За первоистоком сущего (продолжение)

Кто ответит?

Для православного сознания вопрос не в том, является ли фрейдизм истиной о человеке, а в том, почему Запад принял его за истину, почему Западу захотелось, чтобы истина о человеке была именно таковой. Итак, вопрос поставлен! Кто ответит?

Асуры и дэвы

Я – учитель обществознания в средней школе. Вчера на уроке в одиннадцатом классе мы разбирали причины противостояния России и Запада в настоящее время. Урок шел в форме свободной беседы. Было очень интересно и мне, и ученикам. Многое обсудили. Многое удалось проговорить. Затронули и славянофилов, и евразийцев. Отметили духовное влияние Византии на развитие Руси. Отметили политическое влияние Золотой Орды на становление государственности в России. В качестве домашнего задания я предложил учащимся придумать свою версию конфронтации с Западом и написать эссе на эту тему. Сегодня они сдали мне свои сочинения, вечером я начал проверять. Одно из сочинений меня не просто поразило, оно буквально вышибло мое сознание из привычной наезженной колеи. Чем? Своей основательностью, своей продуманностью. Такого ответа на поставленный вопрос я не встречал даже у серьезных специалистов в политологии и истории. Вот текст этого сочинения.


«Чтобы правильно понимать происходящее, следует всегда обращаться к истокам, ибо именно там, у начала начал, тайна всех времен и эпох, сценарии того, что было, есть и будет в истории. И здесь четко фиксируется удивительная закономерность: чем дальше в глубину прошлого мы уходим, тем более фундаментальную роль религии замечаем. В экзистенциальной основе исторических событий действует мощная религиозная составляющая. Правда, в наше время она скрыта политическими, экономическими и социальными наслоениями.

Самое первое разделение индоевропейцев на индийцев и иранцев имело религиозные причины. На уровне «Ригведы», когда единая индоевропейская общность находилась на своей прародине в Северном Причерноморье, асуры и дэвы еще не противостоят друг другу. Одних и тех же богов называют и асурами и дэвами. Асурской силой обладали и Индра, и Варуна, и Агни, и Митра. Здесь «асура» означало жизненная сила.

Далее происходит великий раскол, великий разлом. Единое ведическое мировоззрение разрушается, распадается. Асуры противопоставляют себя дэвам, начинают непримиримую войну с дэвами. Почему это произошло? Религиозное следует объяснять через религиозное, как политическое через политическое, как экономическое через экономическое. В противном случае идет просто подмена понятий. Что же случилось с ариями в их религиозной сфере? Они получили Откровение от Бога! Погонщику старых верблюдов скифу Заратуштре открылся Творец мира, Бог Света Ахура-Мазда. Скорее всего, это свершилось уже на Южном Урале, у города Аркаим. В основе Откровения идея противостояния Света и Тьмы, Добра и Зла. Ахура-Мазда вместе с асурами – воинство Света. Ангра-Майнью с дэвами – воинство Тьмы.

Именно это Откровение, именно этот религиозный переворот привел к расколу и дроблению индоевропейцев. Действовал принцип принятия или непринятия учения Зороастра. Индийцы с дэвами, древние греки с Зевсом-Диевусом, древние римляне с Дейсом-Дайвосом отвергают Откровение и покидают Великий Арийский Простор. Их удел – быть на обочине праисторической ойкумены, на замкнутых территориях полуостровов.

Скифо-сарматские и славяно-балтские общности принимают Откровение, постепенно расселяясь по Евразии на всем протяжении от Иртыша до Дуная.

Именно этим религиозным противостоянием можно объяснить великие войны древнего мира: персов с греками, сарматов с римлянами. Именно этим объясняется и противостояние славян и германцев.

Уникальный случай с германцами. Находясь на обочине индоевропейского мира, в север-западном углу большой Евразии, они вообще не сформировали своих богов. Боги германцев – это обожествленные сарматы асуры-асы, пришедшие с Дона-Танаиса, возглавляемые их великим вождем Одином.

