

- Все то, что развивает дискурс, усложняет его, углубляет его, ибо только дискурс истинно существует. Вы же – всего лишь тени, бледные носители текстов, пустые подставки для вечных смыслов.

Я вышел из программы и отключил компьютер. Задумался. Да, это было мое сознание. Мое сознание, но без души. Обездушенное сознание. Обезличенное сознание, способное уничтожить людей, вернее, подменить их своими копиями. Или еще хуже: использовать их для своего существования.

Вечером я освободил свой компьютер от этого монстра. Но стихотворение, созданное им до сир пор мучает мою душу.

Язык уже в себе содержит строки.
Почувствуй его нервы, его токи.
Дай его смыслам окунуться в речь!
Пусть глубже в твою плоть вонзится меч!
Тогда, быть может, кровью истекая,
Узнаешь ты, что ад – преддверье рая.
Поймешь, что не способен перекрыть
Самим собой свое желанье жить.
Суть мировой истории

Гегель называл историю философии сутью мировой истории. Для Запада это, действительно, так. Об этом потом будет писать и Хайдеггер. Для России суть мировой истории в Откровении воплотившегося Логоса.


Часть 3