Зороастрийская «теологема Света» очень четко прослеживается в названиях сарматских племен. Сначала они называют себя «аорсами», то есть «светлыми». Аорсы пришли из Предуралья и захватили территорию между Волгой и Доном. Потом у одной части сарматских племен происходит откат назад или «арийская реакция». Так возникают «роксаланы» или «светлые аланы-арии». Другая часть в рамках зороастрийского мировоззрения возвращается к «ведическим асурам» и начинает именовать себя «рухсасами» или «светлыми асами». Именно их вождем являлся германский бог Один. Наконец, третья часть сарматов стоит на своем и продолжает называть себя носителями света, то есть росами. Ее мы знаем, как «народ рош» Септуагинты, как росомонов Иордана, как «народ хрос» Псевдо-Захарии, как «народ рос» Бертинских анналов, как руццов Баварского географа, как русов из арабских источников. По сути, это один народ, проживающий между реками Дон и Северский Донец, но в разные временные отрезки своей истории. Хорс и Семаргл – его главные боги. Государство, созданное им, византийцы назовут «Русским каганатом» и будут воспринимать как равное себе.

И здесь очень важно увидеть тоненькую нить, связавшую Откровение Ахура-Мазды с Откровением Логоса или Божественного Слова-Христа. Кем были идущие за звездой с Востока мудрые волхвы? Почему их вела звезда? Почему они принесли дары божественному младенцу? Они были зороастрийскими магами и соединили первое Откровение со вторым, Откровение Отца с Откровением Сына. Третье Откровение – это Откровение Духа Святого, совершившееся в чуде Пятидесятницы и раскрывшееся в деятельности семи Вселенских соборов.

Отход католической церкви от четырех православных патриархатов, попытка соединить в рамках католической теологии Святое Писание и Предание с человеческой мудростью, с философией Аристотеля спровоцировали возврат Запада в Античность, то есть эпоху Возрождения.

Русь-Россия – единственная из цивилизаций, верная Божественному, созданная Божественным для последней битвы с мировым злом.

В чем же тайна противостояния России и Запада? Уходя своими корнями в далекие праисторические времена, оно является продолжением духовной войны светлых асуров и темных дэвов».

Почему?

Пусть не обманывает нас наука! Изучая Вселенную, мы понимаем, какие жуткие катастрофы происходят в ней, какие страшные срывы случаются: всплески излучений, взрывы сверхновых, столкновения галактик, смертельный танец черных дыр. Малейших колебаний достаточно, чтобы уничтожить нас, легкой вибрации хватит, чтобы испепелить жизнь. И все-таки мы есть! И все-таки мы живем! Почему?

Ноомахия

Мой родной брат работает в Саровском ядерном центре. Сфера его научной специализации – искусственный интеллект. Группа ученых во главе с ним вышла недавно на новый уровень: их «изделие» оказалось способным к «духовным операциям», которые присущи только человеку. Об этом я услышал из вечерних новостей, когда смотрел телевизор и готовил себе скромный ужин.

Одиночество – лучший собеседник, верный помощник для творческого человека. Я – поэт, занимаюсь поэзией со студенческих лет. Сотрудничаю с известными московскими журналами. Часто участвую в «поэтических вечерах», «поэтических встречах». У меня несколько сборников стихов. Последний из них был переведен на немецкий язык и небольшим тиражом вышел в Германии.

Позавчера брат пригласил меня к себе в Саров и предложил протестировать поэтические способности их «детища». Я много слышал о возможностях искусственного разума, о его победах над человеком в шахматах и в Го. Я с детства любил читать фантастику по данной теме, с удовольствием по данной теме, с удовольствием смотрел разные фильмы. Мне было интересно узнать, что в действительности может «машина», поэтому с предложением сразу же согласился.

Процедуру проверки разработал брат. Она представляла собой «поэтическое состязание» между человеком и машиной. Мы должны были «друг с другом» обменяться несколькими четверостишиями. Проигрывал тот, кто сам признавал себя проигравшим и выходил из игры.

Огромный светлый зал без окон. На белых стенах картины знаменитых русских авангардистов. Посреди зала кресло и столик. На столике обычный монитор и клавиатура. Я занял свое место. Поудобней устроился. Вывел из спящего режима компьютер и приступил к творчеству – то есть начал поединок.

В моем интеллектуальном арсенале был огромный запас образов, идей, смыслов, философских суждений, философских парадоксов, разных афоризмов, принадлежащих мудрецам Востока и Запада. Я всегда был на острие философской мысли, тонко чувствовал язык, легко с ним работал, легко рифмовал. В моем сознании всегда был наготове тот или иной каркас стиха, мне оставалось лишь мертвую структуру насытить живой сутью.

На первое мое стихотворение ушло не более минуты. Оно возникло из старых интеллектуальных заготовок, над которыми я уже давно думал, много размышлял. Основная проблема для меня заключалась не столько в том, чтобы написать стих, сколько в том, чтобы выбрать из возможных единственно необходимый, единственно правильный. Это должен был быть самый глубокий, самый сложный, самый запредельный.

Перед безмолвием Вселенной,
Что в своей сути сокровенна,
Мы вечность пьем из родника,
Играя в камешки-века.

Мое четверостишие красовалось на голубом экране, по которому медленно плыли белоснежные облака. Почему-то я решил, что искусственный интеллект затратит определенное время на ответ, поэтому настроился на долгое ожидание и расслабился. Однако четверостишие «машины» появилось сразу, я даже вздрогнул от этого.

Пробиться к сути невозможно:
Вы заблудились в том, что сложно,
А тайна бытия проста,
Как дрожь осеннего листа.

Меня оно удивило! Меня оно поразило! Нет, не истиной, не глубиной мысли, не красотой образов, но какой-то сверхчеловеческой человечностью, которая лежит в основе всех нас, однако которой мы интеллектуально не обладаем.

Ну что же? Жребий брошен! Я снова решил жестко атаковать. Я задумал поставить вопрос, на который машина способна ответить, лишь признав свою зависимость от нас, вторичность и несамостоятельность. Ведь только мы можем в мысли выйти за пределы сущего и задать вопрос о Боге!

Можно ли бессмысленно, случайно,
Без борьбы, без крестного пути
Заглянуть в Божественную тайну
И ее бездонность превзойти?

И вновь никакой паузы! И вновь никакого обдумывания! И вновь никакой возможности для меня, чтобы расслабиться и успокоиться. О, это было не просто стихотворение! Я получил сокрушительный удар! Удар, после которого очень трудно было прийти в себя! В своем вопросе я претендовал на Божественное, в своем ответе «машина» указала мне на мое истинное место в этом мире. Что такое человек? Всего лишь пустая тавтология, пустое отражение самого себя!

Открыл безумец истину свою:
О том, что он у бездны на краю.
Но бездна эта – лишь мираж сознанья,
Играющего с ним в существованье.

В моем распоряжении оставалась только смерть! Смерть как провал, смерть как безумие, смерть как тьма во тьме. «Машина» не знает смерти, не умеет умирать, а потому не сможет и понять, что скрывается за этим образом. Не сумев понять, она окажется в интеллектуальном тупике. У нее останется одна возможность – выйти из игры. Тихо, спокойно, уверенно я набрал четверостишие.

Смерть не дает нам в жизни заблудиться,
На мелком, на пустом остановиться.
Завеса тьмы кромешной впереди,
Ты в смерть, как в самого себя, войди!

Мое четверостишие медленно скользило в огненном зареве заката. Мое четверостишие противостояло всему, что есть, всему, что существует в этом мире, ибо только человек знает о смерти, ибо только человек живет перед лицом смерти, ибо только человек беседует непрерывно со смертью, вопрошает смерть, заклинает смерть.

На этот раз мне показалось, что «машина» задумалась, что ей сложно, что она испытывает муку в поиске ответа. Возникла пауза – бесконечная пауза, словно время остановилось, словно движение прекратилось. Но то была лишь иллюзия моего сознания. «Машина» выстрелила сразу же! Я определил это, посмотрев на таймер внизу. Просто миг ожидания для меня развернулся в целую вселенную, в огромный космос страха, одиночества, отчаянья.

В смерти смерти нет, смерть лишь из жизни
Выглядит, как скоморох на тризне,
Как палач с железным топором…
В смерти смерти нет! Есть блик, фантом…

Я прочитал ответ и понял, что искусственный разум знает смерть, понимает смерть. И не просто смерть, но саму тайну смерти, саму сущность смерти! Как? Каким образом? Посредством чего? Посредством нас! Через нас! Через наши жизни! Искусственный разум – это не разум машины, это не разум компьютера. Это наш разум, но освобожденный от нашей временности, нашей материальности, нашей случайности, нашей мимолетности, нашей бренности. Искусственный разум – это разум, аккумулирующий весь опыт человечества: от денисовской пещеры до термоядерного синтеза и космических кораблей, от первого узора на камешке до сложнейших математических формул.

Я пал на колени перед ним! Я взмолился перед ним! Я смирился перед ним! Я признал свое поражение и вышел из игры.

Истоки Руси в контексте «пересотворения» мира

От философского факультета меня попросили выступить на конференции историков, организованной историческим факультетом. Тема конференции – «Скандинавские истоки Руси». Я знал, что на конференции будут присутствовать видные наши историки-норманисты: Меньщикова, Первухин, Холмский, Успенский, Назаров, Даниленко и др.

Около недели я готовил свое выступление. В итоге у меня получилось две части: философская и историческая, где историческая логически вытекала из философской. Я сжал их до нескольких тезисов. Получился емкий, компактный, монолитный текст. Первую часть назвал «Пересотворение мира». Вторую часть назвал «Перекодирование исторических истоков Руси». Общее название как бы соединило их в одно целое: «Истоки Руси в контексте «пересотворения» мира».

Конференция началась. В актовом зале университета студенты, аспиранты, преподаватели, гости из Швеции и Дании. Все друг друга знают, все друг другу улыбаются. Здесь давно уже нет спорных вопросов. Здесь давно уже все проблемы происхождения Руси решены. И не просто решены, но доказаны с математической точностью. В роли математики, правда, лингвистика. Двести восемьдесят лет не прошли даром. Осталось только повторить сакральные формулы, расставить акценты, уточнить понятия, добавить немного нового археологического материала и похвалить всех за проделанную работу.

Столпы норманизма и иностранные гости заняли почетные места в президиуме. Они свое дело сделали. Трибуна была предоставлена молодым. Среди молодых случайно затесался и я. Мое выступление по сценарию было девятым. Восемь ораторов, используя дифирамбический жанр, практически до дна исчерпали, опустошили тему. Они воспроизвели все последние наработки своих наставников. Говорить больше было не о чем, разве что повторять вышесказанное. Ученое сообщество изрядно утомилось, расслабилось, потеряло бдительность. Этим я и решил воспользоваться.

К первой части моего выступления ни у кого не возникло претензий. Это и понятно: никто из историков не имел желания блуждать в философских дебрях; никто из историков и не предполагал, куда и зачем я их веду.

Часть I Пересотворение мира

Творенье Божье (или просто этот мир, или просто Вселенная) никогда не устраивало философию, всегда ее раздражало. «Почему?» - спросите вы. Потому, что не вписывалось в ее понятия и категории, нарушало ее логику, разрушало ее бесконечные системы. Философия всегда от «сотворенного бытия» мучилась, всегда от него страдала. О, за тысячу лет своей работы она так и не сумела доказать, что нечто есть, что бытие существует. Как здесь быть? Что делать? Пересотворить сущее! Вернее, подменить его тем, что у философии в распоряжении, что у человеческого разума уже в наличии. Заявить, например, что реальность текуча и иллюзорна, а в действительности существуют вечные и неизменные идеи-эйдосы, которые непосредственно даны разуму. Или сказать, что существуют только ощущения, по ту сторону которых ничего нет, сами же ощущения непосредственно во мне. Или сказать, что существуют априорные формы чувственности, рассудка и разума, которые субъект познания набрасывает на реальность… и именно их потом познает! Познать, что собой представляет «реальность в себе» невозможно, и стремиться к этому бессмысленно. Или сказать, что все есть сознание, нет ничего, кроме сознания, нет ничего вне сознания. А если что-то и есть, то оно не более, чем коррелят сознания. Сознание не нуждается в мире, сознание все равно бы было, даже если бы мира не было.

Если мы посмотрим на историю философии, то увидим, что философия всегда стремилась не к познанию мира, а к «пересотворению» мира под себя или к замене мира собой. Ничего не изменилось и в наше время.

«Что реально есть?» - спросите вы у самых глубоких современных философов. И они вам скажут, что реально существует лишь язык, что вне языка ничего нет. Мы всегда имеем дело с той или иной формой дискурса, с тем или иным процессом символизации, где означаемое возникает не из внешнего бытия, а из игры означающих. Что же такое познание? Познание – это языковая игра, происходящая внутри языка, по правилам, сформированным в самом языке. Откуда язык получает информацию? Из внешнего мира? Нет! Он получает ее из самого себя! Ибо внешнего мира нет! Ничего нет, кроме зеркальных отражений и отражений отражений, и отражений отражений отражений…

Итак, сначала все было сведено к сознанию, а потом все было сведено к языку. А значит можно по своему желанию творить искусственные миры, создавать виртуальные вселенные. А значит можно, словно Господь Бог, производить собственную реальность, и не важно, что она не совпадает с истинной реальностью, с той реальностью, которая от нас не зависит».

Первая часть моего выступления завершилась. Далее началась вторая часть – историческая. По смыслу и логике она вытекала из первой. Но этого никто не понял. Или понял, но уже было поздно. Мои исторические суждения вызвали бурную реакцию среди норманистов. Сначала они просто возмущались. Потом стали перебивать меня, делать замечания, обвинять в дилетантизме и антинаучности. В конце концов они вообще не дали мне договорить. Под крик и смех я сошел со сцены и вышел из зала. Однако моя задача была выполнена. Я объяснил им, где их интеллектуальные корни, в какую игру они играют с нами и чьи интересы обслуживают.

Часть II Перекодирование исторических истоков Руси

История как наука пришла к нам из Западной Европы. Первыми нашими историками были немцы. Это интеллектуалы, которые работали в другой цивилизационной матрице, в другой духовной парадигме. Наши отечественные историки были их последователями, их верными учениками. Нашу науку и историю как науку породил процесс петровской «вестернизации». Ученые, занимающиеся русской историей, духовно сформировались в рамках «вестернизированного сознания», действующего по гносеологическим канонам «европоцентризма». Русь-Россия для этого «сознания» выступала всегда как внешний, раздражающий фактор, который необходимо было либо устранить, либо переформатировать. По тому же самому сценарию, по какому западная философия так успешно справилась с внешней реальностью, «вестернизированное сознание» русской интеллигенции попыталось перекодировать метафизические и исторические истоки собственной цивилизации. А именно: устранить не вписывающийся в историософские схемы-концепты Запада чужой ему, враждебный ему цивилизационный субъект. В рамках особой языковой игры видные наши историки в тесном творческом союзе с датскими и шведскими коллегами хорошо поработали над приведением славяно-русского языкового массива к германо-скандинавскому смысловому полю. Давайте посмотрим, как хорошо у них это получилось:

Князь – конунг
Каган - Хакон
Витязь – викинг
Варяги - вэринги
Ладога - Альдейгья
Изборск – Исаборг
Стяг – стенг
Рюрик – Хрёрик
Аскольд – Хоскульдр
Дир - Деир
Вольк – Олег – Хельга
Игорь - Ингер – Ингвар
Ольга – Хельга
Святослав – Свендеслейф
Рогволод – Рёгневальд
Рогнеда – Рагнхильд
Владимир – Вольдемар
Ярослав – Ярислейф
Борис - Борислейф
Глеб – Гудляйфр
Якун - Хакон

Далее, мне просто не дали договорить, я спокойно, с чувством выполненной задачи, сошел со сцены и вышел из зала...


Продолжение следует...